* * *
Я лежал за её спиной и гладил Казадор по плечу, практически невесомо целуя в шею. Двигался я медленно, томно, отчего она, обхватив мою шею руками, то и дело вздрагивала и судорожно вздыхала, когда я в очередной раз задевал чувствительные точки внутри. Марбас просто прислонился к её груди щекой и явно находился в состоянии полудрёмы. На его лице была довольная ухмылка, словно он напакостил и его не поймали с поличным. — Сед, я… — начала было девчонка, но прикосновение моих скользящих пальцев принесли ей новую волну удовольствия. Марбас где-то умудрился отыскать масло, и теперь мы втроём пахли сладко, практически удушающе, отчего хотелось раствориться в ощущениях этой неги. Я закрыл глаза, позволяя продолжаться начатому столько, сколько нужно. Было спокойно и легко. Марбас снова захихикал и обнял нас обоих. — Скользкий тип, — оценил он, открыв глаза и посмотрев на меня. — У тебя ещё остались силы? — Чего тебе, идиотина? — пробормотал я, потёршись носом о плечо девочки, и языком начав ласкать её ухо, отчего она непроизвольно дёрнулась, и я, слишком расслабившись и оказавшись не готовым к этому, хрипло выдохнул, кончил. — Уже нет, как видишь, — сказал я, отдышавшись. — Отлично, — улыбнулся Марбас и потянулся ко мне, целуя в губы. — Тебе не сбежать. Казадор кое-как подвинулась, давая место моему другу, который пытался кое-как взять верх надо мной. Я очень не хотел продолжать навязываемую им тему, но сил у меня и вправду видимо особо и не осталось. Девчонку же зрелище неожиданно возбудило: когда я скосил на неё взгляд, она с любопытством смотрела на то, как наши языки переплетаются, на взгляды из-под ресниц, на ниточку слюны, которая тянется за губами Марбаса всякий раз, как он разрывал поцелуй. Я сдался, позволяя одаривать себя ласками, застонал, когда Марбас сполз вниз и принялся играть с моим членом губами и языком. Девчонка не выдержала и потянулась ко мне с поцелуями. Сейчас я не возражал против того, что она вмешивается в наши игры, Марбас не злился, что моё внимание оказалось частично приковано к ней: она насаживалась на мои пальцы, в то время, как я стонал, прижимая голову Марбаса, к своему паху. А потом случилось то, чего я не ожидала сейчас совсем: Марбас оказался сверху и, целуя Казадор, проникая в нее пальцами наравне с моими, хрипло застонал, когда я оказался в нём. — Болван, — прошептал я, едва не забыв, как дышать. Эти двое сводили меня с ума своими выходками и в повседневной жизни, но я представить себе не мог, что они спелись так всего за два раза их перетрахов. — Тренировки — великая вещь, — дрожащим голосом произнёс Марбас, оставляя на моих ключицах болезненные засосы. — Это важно. — Я заметил. — Заткнись, и тренируйся, — засмеялась Казадор, и я с трудом смог раздраженно закатить глаза. Был один идиот, теперь двое.Часть 1
17 февраля 2018 г. в 20:18
Не найдя цели, клинок девчонки рассёк воздух, звонко отлетел от стены, выплюнув искры. Их света было ничтожно мало: человеку не получится понять, где находится его противник, и в целом хоть как-то оценить обстановку. Казадор была слепа. Но хотя бы нашла одну из стен.
— Плохо стараешься, солнышко, — Марбас на мгновение блеснул алыми глазами, и снова слился с темнотой. — Сконцентрируйся и увидишь меня.
— Легко тебе говорить, — проворчала девчонка, стараясь выровнять дыхание, потому что тут было невероятно душно. На этот раз Марбас выбрал для тренировок катакомбы под Пандемониумом, объясняя это тем, что если он наложит на Казадор заклятие, то она вполне сможет его снять так же, как и повязку с глаз, а вот с реальной темнотой вокруг бороться было сложнее, потому что это не чужая магия, а естественное явление. Меня попросили выступить молчаливым наблюдателем, оценить и в последующем высказать своё мнение касательно её способностей и приобретенных в тренировках навыков. Пока что всё это выглядело жалко, и я то дело напоминал себе, что она всё-таки человек, и многого ждать от неё нет смысла.
