***
Шелест сухих полуслипшихся страниц и тихий свист сквозняка были единственными звуками. Время от времени смуглый парень, сидевший на больничной койке, отвлекался от книги, на которой все равно не мог сосредоточиться, и поглядывал в сторону окна, скрытого за полупрозрачными занавесками. За ними был виден лишь клубящийся дым и смутное очертание тела. Окно было полностью открыто, что медсестры строго настрого запрещали, опасаясь, вдруг пациент предпочтет их лечению попытку суицида. Однако пациент предпочитал курить, много и медленно, со вкусом, слушать песню ветра за окном, иногда изрекать казавшиеся бессмысленными фразы, изредка громко смеяться ни с того ни с сего, игнорировать не интересующую его часть мира (весь мир). Когда в комнату ворвался очередной поток воздуха, взметнул вверх шторы и перевернул с дюжину страниц книги в руках невнимательного Ямамото, тот окончательно перестал делать вид, что читает. С минуту неловко оглядывал палату, в очередной раз не понимая, зачем он вообще сюда пришел. Ничего необычного найти не смог — палата Мукуро была даже более безлика, чем обычно бывает. Если не считать запах табака. Такеши, как и всему персоналу, он не особо нравился. Немного противный, раздражающий, он легко въедался в одежду. Ребята из бейсбольной команды часто осуждающе смотрели на Ямамото, почувствовав запах сигарет от его футболки. Но он не только не переставал проводить дни напролёт в этой прокуренной комнате, но и сам поставлял Мукуро сигареты — ненавязчиво оставлял на краю подоконника, немного вторгаясь в личный мир Рокудо, когда собирался уходить. Мукуро находился в полной апатии. Он будто бы и не замечал парня, постоянно находившегося где-то рядом. Всё время сидел в одной и той же позе — оперевшись спиной на откос окна, одна нога согнута, другая вытянута на подоконнике, — и курил. Иногда он покидал это место. Отрешенно принимал пищу или посещал доктора. Но по нему было видно, что ему абсолютно всё равно на происходящее вокруг. Он смотрел на людей презрительно-безразлично, если спрашивали что-то, игнорировал или кивал, даже не вникая в суть вопроса, совершенно не следил за своим внешним видом, лишился каких бы то ни было эмоций. Было ясно, что госпитализировали его не просто так, но никаких изменений это не принесло. Ямамото чувствовал себя обязанным помочь. Непонятно почему — Мукуро никогда не был его другом, никогда не оказывал ему каких-либо услуг. Такеши понимал, что не может ничего изменить, но не мог перестать приходить в больничную палату, в которой обитал тлеющий уголёк — он вроде ещё не хладен, как труп, но уже и не источает то же тепло, что и живой. Несколько раз он сталкивался в больнице с Хром, но она больше не приходит. Наверное, она потеряла всякие надежды и не хочет видеть Мукуро таким как сейчас. Наверное, в её глазах он и вправду выглядел ужасно. Похудевший, в одежде как минимум недельной давности, растрепанный, с мешками под глазами, которые были как будто под пеленой, насквозь пропахший табаком, без тени улыбки-ухмылки, причем ещё и полностью её игнорирующий. А может она просто разочаровалась. Однажды приходили другие из банды Кокуё. Иногда заглядывал Тсуна, проявлял должную эмпатию и уходил. Ямамото же приходил каждый день после школы и тренировок. Иногда брал с собой учебники и пытался что-то выучить, но не мог сосредоточиться, иногда просто лежал на койке, — Мукуро точно был не против, — смотрел в потолок и думал. Нетипичное для него занятие, но всё же. Ему было страшно. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и его тоже поместят в эту же больницу. Может быть, даже в соседнюю палату. Только не с апатией и клинической депрессией, а с суицидальными наклонностями и навязчивыми состояниями. Иногда Такеши говорил то, что хотел бы сказать не именно Мукуро, а просто хотел бы озвучить. Скорее для себя, но всё же ожидая ответа. Ожидания не оправдались. Время шло необычайно медленно, но все же и когда зацвели первые цветки сакуры, и когда август пришёл (всё хорошо), и после наступления нового года Мукуро всё ещё находился в больнице и всё ещё медленно тлел. Ямамото продолжал приходить каждый день и приносить сигареты. Он начал понимать, почему делает это. Однажды Мукуро прошептал, еле уловимо: «Мне жаль». Ямамото услышал его голос, в котором слышались хоть какие-то эмоции, впервые за несколько месяцев. За это время он успел полюбить запах табачного дыма, хотя сам никогда не курил. Наверное, если бы Мукуро вдруг перестал курить, он бы сошёл с ума от беспокойства. Тогда бы прервалась единственная связь между ними — поставка сигарет. Наверное, теперь для Ямамото этот образ Мукуро, эмоционально умирающего, навсегда запечатлелся в его памяти, стал неким идеалом.Я бы хотел растворить свою жизнь в дыме твоих сигарет.
Однажды Такеши попросил у Мукуро попробовать закурить. Из-за шторы лениво высунулась рука, протянув сигарету. Ямамото, пребывая в шоке, неумело затянулся и сразу же закашлялся. Рокудо глухо рассмеялся; смятенному парню было видно, как трясётся его тело от смеха, и, господи, он был чертовски рад видеть хоть какие-то признаки жизни. Он был счастлив тому, что смог хоть ненадолго вернуть в этот мир бывшего хранителя тумана. Он был счастлив просто потому, что хотя бы на мгновение перестал ощущать себя одиноким и беспомощным. Он был счастлив просто потому, что его впервые заметили. И он готов был отдать всё, лишь бы только вернуть Мукуро навсегда, окончательно и бесповоротно, вызволить его из плена собственного разума. Но дрожь из тела на подоконнике ушла; смех сошёл на нет. И всё продолжалось так же, как и обычно. Начиная с этой секунды мир Мукуро вернулся к прежнему стабильному состоянию, в нем перестал существовать некто по имени «Ямамото Такеши». В этом ведь нет смысла, не так ли? Для Ямамото тоже больше не было смысла. Но его не поместили в соседнюю палату с суицидальными наклонностями и навязчивыми состояниями. Иногда Ямамото удавалось совершить что-то удачное. Ему ведь нельзя было доверять, верно?