***
После баттла Чейни и Ресторатор так охуели, что решили проставиться и пригласили всех на съемную хату. Ваня убедил, что идти нужно, нужно сделать вид, что действительно был готов и к такому повороту событий, но Мирону совершенно не хотелось, пустота внутри еще никогда не была такой огромной. Он легко мог пережить поражение, меньше фанатов у него от этого не стало бы. Сейчас больше волновало то, что надпись на руке начала потихоньку исчезать; она была полупрозрачная, словно кто-то очень давно вырезал ее на коже лезвием. Окси вливал в себя стакан за стаканом, но совершенно не пьянел. Оглядывая толпу он видел друзей Славы, но место исполнителя пустовало рядом со стариком Замаем. "Хочу увидеть его хотя бы на секунду, — пронеслось в голове,— не мог же он просто так взять и уйти." После незаметных поисков Слава нашелся спящим в дальней комнате совершенно один. Мирон закрыл за собой дверь и на всякий случай повернул защелку. Ему не нужны были лишние свидетели. Окси расстегнул рукав, надпись все еще полупрозрачна. Тихо, почти на цыпочках он подошел с спящему Карелину, и, опустившись на колени у кровати, почти невесомо провел пальцами по волосам, линии челюсти, складкам толстовки. Алкоголем от парня не пахло; скорее всего он просто был вымотан часовым противостоянием. Мирон приблизился к руке Славы и легко поцеловал кончики пальцев. Он знал, что ему нужно сказать. Слова были прямо у него перед носом, вот тут, на бледном запястье. "Прости." Не прошло и секунды как татуировка вспыхнула цветом и стала едва различима. Мирон задушенно выдохнул и уронил голову на кровать. Ебучая надпись, мать ее, никогда не ошибается.Часть 1
16 февраля 2018 г. в 02:01
Мирон прятал свою надпись. Бывало так, что даже перематывал туго руку бинтом под рукавом рубашки. Он не был уверен, что делает это не из-за стыда. Как только сверстники научились читать, то сразу же спрашивали своих родителей о значении их маленькой татуировки. Мирон не спрашивал. Он подсознательно понимал, что слово "ебучий" не очень принято использовать в повседневной речи. Но, тем не менее, один из друзей отца однажды прояснил значение слова на небольшой домашней посиделке. Мирона ответ не обрадовал.
Вторая часть надписи была расшифрована в то время, когда мальчик переехал с родителями за границу. В классе все обсуждали книгу для домашнего чтения, что-то модное, современное. Преподавательница упомянула слово "no-name" в описании персонажа и у Мирона перехватило дыхание. Он знал свою надпись наизусть, чтобы принять это слово за какое-то другое. Досидеть до конца урока было чертовски сложно, но ответ был так близко и мальчик старался не двигаться, чтобы, не дай бог, пошатнуть слабое равновесие вселенной, благоволящее ему сегодня. После урока, оставшись один на один с учительницей, тихим голосом на ломанном английском Мирон спросил : — А что значит ноунейм?
Ответ его не обрадовал.
С возрастом Мирон стал по-другому смотреть на татуировку. Он прекрасно понимал, что надписи его друзей и одноклассников четко и ясно могут быть применены к человеку в последние минуты его жизни. Его тату под эту критерию не подходила.
К двадцати годам молодой человек понял, что он никогда не узнает последние слова своего соулмейта перед смертью. Ведь они перестануть быть связаны намного раньше, чем это произойдет. Идти в больницу узнавать может ли такое вообще быть в теории не было смысла.
"Надписи не ошибаются. Проблема может быть только в людях" — твердят с детства на каждом углу.
"Проблема только во мне" — крутится у Мирона в голове каждый ебучий день. От надписи веет негативом, яростью и отвращением, но парень не может остановиться и не перечитывать ее снова, и снова, и снова.