Казадор снова замахнулась на то место, где секунду назад стоял мой партнёр, но его, разумеется, там уже не было, и показывать своё местоположение он, конечно же, не собирался. Правда почти мгновение спустя он появился за её спиной и ткнул пальцем в область поясницы, на что девчонка рванулась назад, но опять вместо противника натолкнулась на пустоту.
— Казадор, энергия, — повторил Марбас и его палец скользнул по позвоночнику смертной, магией причиняя ей ощутимый дискомфорт. Осторожничает, игнорируя оружие, даже тренировочное. — Я за этот час уже вырвал тебе сердце, размазал мозги по стене, вырезал обе почки, разорвал печень и только что сломал позвоночник. А ты так ни разу меня и не зацепила даже.
Девчонка, стиснув зубы, попробовала снова запустить заклятие, но в очередной раз потерпела фиаско: никак не получалось выстроить его так, чтобы оно заработало. Один раз я заметил, что на мгновение она словно начала видеть и понимать, что вокруг неё, но потом снова стала бессильно тыкаться во все углы помещения, как слепой котёнок.
— Пытаюсь!
— Плохо пытаешься, — возразил ей из темноты Марбас. — Не на слух меня надо ловить, ты должна меня видеть и видеть мои руки, вдруг у меня там нож… Или что хуже. Я ж тот ещё извращенец.
— Ага, — согласилась с ним она, и тут же получила удар кулаком в живот. Меня, если честно, немного разозлило то, как он это сделал: Казадор без боли сложило пополам, хотя сложило пополам так же, как и должно быть, ударь он её, как настоящего противника. Со мной бы он точно так не нянчился.
— Не «ага», солнышко. Я разорвал тебе желудок и селезёнку, — уведомил её Марбас. Девчонка же, воспользовавшись тем, что он придерживал её, чтобы она не упала в темноте, рванула вверх, схватила моего друга за плечо и ударила ногой по колену, не заботясь о том, что он не только не был готов к атаке, но и явно не ставил барьер.
Марбас удар выдержал, лишь пнул её в ответ, выполнив, даже не знаю как, подсечку, тем самым завалив её на колени перед собой, но та продолжала упрямо держать его за руки, потому что знала, что как только отпустит, Марбас тут же снова исчезнет. Разжав правую руку, она попробовала найти вслепую меч, который уронила ранее, но Марбас выкрутил ей левую с такой силой, что ещё чуть-чуть и точно бы сломал. Девчонка зашипела и ударила его, никуда толком не целясь, лишь бы прекратить эту боль. И, видимо, удачно, потому что этот идиот охнул и отпрянул от неё. Я едва поборол желание закрыть лицо рукой, чтобы не видеть этого позора. В этот момент Казадор, похоже, поняла, что сейчас упустит его, и кинулась следом, сбивая друга с ног.
Я даже не успел понять, как так получилось, но она оказалась сидящей на Марбасе, держа острие клинка у его шеи. К счастью, он хоть и спасовал, но не настолько катастрофично: девчонка и сама чувствовала холод его ножа у своей.
— Неплохо для начала, только вряд ли это прокатит с кем-то, — то ли похвалил, то ли пожурил её Марбас. Он вернул глазам сияние, и теперь без ошибки можно было точно знать, куда он смотрит. Я рассердился: его отношения с девчонкой мне не нравились. Не он ли говорил мне, что люди не стоят даже нашей вечности? Сейчас же позволяет ей сидеть на себе, словно заделался в удобный пуфик.
— С тобой прокатило, — вымученно улыбнулась девчонка, тяжело дыша. Духота явно лишала её каких-либо сил и способности нормально мыслить: слезать с главы Братства она не спешила. К счастью, остальные наши братья не видят этой вакханалии.
— У меня не стояло цели прикончить тебя. Сегодня.
В его голосе я чётко расслышал насмешку и видел, что он улыбается смертной. Улыбается с издёвкой, как обычно, но она, видя лишь его глаза и слыша интонацию, лишь фыркнула в ответ на это и двинула его пальцами под рёбра, на что он снова охнул, явно не ожидая такого.
