***
— Честно, я не думал, что ты придешь. — Ричи стоит, облокотившись на стену, и неторопливо докуривает сигарету, зажатую между пальцами. — Да не бойся, Принцесса. Если бы я решил устроить тебе темную, ты уже был бы в отключке. Эдди делает неуверенно шаг назад и пытается взять себя в руки. Близость Ричи кружит голову, но потерять контроль — непозволительная роскошь. — Не называй меня так. Что тебе нужно? — Мне нужен ты. — В эту секунду Эдди бросил все силы на то, чтобы сохранить невозмутимость. — Ну же, Принцесса. Ты же тоже чувствуешь это? Тозиер за пару шагов преодолевает разделявшее их расстояние и останавливается вплотную к чужому лицу. Эдди практически не дышит, боится спугнуть приятное чувство в груди. — Не понимаю, о чем ты. — Каспбрак поднял голову и дерзко взглянул в глубокие карие глаза. Еще секунда, и он утонул бы в них навсегда, но Ричи первым отвел взгляд. Вместо ответа Тозиер преодолел последний шаг, разделявший их, и, подняв голову Эдди пальцами, невесомо коснулся губами его щеки. Едва заметный румянец Ричи вряд ли успел заметить из-за падения, от стремительного удара ногой со спины. Стэн восстановил равновесие и плюнул на пол рядом с лежащим Тозиером. — Я конечно знал, что ты пидор, но не буквально же. Остальные неудачники стояли за его спиной и наблюдали за разворачивающейся сценой. — Что, Урис, в няньки подался? — Ричи, шатаясь, встал на ноги, но даже не бросил взгляда на угрозу перед собой. Он смотрел четко в глаза перепуганного Эдди и улыбался. — Если решишь наконец побыть собой, ты знаешь, где меня найти. — Двинутый. Пошли, Эдди. — Беверли взяла Каспбрака за руку и потянула в сторону. И он поддался. Неохотно, но пошел за подругой. Ведь так правильно, верно?***
Противные девчонки, вечно от них одни проблемы. Ощущение, будто они находятся сразу везде и все видят. Благодаря их сарафанному радио, вся школа уже неделю только и говорит о том, что астматик-неудачник сменил ориентацию. Про Ричи в слух никто не произносит ни слова, но это и неудивительно, никто не хочет лишиться передних зубов. — Сколько стоишь, подстилка? — слышал вслед Эдди всякий раз, когда шел в школу. — Поскачешь на мне? — Летело Эдди в спину в столовой. — Какую позу предпочитаешь? — кричали у выхода из здания. Каспбрак держит руку на ингаляторе, готовый в любую секунду пополнить запасы быстро исчезающего из легких кислорода. Потому что навстречу раздражающе уверенной походкой идет сам Ричи-чертов-Тозиер в компании миловидной девчушки. Эдди готов к любой насмешке, к действовавшему на нервы прозвищу даже. Но не к тому, что парень пройдет мимо, даже не взглянув в его сторону. Обидно до глухой ярости, потому что это его вина. Хочется заткнуть всех издевающихся и крикнуть им в лицо: Неужели вы не можете понять, что это он виноват?! Но голос Эдди, как ни крути, звучит куда тише его. Стоит Тозиеру бросить усмешку в его сторону, и он — социальный труп. Никто даже не вспомнит о его существовании. Попытки неудачников помочь выглядели, без преувеличения, жалко. А обидчики, тем временем, от слов перешли к действиям, из которых разрисованный баллончиком с краской шкафчик, за который отвечать пришлось именно Каспбраку, был относительно безобидным явлением. Стыдно даже вспомнить про день, когда Бауэрс со своими шестерками поймал его у туалета и перманентным маркером написал у Эдди на лбу несмывающееся: «Пидор». Пару дней она гордо красовалась на его лице. Будто все решили дружно уничтожить безобидного паренька, не в силах простить ему то, что совершенно их не касается. Это несправедливо и горько, и вызывает вспышки ярости, которые Эдди предпочитает прятать в стенах своей комнаты. Последней каплей стало разбитое лицо Стэна, который попытался доказать парню, который пристал к Эдди в коридоре, что он неправ. Парень раскрасил его лицо до неузнаваемости. Друзья мучились наравне с ним, и он ничего не мог сделать с этим. Мерзкое чувство собственного бессилия убивало успешнее всех вокруг. Единственный способ остановить этот театр абсурда был совершенно недопустим. Он ни за что не пойдет к нему. А он не станет помогать. — Хей, Ричи. — Эдди переминается с ноги на ногу, неловко. — Смотрите, кто почтил своим вниманием. Эдди сделал вид, что не заметил агрессию в голосе, хотя это его напугало. — Мне нужна твоя помощь. — А с чего я должен тебе помогать? Логичный и своевременный вопрос. А правда, с чего, Эдди? Каспбрак горько улыбнулся, и уже увереннее посмотрел в карие глаза. — Я понял. Если я соглашусь на то, что ты предложил тогда, ты поможешь? — Ничего ты не понял. Мне твои подачки не нужны. А ведь ты и правда очень сильно нравился мне. Жаль, что ты оказался таким ничтожеством. Ричи уверенным движением закрыл свой шкафчик и ушел, оставив астматика, тянущегося к ингалятору, одного.***
Ему конец, точно. Нет ни единого шанса, что после таких слов у Эдди будет возможность остаться нетронутым. Он и сам понимал, что своими словами задел эго Тозиера, но вернуть время назад нельзя. Он потерял свой шанс по собственной глупости. Каждое сказанное слово теперь казалось сущей нелепицей. ОН.НРАВИЛСЯ.РИЧИ. И только это важно.***
— Хей, что у тебя сегодня на обед? Как поживает твоя кузина? Я люблю Ричи. Примерно так Эдди собирался посвятить Беверли в свою ужасную тайну. Она, казалось, идеально подходила. Именно ей все неудачники часто высказывали то, что накопилось.Но вышло иначе. Его начало потряхивать от волнения, пальцы не могли найти в сумке ингалятор, на лбу выступили капельки пота. — Что ты сказал? Ричи? Обед? Когда Каспбрак пришел в себя после очередного приступа, сил притворяться совсем не осталось. Он просто вывалил на бедную девушку все как есть, и уставился в ожидании решения всех проблем. — Я пойму, если ты сейчас присоединишься ко всем этим ребятам, которые презирают меня. — С чего я должна так поступить с тобой? Ты мой друг. — Но я же вроде как… Педик. — Последнее слово заставило Эдди скривиться. Ужасно звучит, хоть и правда. — Каким бы ублюдком он ни был, если ты любишь его, мне придется смириться с этим. Разве я имею право рушить чужое счастье? Такие непреодолимые стены, которые он сам возводил в своей голове, в мгновение стали картонными. Друзья, окружающие, родители — не были препятствием. Он сам стал преградой на собственном пути.***
Издевки прекратились. Перестало звоном отдаваться в ушах противное «пидор» ежесекундно. Шкафчик впервые за последнее время абсолютно чист. Эдди потерянно обернулся назад, но обнаружил парту Ричи пустой. Беверли, заметившая это, тоже бросила взгляд на пустое место и понимающе посмотрела Каспбраку в глаза. Друзья прежде не видели парня таким поникшим. Даже в те дни, когда очередной шутник решил расклеить объявление о предоставлении интимных услуг с фотографией Эдди по всей школе или вылить молоко прямо ему на голову, парень держался. Он совсем не улыбался и часто вертел головой в поисках кудрявой макушки. Стэн нашел Каспбрака сидящим на крыше с фотографией в руках. — Беверли рассказала мне… — Я идиот. — Да. Поэтому я считаю, что вы идеально подходите друг другу. Думаю, стоит рассказать ему об этом, не думаешь? Сейчас или никогда.***
Сердце Эдди, кажется, хочет проломить ему ребра. И успокоить сердцебиение никак не получается. Он стучит в дверь пару раз, но ему никто не открывает. Он уже собирается уйти, но в голове набатом слова Стэна. Сейчас или никогда. Еще несколько ударов, и дверь открывает Тозиер собственной персоной. Под глазом красуется синяк, губа разбита, под носом засохла капелька крови. Он растрепан и растерян, совсем не похож на обычно уверенного и немного высокомерного Ричи. Он мрачнеет, увидев гостя, и складывает руки на груди. — Чего тебе нужно? — Что случилось? — любимое лицо в шрамах заставляет сердце неприятно сжаться. — Не твое дело. — Рич, дай мне обработать твое лицо, прошу. — Без тебя разберусь. Уходи. Эдди сделал глубокий вдох, окончательно решившись, и сделал рывок вперед. Объятия получились немного неловкими, но безусловно очень искренними. — Прости меня. Ответом ему были чужие руки на талии.***