Когда отметка подобралась к тридцати годам, Мирону было все равно. Он давно понял, что слова на руке принадлежат парню, а не девушке. Агрессивному, взрывному, страстному парню. На публике он флиртовал с различными дамами, они очень хорошо помогали разрядиться, но в сексе никогда не хватало этой яростной ненависти. В турах спасала фантазия и правая рука; стоны в подушку, хотелось укусить невидимого партнера за загривок, зарычать и кончить внутрь без гандона. Но после всегда накатывали эмоции и слезы за ними; вымаливать прощение в голове, обнимать и целовать укусы, говорить, что все будет хорошо и что вот такие они особенные вдвоем. Говорить, что надписи просто ошиблись. Но "ОНИ НИКОГДА НЕ ОШИБАЮТСЯ"
Ненависть к Славе была настоящей. Собственное высокомерие не позволяло Мирону отшутиться, тем самым поставив свое высокое положение в мире рурэпа под угрозу. Его безумно выбешивал этот необоснованный пафос бесталантных говнарей и раз за разом он без усилий уничтожал своих оппонентов. Ему было понятно, что реакция вызывает контрреакцию и со временем хейтеров станет намного больше, ведь не всем приятно, когда ущемляют их ЧСВ. Последний баттл с ST снова принес победу, это раззадоривало, хотелось еще и Слава подходит на роль следующей жертвы как нельзя хорошо. Постмодерн? Искусство? Извини, малыш, но как сильно будешь плакать, когда я выебу тебя без смазки на глазах у твоих фанов?
Он готовился слабо. Сказывался стресс из-за туров и будущих мероприятий. Текста писать совершенно не хотелось. Хотелось трахаться. Схема не меняется месяцы— закинуться таблетками и получить минет от молоденькой фанатки, надвливая ей на голову и представляя на ее месте своего соула. Искреннее спасибо тому, кто ввел короткие прически в женскую моду.
Мирон был уверен в победе, поэтому даже мысли не возникло, что закидываться колесами перед баттлом — не очень разумно. Самое важное, что нужно сделать — перевязать руку и надежно застегнуть пуговицы на рукавах рубашки. Знать не должен никто, если Мирона вдруг развезет после победы.
В баре жарко и много людей. Все подходят, желают удачи, пожимают руки; таблетки работают слабо, но работают. В толпе Окси уже выделяет пару личностей, с которыми проведет ночь после баттла. А может сразу с обеими. А может он даже подцепит мальчика по такому случаю. Желательно на другом конце Москвы.
Уже с первого раунда Слава нравится Мирону. Он отмечает насколько уровень подачи и текста изменился, стал качественнее. "Долго ты готовился к этому баттлу, мальчик? Ведь это не текст уровня "Ты охлади мой пыл". Я польщен". Ненависть Славы почти осязаема; идиоту понятно, что текст писал он сам. У гострайтера он бы не получился таким искренним. Хочется дотронуться до него, подчинить, показать кто здесь главный. На втором раунде оппонента накрывает с головой и непонятно от чего головокружение — от духоты, таблеток или запаха Славы. Они слишком близко, слишком тесно, каждое слово отдается ударом в висках. Мирон ненароком смотрит на руку противника. Фраза маленькая, почти незаметная, просто воплощение шепота : "Прости". На минуту становится грустно. "Неужели ему также не везет с соулмейтом как и мне?"
На третьем раунде побеждать уже не хочется, Мирон читает нарочито лениво, для вида на отъебись. Хочется сделать все, чтобы увидеть как будет реагировать Слава. Его мышцы напрягаются от каждого прикосновения; их лимит уже давно превышен, а рука все тянется к чужому плечу. После баттла об этом будут шептаться. Но это не важно, ведь если Окси простоит рядом с Карелиным еще одну минуту, мальчик вечером может и не понадобиться.
Последний раунд читает Слава. Окси молится, чтобы пара страниц текста тянулась как можно медленнее. КПСС хорош, было бы глупо это не признавать. Хочется упасть в обморок прямо на Ваню, стоящего сзади; мысль о том, что это сладостное напряженное противостояние вот-вот закончится, просто невыносима. Кожа под повязкой горит огнем.
"Весь твой рэп ни о чем, ведь он только об Окси, так что нахуй тебя.."
Мысль в голове только одна — "Как я не догадался об этом раньше? Это не мог быть кто-то, кроме него. Только он". Последняя строчка раунда отдается в мозгу множественым эхом, годами Мирон зачитывал ее, представляя в какой же момент можно произнести что-то подобное. Руки дрожат, хочется снова дотронуться до плеча, упасть на колени, сделать все, что угодно, чтобы это оказалось неправдой. "Надпись никогда не ошибается."
"Лучше я сдохну ебучим ноунеймом, чем прославлюсь и стану тобой".