— Казадор, блять! — зарычал он и поднялся, не замечая на себе веса человека, а я в очередной раз насладился зрелищем, как девчонку с размаху впечатало в стену, а потом уронило на пол. Затем Марбас, не дав даже опомниться, уткнул её лицом в камень и приложил ещё раз, заламывая руку до боли.
Девчонка, сначала зашипев, всё же не выдержала и вскрикнула. Марбас не отпускал. Я злорадствовал. Когда он так себя вёл с ней — мне было как-то спокойнее.
— Если тебе не помогают тычки, то прибегнем к грубой силе, — долетел до меня голос друга.
— Ты мне руку сломаешь, идиот, — взмолилась Казадор. — Отпусти!
Марбас словно не услышал её, заламывая руку ещё сильнее, буквально до хруста, отчего девчонка уже взвыла.
— Приятно слышать от тебя подобное, солнышко. Не только насмешки. Давай ещё раз.
Она снова застонала от боли, но неожиданно почему-то совсем не так, как те, кому нестерпимо больно. Это был звук, изданный с придыханием, томный.
— О чём ты там фантазируешь, дурочка? — поинтересовался наёмник, склоняясь к её уху. Казадор бессильно царапала пальцами каменную кладку под собой. — Плохая, плохая девчонка.
— Иди ты… — жалобно простонала она, пытаясь высвободить руку и, одновременно с этим, избавиться от наваждения. В кромешной темноте, когда она не видела Марбаса, её мозг скорее всего с легкостью подсовывал какие-то их общие воспоминания. Марбас не раз жаловался, что девчонка слишком часто витает в облаках. Похоже, даже сейчас. — Отпусти.
— Или?
— Марбас!
— Что ты мне сделаешь, если я тебя не выпущу? — поинтересовался он. Смертная дёрнулась ещё раз, но это было бесполезно: из хватки падшего не вырваться, если он тебе этого не позволит. Марбас не спешил, наслаждаясь её беспомощностью. Я уже сотню раз видел, как он это делает, но каждый раз зрелище приносило мне ненормальное удовольствие: убийца, не лишённый актёрских качеств, за работой. Иногда, он, правда, переигрывает, но всё равно красиво. — Хочешь меня… Ударить?
Казадор неожиданно зло зарычала, уподобляясь падшим, хоть и получалось у неё это совсем не страшно. Риа вообще находит эти звуки в её исполнении потешными, но как я понял, она собиралась маскироваться под местную публику, а значит, надо было перенимать наше поведение и особенности общения. Логично, но всё равно смешно.
— Кролик злится, только гляньте, — Марбас рассмеялся, а потом осторожно прикусил её за шею, скользнул губами вверх и сомкнул зубы на мочке уха, заставляя девчонку изобразить злость, но как она ни пыталась, а выдавила из себя лишь судорожный вздох. — Хорошо. Давай поступим от противного: найдешь меня — получишь награду.
С этими словами Марбас исчез, оказавшись рядом со мной, и молча подмигнул мне. Смертная рывком села, пытаясь отдышаться и избавиться от наваждения. Я посмотрел на Марбаса: вы вообще-то тренироваться пытаетесь, какая, создатель тебя побери, награда? Это он про себя что ли?
— Идиот! — крикнула Казадор в темноту, и мне тут же стало чуть-чуть легче. Она подменила желание злостью.
— Знаешь, если долго стоит без дела — болеть начинает, — отозвался Марбас, всё ещё стоя рядом со мной. — Начни уже шевелиться, солнышко. Я слишком молод, и совсем не хочу стать импотентом.
Я едва не чертыхнулся, а девчонка уже поднялась на ноги и оборачивалась вокруг, словно это могло ей как-то помочь. Разумеется, это было бесполезно. Попытавшись в сотый раз призвать на помощь свои врожденные способности и гены, она ничего не добилась. Темнота все еще смыкалась вокруг неё.
— Марбас? — она позвала моего друга, но тот не ответил. — Эй! Ты тут?
