After

Сильвана ненавидела себя за эту слабость, но все же не могла подавить нетерпение и не призвать своего чемпиона. Прошло три пустых дня с тех пор, как она заставила Натаноса пройти ритуал Валь’кир, и хотя подготовка к нападению на Расколотые острова требовала много ее внимания, навязчивая мысль о том, что он привыкает жить в своем вновь восстановленном теле, изводила, как зуд где-то пониже шеи, куда не дотянешься рукой. Она мертва так давно, что ей не хотелось и думать об этом, но что-то во всей этой ситуации заставляло странное чувство, которое не получалось опознать, ворочаться у нее в груди. Это было неприемлемо. Королева Банши выше всего этого. Или все-таки нет; она призвала его в свои личные покои. Темных следопытов, которые охраняли ее комнату, она отослала, как только Натанос пришел. Получилось так, что они остались наедине друг с другом, хотя само по себе это не было чем-то необычным. Несмотря на нейтральное выражение лица Натаноса, Сильвана видела несомненное волнение, — и легкую заинтересованность, — скрытое за недовольством от того, что его отвлекли от ежедневных обязанностей. Уединения в ее личных покоях — не важно по какой причине, — самого по себе достаточно, чтобы привлечь его внимание, независимо от того, насколько искусно он скрывал это за своим проклятым хмурым взглядом. Она слишком хорошо его знала. Некоторое время они просто молчали, пока Сильвана неторопливо рассматривала его, довольная конечным результатом своих усилий. Конечно, старое тело хорошо служило ему на протяжении многих лет, но она не могла отрицать в какой тихий восторг привела ее эта трансформация. Широкие плечи почти касались косяков двери, в которой он стоял; а вернувшая к нему выправка придавала силуэту внушительность. Если ему и было неловко от ее изучающего взгляда, то он ничем себя не выдал… Хотя Сильвана была более чем уверена, что он наслаждается вниманием, неважно, признает он это или нет. — Натанос, — сказала она наконец и встала. Медленно обходя комнату по кругу и приближаясь к нему, она продолжила, — Может, побалуешь немного свою королеву? — Если Темная Госпожа того желает, — ответил он, выгнув бровь. Чем ближе она подходила, тем явственнее он источал нетерпение; несомненно, она оторвала его от обязанностей… но остальные дела могли подождать час или два. Сильвана специально задела его, проскользнув мимо, чтобы закрыть дверь на засов. И изобразила искреннюю невинность, когда он повернулся, встретившись с ней взглядом. Она вполне ожидала от него обычного неповиновения, но, несмотря на всю эту браваду, на свете существовало крайне мало вещей, в которых он мог бы ей отказать. — Желает. Больше ничего сказано не было, пока она пересекла комнату, а затем медленно пробежалась пальцами по изящно украшенной шкатулке, стоящей на краю стола. Подняв глаза, она уловила проблеск узнавания на его лице, вслед за этим он весь напрягся и тут же расслабился. Ее рот скривился в тонкой, довольной ухмылке. Хорошо. На такую реакцию она и рассчитывала. — Это… — Необходимо, Гнилостень? — мгновение, и ее глаза сузились, а в голосе зазвенел гнев банши. — Возможно, нет, но я желаю использовать возможности отвлечься и проверить границы твоей новообретенной силы. Натанос что-то решил для себя и пересек комнату. Не спросив ее разрешения, приблизившись настолько, насколько никому больше она не позволяла. Когда он встал позади нее — достаточно близко, чтобы его плечо почти касалось ее спины, — она почувствовала практически осязаемое колебание, пока он аккуратно подбирал свои следующие слова. Мудрый ход. — Это причина, почему ты так настойчиво требовала, чтобы я прошел ритуал? Его голос звучал низким горловым рычанием, смешанным с угрозой — хотя Сильвана отлично знала, что эта угроза совершенно ничем ей не грозит. Он делал то, что получалось у него лучше всего — прикрывался резкостью, чтобы притвориться равнодушным, — но она видела его насквозь. И