В нашей душе есть что-то такое, что непреодолимо влечёт нас к безумию. Каждый, кто смотрит вниз с края крыши высокого здания или через перила моста, чувствует хотя бы слабое болезненное желание спрыгнуть вниз. ©
У неё была слабость. «Слабость» — слабо сказано. Разве можно жить слабостью и видеть её всюду: в бесконечных снах, в синих глазах своего брата и даже в небе, когда так и тянет запрокинуть голову назад? Или разве можно назвать слабостью то, что по сути своей имеет колоссальную силу? Она всегда хотела лишь одного: стоять на огромной скале и слышать, как под ногами бушует стихия, слышать и признавать её величие, слушать и вникать в причудливые мотивы, напетые самим совершенством. Ей казалось, что в этих мотивах можно найти ответы на все вопросы о сокровенном, непознанном и самом главном. Она хотела прочувствовать — узнать наверняка — на сколько вопросов способна ответить эта Сила, великая Сила, имя которой…***
— Лелия, очнись ты наконец, нам пора домой! Девушка открыла глаза и тут же прищурилась из-за ударивших в лицо лучей полуденного солнца. Как хорошо лежать в поле вот так, ни о ком не беспокоясь, ни о чём не думая. Ну, как ни о чём. Скорее, ни о каких домашних заботах и повседневных хлопотах, а уж о своём как раз-таки самое время помечтать. Помечтать, перебирая в воображении каждую мысль, словно бусины, нанизанные на нить под названием «ждать». Ждать, и всё будет! Непременно! А бусины эти — волна, волна, чайка, прокричавшая где-то близко, у самого уха, ещё волна, предзакатное солнце, медленно склоняющееся слева у серого обрыва, и снова волна… Но пора возвращаться домой, Нико прав. Лелия встала, вздохнув, отряхнула своё платье от назойливых золотых травинок и направилась в сторону усадьбы со своим братом. Так вышло, что за свои двадцать с небольшим лет Лелии ещё ни разу не доводилось бывать на море, но сейчас, в этот самый момент, выдаётся удивительный, исключительный шанс осуществить свою мечту о загаданной давным-давно встрече. Сколько раз девушка видела во снах, сколько раз представляла, как она, наконец, увидит море… Она не могла объяснить себе, почему именно этого ей хотелось больше всего на свете. Подсознательно, может, и чувствовала фатальный оттенок этого желания, но по факту никак не отвечала себе на изредка возникающие вопросы. Хотелось и хотелось, что же в этом плохого? Лелия, прикрыв глаза, подумала: «Господи, прости меня, прости, но ведь маме станет лучше там, так ведь? А я смогу увидеть море… И всё же, как это эгоистично звучит!» — Эй, всё представляешь, как своим морем любоваться будешь? — хитро улыбнулся мальчуган, прервав безудержные мысли Лелии. — Это ещё бабушка надвое сказала. Нико, пойми, может мы и не поедем никуда вообще, — нахмурилась сестра. — Поедем, точно поедем, говорю тебе. Маме с каждым днём всё хуже и хуже. То место — единственный шанс. Особый климат, воздух и всё такое… Только там она сможет вылечиться. — Дурак ты! Нашёл чему радоваться! — А где ты видишь, что я радуюсь? Лелия закусила губу, поняв, что свои эмоции она неосознанно приписала своему брату. И ей ужасно было стыдно за это. Оставшийся путь домой они шли молча, каждый утопая в своих мыслях. Хотя, по-настоящему утопала только Лель. А Нико лишь насвистывал незатейливую весёлую песенку о приключениях и размахивал палкой, словно мечом, понапрасну пугая бабочек в некошеной траве.***
Мы так стремимся постигнуть тайны жизни, хотя не можем найти ответы даже на простейшие вопросы о себе. Кто мы такие? Где наше место? И почему нас так тянет к чему-то, что больше нас, что сильнее нас? К тому, что даже может нас уничтожить? Может быть, вообще не стоит стараться ответить на это — даже самому себе, даже про самого себя, даже если никто не услышит. Но такова сущность человека: истязать себя до тех пор, пока не будет хотя бы едва заметного приближения к истине. И если нет истины в нас, то наверняка она есть в том, что больше нас. Что сильнее нас. Мы хотим слиться с этим «что-то»… Почему? Потому что мечтаем о надежде. Надежде, что мы не одиноки в своих поисках. Мы не знаем, что встретится нам на нашем пути. Кто же из целого мира возьмет нас за руку и скажет: «Я с тобой, и я готов разделить на двоих тяготы твоих поисков»? Может, это тот, кто больше и сильнее нас? Мы мечтаем о надежде и переменах. Мы мечтаем о любви и боимся смерти. Но мечтаем мы сильнее, нежели боимся — иначе кто будет искать любовь в объятиях владычицы-смерти? Но у смерти нет такой силы, которая способна разлучить две противоположности: непомерно слабого и непомерно сильного. Наоборот, смерть объединяет их. Мы мечтаем… А потом наступает миг — и всё свершается. Вот сбылась и Лелина мечта.***