Но ответом ей было лишь невнятное эхо из глубин катакомб да шум сотен ручейков. Марбас, наблюдая за ней, прислонил тонкий палец к своим губам, давая мне тем самым понять, чтобы я не отвечал ей. Девчонке явно было страшно. По-настоящему страшно: наверняка подумала, что Марбас решил её тут бросить, а значит, ей ни за что не найти путь на поверхность: свернёт себе шею быстрее, чем до кого-нибудь дойдет, что фальшивой невесты Велиала нет во дворце.
А Марбас шутит, молча, и садистки ухмыляясь: просто стоит рядом и ждёт каких-то действий с её стороны. Казадор обернулась, испуганно шаря во тьме рукой, но вокруг неё было пусто.
— Марбас… — я услышал её жалкий испуганный писк. Не голос, а словно мышь загнали в угол. — Я… Не шути так, пожалуйста!
Не слышал, чтобы она боялась темноты, зато Велиал, судя по рассказам Загана, теперь более чем боялся, и я неожиданно для себя понял, что происходит. Она переняла ещё одну часть характера Велиала, но на этот раз совсем не выгодную: оставшись в темноте, она испугалась, что находится в одиночестве невесть где. Мне на мгновение показалось, что я понял, что Велиал испытывал в те времена, находясь в заключении в камне. Мягко говоря неприятно. А ещё немного странно: я привык, что люди опасаются за свою жизнь, что они боятся чего-то материального, но Казадор должна была понимать, что это шутка, а вместо этого её сковала такая паника, что было даже страшно, как бы девчонку удар не хватил раньше времени.
— Марбас! — Казадор неожиданно побежала. Не зная, куда, просто рванулась вперёд, поддавшись эмоциям. Бросилась, словно могла разорвать вокруг себя чёрный полог и оказаться в залитой солнцем гостиной дворца.
И совсем неожиданно для себя, заставив завизжать от страха, я схватил её за руку и дёрнул на себя, тормозя.
— Идиотка! — я не сразу понял, что голос принадлежал мне. — Сдохнуть решила?!
Девчонка ощутимо ударилась лицом о мою грудь и даже не придала этому значения, хотя нос однозначно теперь саднил. Я схватил её за плечи, не позволяя снова натворить глупостей. Наверняка мой взгляд был совсем не добрым, потому что она испуганно таращилась на меня, боясь даже что-то сказать.
— Ох ты ж! Сед! — Марбас будто бы появился рядом, но выдёргивать Казадор из моих объятий не спешил. — Что случилось?
— Корней отошёл, — по привычке отчитался я последними новостями, потому что, в отличие от Марбаса, не выставлял отражающие заклятия на время этой, папаша прости, тренировки и был в курсе всех дел и разговоров Братства.
— Ясно. Предсказатель?
— Пока на месте. Она дорога. Он любит дорогие вещи.
Марбас задумчиво почесал подбородок:
— Не нравятся мне эти рокировки, сладкий мой, — констатировал он, глядя на меня. Мне и самому это всё не нравилось, но я промолчал.
— О чём речь? — поинтересовалась наконец девчонка, между тем радуясь не только тому, что мы нашлись, но и тому, что мы обсуждали что-то интересное в её присутствии: на столе Велиала и его любимого советника были сотни документов, но они близко не лежали к тайнам, которыми окружили себя Тени. Логично, что ребёнка тянет к тому, что интересно.
— Маленький любопытный кролик, — усмехнулся Марбас и щёлкнул её по носу, заставляя покраснеть. При посторонних он так себя не вёл, но я явно в этот список не входил. — Кстати, я обещал тебе награду. Сед, поцелуй её.
Девчонка растерялась настолько, что не смогла ничего ответить этому кретину, лишь ошарашенно посмотрела на меня.
— Чего? С какого это перепугу? — не понял я, ведь на такое я точно не подписывался, даже будучи мертвецки пьяным.
— Мы играем в прятки. Казадор получает презент, если найдёт в темноте падшего. Ты её сам, конечно, дёрнул на себя, но будем считать, что это от нетерпения и тайного желания. Поэтому — поцелуй её.
— Иди нахуй, дорогой!