все же, несмотря на это, такое предположение хлестнуло по нервам раскаленным железом. — Я не солгала тебе, если ты это имеешь в виду, — прошипела она, поворачивая голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мой чемпион должен быть в идеальной форме, чтобы встретить то, что ждет нас. Остальное… просто приятные бонусы. Натанос, кажется, какое-то время обдумывал услышанное в напряженной тишине, прежде чем протянуть руку мимо неё, чтобы бесцеремонно откинуть крышку со шкатулки. Для обычного наблюдателя там лежала простая коллекция свечей двух цветов, изготовленных из пчелиного воска, с аккуратно вырезанными на них округлыми эльфийскими рунами. Нетронутые фитили, все еще чистые и белые; кто-то, кто плохо знал Королеву Банши, увидел бы простые свечи, участь которых — сгореть в одном из многочисленных подсвечников в комнате, и ничего больше. Ее чемпион знал свою королеву лучше прочих. Уголок его рта чуть заметно дернулся, прежде чем где-то в груди родился раздраженный выдох и он тяжело сглотнул. Сильвана чуть было не задрожала, когда ее шеи коснулось эхо его дыхания. Чуть было. — Это приказ моей королевы? Вопрос удивил ее, и на мгновение она задумалась. Можно просто приказать ему повиноваться любой ее прихоти, и Натанос будет вынужден подчиниться хотя бы из чувства долга. Только вот в подчинении человека, который охотно разделит с ней вечные муки, не слишком много интересного, поэтому Сильвана тщательно обдумала свой ответ. — Нет, — она услышала резкий вдох. Застать его врасплох стоило возможности получить отказ; ее губы тронула тонкая улыбка. Это было предложение, а не приказ. Да и принуждение в этом вопросе убило бы половину веселья. Натанос наконец оторвался от шкатулки со свечами и сделал шаг назад, оставляя ее личное пространство. Он пристально посмотрел на нее, словно выискивая намек, что это все просто игра. Сильвана не оставила сомнения в искренности своих слов, только подняв бровь, ожидая ответа. Зуд, мучавший ее, вернулся с новыми силами. Чувство, забытое давным-давно, снова задрожало в груди. — Как пожелаешь, — охотник раздраженно выдохнул, закатив глаза. — Постарайся закончить побыстрее, мне еще лучников тренировать. — Даже не собираюсь, — промурлыкала она, почти не скрывая удовлетворения. — Я думала, что ты хорошо знаешь меня, Натанос. Она прижала ладони к его груди, отчего негромкий смешок перешел в рычание, и заставила сделать несколько шагов назад. Прошла целая жизнь с тех пор, как она последний раз так развлекалась в его компании, и Сильвана чувствовала, что заржавела слишком во многих смыслах. В ее бытность предводителем следопытов, все могло начаться с бутылки вина у костра, но так было тогда… Теперь у нее только холод, сжимающий сердце в кулаке, и ярость банши, навсегда поселившаяся в груди. — Ты же понимаешь, что все это не поможет прекратить бесконечные сплетни, которые распространяют твои темные следопыты, — сухо произнес он, не в силах скрыть волнение. — Этого в них смерть изменить не смогла. — Мм? — Сильвана слушала невнимательно, а вместо этого дернула за край его кожаного наплечника, молча отдавая приказ снять его. — Что еще они рассказывают обо мне, мой чемпион? Ответом ей стал только жесткий взгляд нахмуренных глаз, который никак не поколебал ее решимости. Для нее не было секретом, что одного только использование его титула часто становилось достаточно, чтобы склонить чашу весов в ее сторону; несмотря на все его усилия, она видела Натаноса насквозь. Каждая маленькая деталь только усиливала удовольствие, которое она получала от игры с ним в свободное время. Честно говоря, Сильвана подозревала, что он поступает точно так же. Этот человек мог быть просто невыносим в худшие свои времена, даже если в итоге всегда соглашался с ней. — Ничего, о чем тебе стоит беспокоиться, — он потянулся, чтобы развязать крепление одного наплечника, а затем другого, методично снимая с себя броню