Цена удачи

      Начало мая в Москве выдалось жарким. На улице нещадно палило знойное солнце. Однако, москвичам удавалось спасаться от духоты благодаря порывам свежего, весеннего ветерка.       Светловолосая девушка уже как час с половиной была в больнице, погружённая в непростую, но интересную работу хирурга реанимационного отделения. Она перебирала накопившиеся бумаги, что накопились у неё на рабочем столе. Свет плавно плыл по кабинету, где витал запах стареньких бумаг, едких лекарств и препаратов.  — Уважаемая Сецуна Кудо, вас главврач звала… — вошла в тесноватый, светлый кабинет румяная женщина в белом халате, обращаясь к блондинке. — Конечно, сию минуту прибуду, — сказала Сецуна, сложив стопкой бумаги и тут же поспешила выйти из кабинета, вместе с этой румяной дамой.       В узеньком, пока что еще мало отремонтированном коридоре, уже была оживлённая суматоха начавшегося будничного дня. Сецуна, поправляя белый врачебный халат, поторопилась в кабинет руководителя.       «Вот и отличное начало дня, полное новых дел и множества работы», — подумала сейчас Сецуна .       Должно быть, имя Сецуна могло показаться диковинным для жительницы огромного, русского мегаполиса, Москвы. Про Сецу уже ходило немало слухов в том числе и в больнице. Слухи родились почти сразу, как только она после окончания института попала именно в эту больницу помощником хирурга.       Всё дело в том, что Сецуна со своими друзьями перебралась в Россию совсем недавно, после долгого путешествия по Англии. В Англию она переехала из родной Японии. С Токио девушку связывала только тесная дружба с Аири Абэ, которая была культурологом, но уже не работала им. Выйдя из кабинета главного врача Сецуна вновь шла по больничному, пропитанному лекарствами коридору, но уже не с пустыми руками, а неся целую кипу бумаг, которые надо было перебрать до вечера. Вернувшись в кабинет блондинка достала из старенькой сумки ручку и принялась делать пометки. Какой-то скучный разговор медсестер в коридоре, словно назойливая муха, то и дело отвлекал внимание Сецу от работы. — Да что ж, такое… — цокнула языком японка, подняв раскосые глаза, украшенные лёгким макияжем, на приоткрытую дверь. Однако неожиданно, разговор затих и девушка с легкой улыбкой снова нырнула в отчетность.       Прошло около часа и Сецу доделала основную часть письменной макулатуры, а затем вытащила флешку и положила ее на стол, подумав заварить себе свежего кофе. Вода с бульканьем полилась в пластиковый стаканчик, в который начинающий врач уже добавила дешевого Нескафе, запах которого тот час же разлился приятным ароматом по кабинету. Дверь в кабинет со скрипом открылась, и в помещение вошла женщина за сорок, с пышными кудрями на голове, уложенными в стиле восьмидесятых, одетая уже в привычный белый халат. Она сухо поздоровалась с Сецуной, на что девушка ответила ей доброжелательным приветствием, и быстренько вновь вернулась за свой стол со стаканчиком кофе. С этой зрелой дамой Сецуне было неприятно сидеть в зависшей тишине, да ещё и попадаться под её порой колкий и пристальный взгляд, из-за чего японка тут же стала перелистывать ещё не просмотренные бумаги. Всё дело в том, что опытная врач тут была раньше и новоприбывшую соседку по кабинету невзлюбила. Раньше в этом кабинете главенствовала кудрявая мадам, и основная часть пациентов шла именно к ней, но после прихода Сецуны положение изменилось. Теперь пациентов приходилось с новенькой делить, что совсем не радовало опытную, засидевшуюся в обветшалом кабинетике докторицу. Хоть Сецуна и всячески пыталась разговорить даму, но женщина лишь с презрением и ехидством оглядывала блондинку, порой бросая в её адрес фразочки, подчеркивающие её непрофессианолизм и невнимательность, когда Сецуна натыкалась на мелкие, но очень пакостные «подводные камешки» медицины.       Когда глаза Сецуны с прищуром вновь норовили скользнуть в сторону соседки, у японки ожил телефон. Сецуна незамедлительно ответила , и из серебристого смартфона донёсся поскрипывающий голос. Этот голос был приятным для Ланфен и звучал для неё, словно музыка. Скрипящий голос интересовался делами японки, и она незамедлительно решила поделится с ним последними новостями.       