— Только после тебя, — Марбас молниеносно приставил нож к моему горлу. Когда он заговорил снова, я понял, что он не шутит: этот тон, не терпящий возражений, который компенсировал его небольшой рост и отсутствие мозга. — Поцелуй Казадор, или я заставлю тебя это сделать другими способами, и они тебе не понравятся.
Я прикрыл глаза, думая о том, что мне стоит ответить ему в этом случае. Срывался на меня он крайне редко и при том, что происходило между нами, большую часть времени выглядело ровно наоборот — я учил его жизни и пытался вбить хоть толику трезвой мысли в эту голову.
— Марбас, не надо, — начала было девчонка, но мой друг её оборвал, закрыв ладонью рот.
— Тссс, солнышко, не выбешивай меня, — тихо произнес он.
Я стоял и думал, что вполне могу поступить так, как Марбас меня просит. Во-первых, Казадор лишь игрушка: официально Велиала, неофициально — всех, кто не проворонит эту возможность. Во-вторых, она меня раздражала и периодически, глядя на неё, мне хотелось сделать ей больно. Не только физически, но и морально. Хотелось показать ей её место, но не настолько явно, не избив до полусмерти. Тогда бы я выглядел как маленькая истеричка, не сильно превзойдя её в развитии. Казадор всё ещё стояла рядом и пыталась что-то доказать Марбасу, но тот смотрел на меня, и в его взгляде я читал лишь призыв к действию.
Мысленно послав его к нашему отцу, я, неожиданно для девчонки, склонился к её лицу. Она однозначно не хотела этого всего, хотя и понимала, что в итоге придётся подчиниться Марбасу, готовилась мысленно, но безуспешно: я едва коснулся её губ, а её дыхание тут же сбилось. Вначале на секунду, смазано, не решаясь на большее. Я колебался, думая, что надумываю, что надо прекращать, потому что это по крайней мере глупо: я никому ничего не докажу в этой ситуации. И в первую очередь самому себе, вот что страшно.
Глупости. Мы здесь втроём, и ничего не помешает мне. Да, я не могу её убить, но есть множество других способов заставить испытать Казадор то, через что прошёл я, когда она разрушила мою жизнь, то, с чем вынужден жить теперь. Я, пресекая её попытки отстраниться, зарычал словно голодный зверь, подминая под себя, ворвался языком в рот, не давая даже нормально дышать. Она бессильно хваталась за мой плащ, комкала ткань пальцами, боясь потерять сознание. В уголках глаз выступили слёзы, потому что она зажмурилась, опасаясь смотреть мне в лицо. Я не был ей отвратителен, я чувствовал это. Когда ненавидишь — ведешь себя иначе. Но Казадор прекрасно понимала, насколько отвратительна мне она, и я чувствовал это через ответы её тела: нерешительные, рваные. Слышал, как бьется её сердце, словно у перепуганной птицы, попавшей в силки.
Марбас не мешал нам, молча стоял рядом и, казалось, наслаждался зрелищем.
— Подрочил? — зло прошипел я, когда оторвался от девчонки. Та жалобно пискнула, потому что только сейчас поняла, с какой силой я сжимал её плечи.
— А тебе жалко что ли? Теперь уже ты хочешь меня прирезать за это? — рассмеялся Марбас, протягивая к девчонке руки и целуя её следом. Девчонка даже не успела отмахнуться от него, отстраниться от меня, а я почему-то растерялся и вообще забыл, что продолжаю прижимать Казадор к себе. Она целовалась с Марбасом, но продолжала терзать мою одежду.
— Не надо так, — пробормотала девчонка, когда Марбас дал ей наконец вздохнуть.
— Не хочешь попробовать что-то новое? — поинтересовался наёмник, и я буквально кожей почувствовал его плутоватую улыбку. — Тебе понравится, у нас богатый опыт в таких вещах.
И не соврал. Мы часто отрываемся подобным образом, правда, нередко для того, кто оказывался третьим и, иногда, четвёртым на нашем ложе, это заканчивалось плохо.