и не сводя с нее хищных глаз. Не было никаких сомнений, что он специально тянет время. Хотя не ясно — смакует он этот момент или просто упрямится, чтобы пощекотать ей нервы. Пока он избавлялся от брони, Сильвана повернулась обратно к столу, осторожно вынула две свечи светлого оттенка из своей шкатулки и направилась к одному из подсвечников, приделанных к стене. Нельзя было дать нетерпению взять над собой верх. Время текло мимо, пока она смотрела в разгорающееся пламя, отмечая, как сквозняк заставляет дрожать огонек на конце фитиля. Осторожно вернувшись к столу, Сильвана поставила обе свечи, позволив им разогреться, а воску начать плавиться. Когда она, наконец, взглянула на Натаноса, он встретил ее взгляд с ледяным спокойствием. Он как раз снял штаны и кинул их на пол, рядом с остальной своей одеждой, не оставляя ничего для ее воображения. Обычный человек, возможно, попытался бы закрыться от глаз Королевы Банши, но он даже не вздрогнул под внимательным взглядом подошедшей Сильваны. — Как нам повезло, что ритуал сработал настолько идеально, — прошептала она, пробежавшись кончиками пальцев по жесткой линии его ключицы. — К лицу моему чемпиону. — Пока это помогает мне уничтожать твоих врагов — меня все устраивает, — Натанос смотрел на нее сверху вниз. Красные глаза полыхали огнем, но больше ничего не выдавало, что скрывается за маской спокойствия. Он раздраженно выдохнул, почувствовав, как ее пальцы пробежались по мышцам вдоль живота. Сильвана удостоила его легкой улыбкой, которая почти сразу превратилась в самодовольную ухмылку. — Хорошо, — она откинула голову и взглянула на него из-под прикрытых век. — На колени. На мгновение Сильвана засомневалась — подчинится ли он, или его упрямство помешает ее игре. Он её не разочаровал; Натанос медленно опустился вниз, не переставая смотреть ей в глаза, даже когда его колени коснулись ковра. Довольная его покорностью, она вернулась к столу, где стояли зажженные свечи. Расплавленный воск уже накопился в воронке вокруг фитиля, едва не проливаясь через край. — А я думал, что это давно в прошлом, — не отрывая взгляда от шкатулки, спокойно произнес Натанос, пока она зажигала очередные свечи от пламени уже горящих. — Можно назвать это сентиментальной глупостью? — Следи за языком, — отрезала она, зло прищурившись. В руках у нее свеча, которую она осторожно несла, стараясь не пролить ни капли воска. И все же он не ошибался, и Сильване был ненавистен тот факт, что он знал ее достаточно хорошо, чтобы разглядеть это. О темном следопыте, отправленном в ее старое поместье, годы тому назад, чтобы раздобыть несколько личных вещей, Сильвана ни разу не упоминала. Естественно, шкатулка была одной из этих вещей… Просто пустяк, а не то, из-за чего он должен выводить ее сегодня. Несмотря на предупреждение, вернувшись к нему, она увидела, как Натанос ухмыляется. Обнажив зубы, Сильвана зарычала, свободной рукой схватив его подбородок и заставив поднять голову. — Только попробуй испортить мне все, Гнилостень, — угрожающе процедила она. Только убедившись, что ему нечего сказать по этому поводу, Сильвана отпустила его. И не церемонясь, наклонила первую свечу над его плечом, заворожено наблюдая, как красный воск растекается по мускулам, а затем твердеет десятком тонких линий на коже. Ее чемпион едва слышно зашипел, а затем она перевернула свечу чуть в стороне, оставшийся воск закапал между лопаток, медленно стекая вниз. Первый раунд застал его врасплох. Ему пришлось заново узнавать реакцию своего нового тела на такую боль — пока у него только перехватило дыхание на несколько коротких секунд. Интересно, это следует запомнить. — Раньше ты была нежнее, — Натанос тихонько усмехнулся, игнорируя то, в какой позиции сейчас находится. Он нарочно испытывал ее нервы, она точно знала. И ничего не бесило ее больше, чем такое поведение. — А ты раньше столько не болтал, — прошипела она, чувствуя, как в груди