Хозяином эксцентричного голоса кстати, приходился её муж Майк, которого она встретила несколько лет назад в Англии, при крайне интересных обстоятельствах. Всё дело в том, что тогда они с подругой попали совершенно в ужасную историю, оставшись без денег и жилья. Их злоключения начались в тот момент, когда девушки впервые прогуливались по незнакомому им городу, воодушевленные прибытием, если это можно так назвать. Они так увлеклись, что под впечатлением не заметили, как у них стащили рюкзак с документами и деньгами, в одной из стареньких лавчонок. Не зная, что же им делать и боясь бежать в местную полицию, подруги кинулись в первую попавшуюся лавку, которая как оказалось, занималась траурными церемониями и собственно там, Ланфен и познакомилась со своим будущим мужем. Сейчас же, Майк уже открыл свою похоронную лавку и в Москве, где работал не без успеха.        Разговор Сецуны и Майка закончился крайне благоприятно, после чего девушка мечтательно кинула взгляд в окно, ощущая прилив сил и отличное настроение — Майк предлагал встретится с давними друзьями, кратко обьяснив это тем, что хорошее общение следует поддерживать, а не жить отшельничеством. *** — …Тебе надо за это увековечить памятник! — воскликнула красивая обладательница черных волос, определенно с большими усилиями молодившаяся. На лице красотки отразилось недоумение и раздраженность, хорошо прикрытые всё ещё отчаянно державшимися манерами этикета. — Знаете ли, я вообще-то работаю… Так, чтобы вы знали! А вы даже пальцем повести не хотите, чтобы приложить хоть долю усилий к этому беспределу! — не меньшей накалённости, повышающимся голосом сказал темноволосый мужчина в белой рубашке и брюках, волосы которого были собраны сзади в хвост, а несколько прядей у висков содрогались от порывистых движений.       Красавица в черном бархатном платье пустила колкий взгляд в сторону мужчины, опершись на колонну в доме. — То, что я работаю и имею вполне заслуженный отдых, не оправдывает вас, уважаемый Тэкэхиро Кадзуми, или проще сказать, «дражайший мой зятёк» от того, что ты должен хоть как-нибудь пересекаться с Лилит. — держала свою позицию брюнетка, гаденько усмехнувшись. — Ой, как же вы волнуетесь за свою внучку, она уже не ребёнок! С каких это пор? Я вот с ней провожу выходные, а сейчас ей шестнадцать и поверьте, она совсем не жалуется на одиночество — у неё сейчас всё время занимает учёба. Или, может вы, Тори, сидели с ней всё время, когда Лилит была еще ребёнком?! — вспылил Тэкэхиро, лицо которого уже не обещало ничего хорошего.  — Я?! — взвилась Тори всплеснув руками так, что темные волосы прядями взлетели с её рук и опустились за спину. Но полыхавшему ярым пламенем скандалу не суждено было продолжиться. В просторный, вычурный зал с мраморной лестницы, ведущей со второго этажа вбежала бирюзововолосая молодая девушка в спортивной одежде, оживлённо что-то искавшая. Увидев скандал, она оживилась. — Извините, что прерываю вас в столь интересный момент, но я вынуждена задать этот вопрос прямо сейчас: где мой водолазный костюм? Я его, кстати, оставляла на диване, — сказала Лилит, посматривая на родственников. — А… Лилит, так его скорее всего горничная убрала, она сейчас за продуктами уехала… — нашлась Тори, расплывшись в лучезарной улыбке. — Чёрт! — воскликнула Лилит, будто это было великой трагедией и продолжила поиски своего костюма. Тори отвернулась, что-то пробурчав себе под нос на латыни, вроде «Все мужики козлы…» ушла вглубь коридора, но тот час же её догнал голос её бывшего собеседника. — Я всё слышал. Сочту за комплимент, ведь все бабы, — в таком случае, — ведьмы! — сыронизировал обладатель сильного пола, с превосходством усмехнувшись.  — О, да… Так значит, ты согласен с тем, что ты — парнокопытное? — засмеялась Тори из глубины темного коридора. Это был зловещий смех «Бабы-яги».       Тэкэхиро лишь обреченно вздохнул, ведь соревноваться с этой ведьмой в сарказме было себе дороже, даже самому опытному спорщику. Вскоре, собрав вещи и попрощавшись с Лилит, он вышел во двор, нажав на пульт управления машины, на сигнал которого тот час же ответил пиликаньем громоздкий черный джип, блестящий после вероятно недавнего посещение автосалона. Сейчас настроение у мужчины было наиболее гадкое, а мысль о том, что работать ему придется сегодня может даже до самой ночи, не вызывала особенного оптимизма.       Кадзуми работал уже давненько в криминальных структурах, успев сколотить себе на этом нехилое состояние и вот, добравшись и до того, что стал пробивать себе дорогу в правительство. Поспособствовало такому его карьерному росту множество причин, основная из которых так и не давала о себе забыть мужчине не на минуту. Собственно говоря, переехал Кадзуми в Москву вместе с семьей Абэ, как раз из-за этого…