В день приезда в заветное место девушка была спокойная и счастливая, к вечеру же — как с цепи сорвалась. А ночью вообще угораздило взять и умчаться исполнять её — свою мечту. Свою нелепость. …Стоять на скале, чувствовать невыносимо влекущий за собой запах приближающего шторма, слышать шум совсем не щадящих себя волн — вот она — нелепость! Вот оно — отчаянное счастье! Ветер безжалостно рвал платье Лелии, непрестанно бил по лицу её же волосами, а ей хоть бы что. Завороженно смотрит куда-то вдаль и не реагирует ни на что. Так и стояла, пожалуй бы, до скончания веков, если бы не спаситель-Нико. Спаситель ли? — Ну куда ты убежала, простынешь же на ветру! Завтра целый день у моря будем, ну зачем же в ночь-то убегать, а? Лелия медленно обернулась на едва слышимый из-за ветра голос. Как сквозь сон она видит своего брата — того, ради кого стоит продолжать жить, учиться, работать. Ведь нужно же малого поднимать на ноги, больной матери одной не потянуть. Она знала это. Раньше. А сейчас… — Она зовёт меня… Понимаешь? — со слезами на глазах прошептала Лелия. — Кто зовёт? О чём ты? — сам готовый разрыдаться, спросил Нико, с трудом пытаясь перекричать шум ветра. — Она… Бездна. — Ты слышишь бездну? Она разговаривает с тобой? — в недоумении произносит мальчик, делая шаг вперёд и заглядывая вниз, за обрыв, видимо, чтобы удостовериться в словах сестры. «Ты слышишь зов Бездны?.. Это очевидно, знаю же, что слышишь. Слышишь, как она зовёт тебя к себе, и ты, глупая, веришь ей. Конечно, ведь она — смысл всей твоей жизни. Твоя мечта. Твоя судьба». Лелия протянула руку своему брату. Кого последнего хотелось бы видеть в этой жизни? Того, ради кого жила в прошлом или ту, ради которой и отдаёшь свою жизнь сейчас? Падать спиной на волны, протягивая руки к последнему, что держало тебя на земле, или же, оборвав нити, связующие со всем земным, лицом прямо в неизведанное? Смотреть, смотреть туда, что так всегда желала видеть! Девушка резко развернулась и бросилась с обрыва в свой «тихий» омут. Она падала вниз, раскинув, точно птица, руки. Нико вскрикнул, но сделать более не мог ничего. Спаситель. А спасителем отныне может стать только сама Бездна. Жизнь Лелии теперь в её руках. «Ты слышишь зов Бездны… А слышит ли она тебя? Слышала ли твои мечты о ней? Слышит ли теперь и твои молитвы о спасении? Хотя, слышит, конечно же, всё слышит, раз не только указала, но и проложила дорогу к себе. Только вот… Что есть спасение для тебя?» Лелия летела вниз в мёртвые объятия, но не понимала этого. Ей казалось, что она плывёт, но плывёт в изумрудной траве среди синих улыбающихся васильков. Последнее воспоминание о теперь уже не её доме. Тем временем тело её почти соприкоснулось с жадной пастью глубины, а Лелии всё грезилось, что вокруг — покой и тишина, лишь умиротворение и счастье. А Бездна, задыхаясь морской пеной, смеялась: — Я смогу предложить тебе своё счастье. Здесь то же умиротворение, то же счастье, только лучше, лучше земного!Здесь покой и тишина — просто и легко!
И ты сама хотела плыть, забыв о земле, в темноте! Помни об этом! Одно мгновение — и тело скрыто от внешних глаз сплошным полотном воды. И нет больше никого, кроме их двоих. Теперь они вместе: та, что так искала и та, что так ждала. И кто оказался победителем? Кто из них двоих больше одержим этой странной игрой? Жизнь Лелии отныне в руках Бездны. И ей решать: отпустить ли домой или здесь обвенчать с глубиной. Погубит — и Лель навсегда останется с той, к которой так стремилась. А если та всё же отпустит… А, впрочем, это бесполезно: даже если и отпустит, отныне Лелия всё чаще будет слышать пленительный зов, который станет до отчаяния невыносимым.Всё бесполезно…
Она будет слышать зов Бездны. И рано или поздно это случится вновь: Лелия вернётся к ней, и теперь уже навсегда. Ибо они нашли друг друга: навеки покорная и так легко покорившая.***
Мечты становятся реальностью, какими бы безумными они ни были. Столько усилий ради поиска каких-то ответов, а в конечном итоге всё оказывается в нас самих: и поиски, и ответы, и любовь, и смерть. И только тогда жажда истины исчезает, ведь на один вопрос о себе мы уже ответили: — Теперь я по-настоящему дома, милая Бездна.