разгорается привычный гнев, в ответ на его попытки вывести ее из себя. — А теперь подними руки. Она почти готова была поставить его на место в любой момент, указав на зыбкость его положения, но он подчинился, сцепив пальцы за головой. Она вернулась со следующей свечой. Из этой воск и правда чуть не вылился, пока она аккуратно поднесла ее, остановившись, только чтобы благодарно взглянуть на него, прежде чем опрокинуть и опустошить весь растопленный воск ему на ключицы. Воск собрался в углублении между шеей и ключицей и пролился вниз по ребрам и косым мышцам, превратившись в быстро затвердевшие красные полоски. Натанос вздрогнул. Она ласково провела пальцами у него под челюстью, наслаждаясь глубоким тихим рычанием, задрожавшим у него в горле. — Ты знаешь, как я не люблю цепляться за прошлое, Натанос, — почти промурлыкала она, прижав подушечку большого пальца к его губам, чтобы не дать ему ничего сказать, когда он вскинул на нее глаза. — Не провоцируй меня, зная, что исключение я делаю лишь для тебя. Губы Сильваны тронула игривая ухмылка. Она скорее почувствовала, чем услышала, тихое бормотание в ответ. Он олицетворял собой грозную силу, когда обрушивался на ее врагов, но в тихом уединении личных покоев Натанос оказывался практически ручным. Возможно, так невыносимо вести себя его заставляла боль, причиняемая воском. Или дело было совершенно в другом. Ей не хотелось задумываться над этим. Через пару мгновений Сильвана взяла следующую свечу, осторожно задув пламя. Эту она выплеснула на его спину. То, как в ответ заходили под кожей его мышцы, а тело напряглось и расслабилось, заворожило ее. Натанос издал загнанный стон и прогнулся — воск пролился между лопатками, застывая неровными линиями. Волна боли отступила, и его дыхание участилось, став рваным. В груди родился низкий, хриплый смешок. Он опустил голову так, что волосы скрыли лицо от ее взгляда. Повел плечами назад, пытаясь расслабиться. Тело отозвалось на этот движение дрожащим вдохом. Сразу после этого настал черед последней из темно-красных свечей. Она разлила воск по его ребрам и получила в награду придушенный звук, в меньшей степени вызванный болью и в большей иными ощущениями. Осталась последняя свеча — абсолютно черная. Сильвана взяла ее со стола, чувствуя горячее тепло в ладони, хотя держала ее у самого основания. У нее было искушение зажечь еще одну, но терпение уже дало трещину. Холод в ее груди уступил место непривычному и давно забытому жару, поднимающемуся вверх по ее спине и заставляющему желать что-то, что могло насытить его. Подойдя к нему, она наклонилась, опустив свечу так низко, чтобы Натанос, все еще не поднявший головы, увидел мерцающее пламя. — Задуй ее для меня, — потребовала она, — А затем откинь голову назад. Его рваного дыхания не хватило, чтобы полностью потушить пламя; Сильвана наблюдала с чувством самодовольного удовлетворения, как он набрал в легкие воздуха дрожащим вдохом, чтобы выполнить ее приказ. Запрокинутая голова снова обнажила для нее его горло, и на мгновение Темная Госпожа задумалась об этом проявлении полного доверия, прежде чем вылила свечной воск на широкую грудь. Он разбрызгался, попав на живот и бедра, чернильная тьма этой свечи резко контрастировала с красным воском, оставшимся от первой. Натанос издал задушенный звук и задрожал. Жар наконец пробрался к нему под кожу, пока восковые ручейки по всему его телу начали остывать. Он сделал все возможное, чтобы выровнять дыхание, когда она снова взяла его подбородок в руку. Прежде чем отпустить, Сильвана мимолетно погладила большим пальцем его щеку, а затем отошла со свечей к столу. — Хорошо, — довольно прошептала она, — очень хорошо. Этой похвалы оказалось достаточно, чтобы он дал себе послабление. Натанос вымотано задышал, хватая ртом воздух, пока она осторожно укладывала коллекцию свечей обратно в шкатулку. Сразу после того, как все было убрано, Сильвана достала узкий