Эдди сидит на краю кровати и убирает ваткой кровь, а между его ног сидит на коленях Ричи и послушно подставляет лицо. Спирт обжигает кожу, но это приятная боль, потому что после каждого прикосновения Эдс заботливо дует на царапину. Тозиер пытается поймать его взгляд, понять, что творится в его голове. — Это из-за меня? — Эдди осторожно прикасается к шраму на щеке. — О чем ты? — такая нелепая улыбка. Эдди хмурится. — Ричи, я серьезно. — Паре человек пришлось популярно объяснить, что они не правы. — Спасибо. — Ты совсем ничего не чувствуешь ко мне? Эдди хотел встать, но Ричи остановил его. — Не уходи. Пожалуйста. Каспбрак молча поднимает его с колен и усаживает на кровать. Но уже потухшие глаза снова зажглись, когда Эдди бесстрашно сел на его колени и, закрыв глаза, нежно, но немного неуверенно поцеловал Ричи в губы. Астматик разорвал поцелуй практически сразу, но не отстранился. Мгновенно ответив ему, Тозиер тоже прикрыл веки и потянулся вперед, когда почувствовал, как желанные губы отдаляются. Носы все еще соприкасались, и Ричи услышал нежный голос. — Я хочу тебя, Рич. Ричи и сам догадался бы скоро, по упирающемуся в его живот органу, но услышать это было приятно. Эдди опускает руки ниже, и забирается ладонями под свободную домашнюю футболку. Ричи куда крупнее него, да и мышцы у него значительные. При одной мысли о том, что ему сейчас можно делать практически что угодно, сносит крышу. Карт-бланш на предмет своих мокрых снов. Ширинка поддается не сразу, частично из-за чужой ладони на затылке, которая не дает отстраниться при поцелуях, развязнее с каждой секундой. Язык Тозиера давно хозяйничает во рту Эдди, и вкус парня чертовски его возбуждает. Хочется повалить его на кровать прямо сейчас и грубо отыметь несколько раз подряд. Но Каспбрак и без того чересчур пуглив, можно позволить ему вести. Хотя бы сегодня. Сомкнувшиеся на чуть возбужденном члене маленькие пальчики тут же выбивают из груди Ричи несдержанный стон, от которого оба пару секунд пребывают в шоке. Очень долгое ожидание приносит свои плоды, и, в то время, как Эдди решает, что следует делать дальше, парень под ним молится, что не кончит в ближайшие несколько секунд. Минет в исполнении Эдди представляет собой довольно забавное зрелище. Ричи сдерживается от смеха, и концентрируется на ощущениях. А все потому, что младший языком прикасается к головке, лижет будто мороженое, и смотрит на вставший член полными ужаса глазами. Такое ни в какой вселенной не поместится в нем. Вообще без шансов. Ричи решает помочь бедняге и мягко, но настойчиво, направляет голову, держась за отросшие волосы. Эдди может взять член лишь до половины, но он ладошкой старается помочь себе, и стоны Тозиера подтверждают, что это ему удается. Когда сил терпеть уже совсем не остается, Ричи резко поднимает Эдди на руки и переворачивает на спину. Руки вовсю блуждают под рубашкой, а мальчик под ним извивается змеей, просит еще. — Что ты хочешь, Принцесса? Пурпурный от стыда Эдди определенно войдет в коллекцию милых моментов Ричи. Такое забывать нельзя. — Риичи… — тянет парень, надеясь, что тот поймет его и так. Но Тозиер насмешливо убирает руки и отстраняется. — Скажи это. — Я… Я хочу, чтобы я… Чтобы ты… Ты потрогал меня… Там… — кажется, что покраснеть сильнее невозможно, но это ему удается. Решив не мучить своего мальчика дальше, Ричи стремительно захватывает его в объятия, одновременно с этим снимая с него ненужную рубашку и откидывая ее в сторону. Он припадает к соскам, игнорируя пальчики, запутавшиеся в его шевелюре. — Ааах, Риичи! — На выдохе вскрикивает астматик, когда чужая рука заползает за кромку брюк. Эдди непривычно, страшно, неловко и очень приятно. Нет, он сам, конечно, дрочил раньше, но это было больше похоже на припадок эпилептика и длилось редко дольше минуты. Крупная ладонь покрывала практически весь орган, и двигалась непростительно медленно. Каспбрак хныкал, толкался