Девчонка испуганно замотала головой, хоть и понимала, что если мы всё для себя решили, то слушать её точно никто не будет. Марбас уже дважды наплевал на её желания и нежелания, ввергая слабый человеческий и, более того, совершенно не опытный в подобных вещах разум в пучины наслаждения. Когда я увидел последствия их ночи со стороны впервые, то, можно сказать, был приятно удивлён, что в итоге она чудом смогла остаться самой собой. А сейчас он предлагает ей попробовать всё то же самое, но в двойном объёме. Мысленно я хмыкнул: наверняка этот плут задумал всё это, ещё когда спускался сюда, в катакомбы, ведя девчонку за руку во тьму.
— Седит не хочет. Я знаю, как он ко мне относится, — она попыталась аргументировать свой отказ. — Ты не можешь его принуждать…
Я вместо ответа намотал волосы, оттягивая голову назад, и снова поцеловал.
— Недолюбливает — не значит не хочет. Мы проще людей в этом плане, — рассмеялся Марбас, а его руки уже гуляли под рубашкой девчонки. Точнее, это была отданная им одежда. У Казадор был какой-то забавный пунктик носить вещи Марбаса, тот же не возражал против такого.
Смертная попыталась взбрыкнуть, но Марбас больно сжал её бедра, заставляя охнуть.
— Солнышко, расслабься. Тебе же дважды нравилось всё. Ничего не изменилось: вот он я.
— А Седит за компанию? Группа поддержки? — прохрипела она недовольно и снова лишилась дара речи: мои зубы сомкнулись на её шее, и она, скорее всего рефлекторно, зарылась пальцами в мои короткие волосы, выгибаясь от ощущения приятных мурашек, которые прошлись волной по позвоночнику. Две пары рук ласкали её тело, и девчонка едва понимала, чем занят каждый из нас. В абсолютной темноте она не видела ничего. Могла, казалось, сбежать, но далеко ли она уберётся, прежде чем закончатся отведенные ей для форы минуты, и мы найдём её в этих тёмных лабиринтах?
Марбас не терял времени: его пальцы уже были в девчонке, оттянув ткань штанов и трусиков. Она дёрнулась, бормоча, что-то про то, что это неправильно, когда двое мужчин собираются отыметь одну девушку. Пусть даже эти двое — лучшие друзья. Пусть даже они падшие ангелы, которым вообще большинство законов не писано, это неправильно.
— Казадор, расслабься, сейчас будет сладко, — прошептал ей на ухо Марбас, прижимаясь к девчонке всем телом, и я почувствовал, как из-за этого он сейчас заставляет её так стыдливо сводить бёдра. — Или мне придётся позвать Риа.
— Только попробуй! — она попыталась произнести это с обидой в голосе, но вместо этого в конце застонала, уткнувшись носом в плечо моему другу. — Какой же ты идиот… Марбас…
— Я здесь, крольчонок, — неожиданно ласково произнёс он, и девчонку ощутимо тряхнуло. Она хрипло вскрикнула от горячей волны, что прошлась по всему телу, заставляя дрожать и хвататься в поисках поддержки, пусть её и держали двое.
Ей было невыносимо стыдно, что я был рядом, прижимался к ней телом, а она прижималась ко мне в эту секунду. А сейчас мне оставалось поддерживать её, не давая обессилено опуститься на холодный пол подземелий. Марбас целовал девчонку, я почувствовал, как он убрал от неё руку, потом отстранился и шумно вдохнул.
— Твой запах бесподобен, Казадор, — прошептал он таким голосом, словно поймал настоящий кайф. — Я бы правда тебя сожрал, но тогда тебя больше не останется. Сед.
Он протянул свою ладонь мне. Казадор стыдливо уткнулась носом в шею главе Братства, ясно давая понять, что ей совершенно не хотелось знать, зачем тот это делает, и какие фетиши у нас двоих. Но последующий поцелуй с моей стороны и погружение ей в рот пальцев Марбаса, заставили её вздрогнуть и попытаться вырваться. Я снова играл с её языком, а она, вымазавшись в собственных соках, лишь бессильно висела в моих объятиях, не зная, куда сбежать от этого всего: однозначно хотела провалиться от стыда под землю.