эльфийский клинок из верхнего ящика стола. Она присела за своим чемпионом, свободной рукой касаясь его спины с нежностью, которая контрастировала с ее жестокой манерой поведение. Несмотря на то, насколько грубо она могла вести себя с ним, Сильвана никогда не могла причинить ему боль сильнее чем ту, что находится у тонкой границы с наслаждением. Ладонь легла на затылок, заставляя застыть. Клинок был уже на изготовке. — Будет холодно, — предупредила она, придерживая его, когда поддела ножом вдоль тонкой линии застывшего воска, — Не двигайся. — Как прикажешь, моя королева, — его ответ был приглушенной попыткой подавить стон удовольствия от движения клинка вдоль позвоночника. Сильвана солгала бы, если бы сказала, что что-то в тоне его голоса не заинтересовало ее. Несмотря на привычный сарказм, который он обычно использовал в общении с ней, его голос звучал хрипло; слабая дрожь мышц во всем теле отвлекала Сильвану от задачи. Она молча работала над его спиной, продвигаясь вниз, не торопясь и очищая кожу от каждого кусочка застывшего воска. Хотя Натанос вновь замолчал, она чувствовала, как он дергался под каждым прикосновением лезвия ее ножа. Самые тонкие полоски воска, похожие на бумагу, она снимала пальцами, и так продолжалось пока она не очистила все, до чего могла дотянуться. Воск оставил бледные красные линии в местах, где стекал, обжигая, но эти метки исчезнут совсем скоро. — Кто бы мог подумать, что руки Темной Госпожи могут быть такими нежными, — пророкотал он, когда она села перед ним. Сильвана бросила на него разъяренный взгляд, но получила в ответ лишь глумливый смешок. Он прекрасно знал, что-то, что она делает не продиктовано одной лишь добротой или нежностью… и не то чтобы Натанос ожидал чего-то другого от их небольшой игры. — Довольно, — отрезала она, прежде чем он мог сказать что-нибудь еще. — Я говорила тебе не провоцировать меня, так? Несмотря на все, что она уже сделала с ним, губы Натаноса скривились и он тихо зарычал, снова испытывая ее терпение. И все же саркастического ответа на это у него не нашлось. Похоже, его тело все еще оправлялось от боли. Результаты ее игры оказались более познавательными, чем ожидалось. Оказалось, что после ритуала валь’кир он застрял где-то между слабым подобием жизни и истинной смертью, как и она сама. Увлекательное развитие событий, учитывая все обстоятельства. Повернув лезвие плашмя, Сильвана подцепила воск рядом с ключицей, продолжая осторожно счищать оставшиеся полоски с груди. Воск легко отслаивался, иногда отваливаясь крупными кусками, стоило зацепить их краем ножа. Сильвана добралась до живота, и он резко втянул воздух. Ей пришлось остановиться, дожидаясь знака, что можно продолжить. Целую жизнь назад, это было их любимой игрой, но ведь с тех пор многое изменилось. Натанос медленно выдохнул, пальцами осторожно обхватив ее запястье. — Это все, что от меня требовалось? –его голос был тихим, а в плечах чувствовалось напряжение — это читалось в том, как он держал осанку. При всей своей язвительности и привычной уверенности на мгновение стало ясно, что он сам не знал, какой ответ от неё хотел услышать. Сильвана остановилась, выпустив клинок из ладони и позволив ему просто упасть на пол. Когда хватка на ее руке расслабилась, она снова потянулась, убирая остатки воска пальцами. Ее прикосновения рассеяно опустились от живота на бедро. Конечно, заданный вопрос поднял важную тему… чего именно она намеревалась добиться всем этим? То, что начиналось с праздного любопытства, превратилось во что-то, названия чему она никак не могла подобрать. Переполняющие ее ощущения, было уже не простым удовольствием от новой игрушки в руках. И чем бы это не было, оно горело с силой новорожденного пламени жадного до топлива. — Только если у тебя есть время, чтобы удовлетворить мое любопытство по вопросу, — ответила она, поднимая его за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, — более