в ладонь, умолял, и добился своего. Штаны отлетают к рубашке, а нижнее белье снято до колен. Эдди трясет, и он уже думает, что зря не захватил с собой ингалятор. — Ты уверен, что готов? Это может быть немного больно. Господи, нет, само собой не готов. Как вообще можно быть готовым к такому? — Да. — Морально подготовив себя к невыносимой боли, он закусил губу. — Главное, что это будешь ты. Ричи и самому страшно до дрожи в коленях, но показывать это нельзя. Поэтому нацепив самое уверенное выражение лица из имеющихся, он повернул парня на живот в коленно-локтевую. Каспбрак никогда не славился пышными формами, и даже при его миловидном личике, его нельзя назвать секс-бомбой. Но вид, представший перед Ричи, заставил его шумно выдохнуть через нос и закусить губу в предвкушении. — Ну, я, вроде как, начинаю. Пару секунд гробовой тишины сменились громким смехом парней. Напряжение немного спало, и дышать стало легче. Один палец, смоченный в слюне, проскользнул довольно легко, а вот со вторым уже было сложнее. Эдди хныкал от боли, но не позволял парню отстраняться. Тозиер то и дело хотел прекратить это издевательство над своей любовью, но не смел воспротивиться. Спустя, кажется, сотню лет, за которые член Эдди успел опасть, а Ричи уже почти задохнулся от желания, три пальца стали свободно проходить. — Принцесса, потерпи немного, хорошо? — поцелуй за ушком смог успокоить Эдди, и он даже повернулся, улыбнулся, и поцеловал парня в ответ. — Меньше разговоров, балабол. Тозиер рассмеялся, и начал вводить головку, выбивая стон из парня. Он был растянут довольно хорошо, но от боли избавиться не получилось. Постепенно наращивая темп, Ричи пытался перебить болевые ощущения поцелуями куда придется и стимулированием члена Эдди. Спустя несколько минут, в течение которых Тозиер так и не смог найти ту самую заветную точку, он заметил слезы в уголках глаз астматика. Но в ту же секунду он почувствовал жар чуть ниже живота и через пару толчков кончил, едва успев вытащить член. Он боялся даже прикоснуться к Каспбраку, который свернулся комочком на середине кровати и не издавал ни звука. Он не видел его лицо, но предполагал вот-вот услышать слезы. Однако вместо этого парень лег на спину, немного скривившись от боли, и расплылся в улыбке. — Прикинь, меня трахнул сам Ричи Тозиер. Кому скажу, не поверят. — Ты не злишься на меня? — Нет, но я буду в бешенстве, если ты оставишь меня вот так, — Эдди пальцем указал на стоящий член, а затем сделал серьезное лицо. — Я серьезно. Кстати, я читал, что во второй раз не так больно. Ричи неверяще уставился Каспбрака, а тот лишь притянул его для поцелуя и в губы прошептал: — Повторим, балабол?***
Чрезмерная подвижность измотала парней, поэтому они отключились очень скоро, даже не успев поговорить. Эдди первым приоткрыл глаза, которые немного пощипывали от недосыпания. Ему открылась до невозможности милая картина: Ричи посапывает, положив голову на его живот, кудряшки в беспорядке, а веки изредка подрагивают. Каспбрак, стараясь делать это как можно осторожнее, чтобы не разбудить парня, вылез из-под него и подошел к окну. — Да, я тоже чувствую это, Ричи. — едва слышно, почти шепотом. Последнее незаконченное дело тяготило астматика, незначительная мелочь. Он подошел к столу, на который вчера, в порыве страсти, отлетела его рубашка, и достал из внутреннего кармашка сложенный снимок. В некоторых местах краска немного поплыла: фотография многое пережила. Он в последний раз привычно провел пальцами по шершавой поверхности, а затем резко разорвал ее пополам. Кусочки снимка упали в мусорное ведро, где им и место. Неправильно смотреть в любимые глаза лишь на снимке. Иллюзия, глупая зона комфорта, которая безнаказанно скрывает от человека правду о его возможностях. Эдди ложится рядом со своим храпящим чудом, которое тут же обвивает его талию руками и притягивает ближе. Запах чужих волос наполняет легкие, он и правда пахнет детским шампунем с клубникой. Я всегда чувствовал это, Ричи.