— Сладкая, — подтвердил я, оторвавшись на мгновение, чтобы начать терзать её губы с новыми силами.
— Хватит, пожалуйста… Это… Неправильно… — едва не плакала она, но я понимал, что она на грани и её тело буквально кричит о том, что девчонка прекрасно знает, чего ей ждать.
Марбас стянул с себя рубашку, потянулся к её, и пока я не давал девчонке отвлечься на это и начать ныть ещё громче, оголил её по пояс, наслаждаясь прикосновениями к её дорогому нижнему белью. Судя по выражению лица Казадор, она казалась самой себе грязной шлюхой, понимая, что Марбас наслаждается видом кружевных стараний Андрэ, которые однозначно стоили бы в Гайе целое состояние.
— Я оценил контраст, — прокомментировал это мой друг и осторожно сжал её грудь, сжимая сосок меж пальцев. — Вот бы все так одевались. Была бы не работа, а мечта. Заглянуть под одеяния ассасинов было бы ещё более интригующей идеей.
Его губы сомкнулись на груди девчонки, в то время как я занялся завязками на её штанах, а потом, не говоря не слова, просто подхватил на руки и позволил Марбасу стянуть их с девчонки вместе с обувью. Та осталась в одних трусиках, которые уже давным-давно промокли от её желания, прекрасно показывая, что говорит и думает она разные вещи. Мои руки скользнули вниз, лаская вначале через ткань, а потом, оттянув ткань в сторону, проникли внутрь. Я однозначно был грубее Марбаса, но всё происходящее сейчас между нами двумя было словно сном: Марбас был рядом, но в то же время, его не было, он просто поддерживал нас, толкая друг к другу, не позволяя отступить. Девчонка опёрлась на него, застонав ему в ухо и прижавшись к моему паху, не зная, куда ей деваться от пальцев. То и дело она сама подавалась им навстречу, между тем царапая плечи Марбаса. Она сходила с ума, потому что понимала, что проиграла в битве за свою мораль и трезвый разум.
Я на мгновение отстранился от неё, и, судя по её реакции, Казадор успела испугаться и расстроиться такому решению, но последующие движения дали понять, что я не собираюсь бросать начатое: рывком стянув с неё последнюю кружевную преграду, я одним толчком вошел в неё во всю длину так, что она чуть не упала. Марбас, к счастью, продолжал поддерживать девчонку спереди. А потом я понял, что по телу девчонки прошла ненормальная дрожь: оргазм был неожиданным, хоть и коротким. Она издала едва слышный стон, хватаясь одной рукой за Марбаса, а другой за меня.
Он же рассмеялся:
— Ты прям бабский угодник, — обратился ко мне мой начальник. Своего ответа я и сам не услышал; его заглушили громкие стоны девчонки, когда я снова начал двигаться в ней. Стоя на цыпочках из-за разницы в росте, она цеплялась за Марбаса, а её наслаждение граничило с таким чувством дикого стыда, что она попросту боялась оборачиваться ко мне и предлагать что-нибудь поменять.
Я остановился сам, развернул её к себе лицом, подхватил на руки, заставляя обвить ногами, и прижал спиной к стене, продолжая вколачиваться в девчонку с такой силой и рычанием, что мне самому казалось, что по завершении я её попросту сожру. Она вслепую хваталась за меня, забралась руками под одежды, гладила, царапала, цеплялась за бинты и снова царапала. Мы стонали до хрипа, позабыв о том, что за нами наблюдает Марбас. По шее девчонки стекала кровь из ранок, оставленных моими клыками, но она умоляла меня не останавливаться. Мы чувствовали друг друга, несмотря на все заклятия, которыми я окружил себя, и были открыты друг другу так, как никогда раньше. Были ближе и честнее. Она доверилась мне, приняла такого, какой я есть, просила прощения прикосновениями ладоней к моему лицу, бессвязно шептала слова, хрипела, обнимала. Видела моё презрение, которое я выплёскивал своим поступками. Мы тонули в эмоциях, что переполняли нас двоих: мы словно учились заново общаться друг с другом, пусть и таким совершенно ненормальным способом, на каком-то низменном языке. И искали компромиссы, что-то общее, и оно, неожиданно, нашлось.
Я глухо застонал, изливаясь в неё. А когда замер, показалось, что вместе со мной остановилось её сердце. А потом я ровно втянул воздух, открыл глаза и посмотрел на Казадор. Я не мог её простить и потому что-то, что я сейчас сделал, не принесло мне успокоения. Я ошибся: сколько бы я ни трахал эту девчонку, чтобы я с ней ни делал — это бесполезно.
— Сладкая, — повторил я и осторожно опустил её на пол, позволяя коснуться босыми ногами холодного камня. Марбас приблизился к нам и неожиданно для меня потянулся ко мне с поцелуем. Я не возражал, хотя был не в восторге от того, что девчонка стала свидетельницей этого. — А ты полоумный кретин, который решил поиграть в психолога.
— И я добился некоторых успехов на этом поприще, — отозвался Марбас, отрываясь от меня и переключаясь на Казадор. — Как насчёт повышения сложности? Солнышко, мне надоело торчать в этой темноте, я хочу наслаждаться, видя, как ты будешь краснеть и закрываться от нас, хочу видеть, как ты обессилено кричишь, комкая подушки, хочу иметь тебя во всех мыслимых и немыслимых позах. Думаю, что Сед хочет того же.
Та испуганно прижала руки к обнажённой груди, понимая, что он не шутит. Я же неожиданно для себя понял, что хочу это нежное тело, и ещё больше хочу почувствовать и увидеть всё то, что только что предложил мой друг. Хочу ощущать на языке вкус её кожи, хочу смотреть, как она стонет, не в силах сдерживать низменные эмоции и желания. Хочу её. Пусть даже придётся уступать Марбасу.
— Марбас, это неправильно, — отозвалась девчонка на его предложение. Её взгляд встретился с моим взглядом и она прекрасно поняла, что падший не ошибся с моими желаниями: в моих глазах наверняка читался голод. Она выглядела сладким фруктом, стоя передо мной полностью голой, и выглядела так, словно неосознанно каждой клеточкой тела просила, чтобы всё повторилось ещё раз.
— Знаю. Но мы ведь все тут неправильные. Каждый по своему, — Марбас притянул свою ученицу к себе, а его руки фривольно начали скользить по девичьему телу. — Ты, я и Седит. И обещаю, что нам никто не помешает до самого утра. Если тебе будет от этого спокойнее, то могу пообещать тебе сохранность твоего тела. Синяки, конечно, будут, засосы, неглубокие царапины, но это не смертельно.
— Ты неправильно это делаешь, — я не выдержал: просто схватил девчонку, вырывая из объятий друга и мы, обратившись в туман, через секунду рухнули на мягкие перины. Судя по взгляду, Казадор комнату узнала: в ней она и совершила главную ошибку, которая разрушила хрупкий мостик доверия между нами — вломилась сюда, когда я был без сознания, и увидела моё лицо. Тут ничего не поменялось: даже следы от когтей Марбаса никуда с пола не пропали. Она хотела было взбрыкнуть и предложить на крайний случай хотя бы другое место, но замолчала, понимая, что это моё желание.
Марбас появился следом: взъерошенный и улыбающийся так, словно увидел кусок сырого мяса, отчего Казадор инстинктивно прижалась ко мне, но я, не колеблясь, в ту же секунду обнял её и передал Марбасу, сам же начал избавляться от платка, который теперь носил поверх плаща, и от остальной одежды. Когда я закончил, мне было уже не до игры в гляделки: Марбас усадил девчонку на себя и заставлял ритмично двигаться, помогая ей и то и дело сжимая её попку с такой силой, что под его пальцами расцветали синяки. Каждый раз она стонала, но когда почувствовала мои пальцы там, где им не место, ей оставалось только бессильно хватать воздух ртом, к тому же я оттянул девчонку на себя, пальцами другой руки играя с её чувствительной плотью. Марбас ласкал её грудь. Казадор проявила поистине благоразумие и без подсказок сжала мой член ладонью. Оставалось надеяться на то, что она доживёт до утра. Ну, или хотя бы не сойдёт с ума от удовольствия.