личного характера. Выражение лица Натаноса было нечитаемым. Он всматривался в нее, пытаясь понять к чему она ведет, но в конечном итоге тяжело выдохнул и закатил глаза в наигранном раздражении. Несмотря на все это шоу, чтобы у нее на уме не было — он был согласен на все. — Если эти имбецилы не смогут попасть даже по неподвижной цели, винить в этом я буду тебя, Сильвана. Как бы хорошо она ни контролировала себя — Сильвана вздрогнула от звука своего имени слетевшего с его языка; сколько лет прошло с тех пор, как он произносил его вслух? Последний раз это случилось, когда она вырвала его из-под контроля Короля Лича. С тех пор, как она стала Королевой Банши, он всегда обращался к ней используя этот титул. Хотя, из уважения он это делал или по какой-то другой причине — она так и не удосужилась спросить. Это не имело значения. Сильвана отпустила его подбородок и встала, отгоняя от себя эту мысль. Это все еще не имело значения. Учитывая все, что они поставили на нападении на Расколотые острова, она не могла позволить себе копаться в размышлениях о поведении своего чемпиона, или цепляться за прошлое. Хотя, довольно лицемерно было думать так, учитывая, что она уже изменила себе, сделав все возможное, чтобы Натанос прошел ритуал валь’кир. Независимо от того, какие причины она озвучила для других, с самого начала все это было ради того, чтобы удержать его рядом — сильного, и относительно живого. — Поднимайся, — огрызнулась она, сузив глаза. — Ты должен помнить, что делать дальше. Он повиновался, осторожно поднявшись на ноги и быстро оглядел комнату. Через мгновение он решился и зашагал в угол, к кровати Сильваны. Не услышав возражений, Натанос сел на матрас, прислонившись спиной к изголовью. Когда холодное дерево прикоснулось к коже, послышалось тихое шипение. Даже отсюда она все еще видела тонкие красные полоски там, куда пролился воск. Сильвана скользнула пальцами сначала под один наплечник, ловко отцепив крепления с обеих сторон, затем под другой, и бросила оба на стол. Она чувствовала его взгляд, пока снимала с себя доспехи, не обращая на него никакого внимания, пока наконец не положила плащ поверх получившейся стопки. То забытое чувство, с которым она боролась, вернулось с новой силой, пропитанное обжигающим желанием спустившимся по позвоночнику и угнездившимся внизу живота. Теперь она поняла, что это, хотя какая-то ее часть и удивилась, что из всего возможного в ней проснулась похоть. — И где же тот ворчливый Натанос Гнилостень, с которым я спорила пару дней назад? — произнесла она, медленно обходя вокруг стола, направляясь к нему. Она шла неторопливо, наслаждаясь моментом. Он не отрывал от нее глаз с момента, когда она начала снимать с себя доспехи, и даже теперь его пристальный взгляд был прикован только к ней. Неподвижный, давящий. Сосредоточенность вроде этой она встречала на поле боя; даже смерти не под силу поколебать ее. — Прямо перед тобой, — наконец очнулся он. Она уже добралась до края кровати и, перебросив через него ногу, устроилась на его коленях. Натанос тяжело сглотнул. — Хоть и решительно… не уверен, способно ли это тело на такое. — Вот почему это просто… чистое любопытство, — вклинилась Сильвана, пальцами сжав его челюсть. Ее губы изогнулись в игривой, довольной усмешке, когда она обхватила ладонью его член. Мягкий захлебывающийся вздох и выгнувшаяся спина более чем стоили всего того раздражения, на которое он провоцировал её почти ежедневно. По крайней мере, сама по себе реакция оказалась достаточно многообещающей. А пробное движение кистью заставило его потянуться за ее ладонью даже с излишним нетерпением. Натанос выгибался под ней в ответ на каждое прикосновение. Похоже, он еще пытался бороться с теми ощущениями, которые царапали ему по вновь приобретенным нервам. Такими темпами, много усилий чтобы довести его до нужного состояния не понадобится, хотя, конечно, то, чем они занимались недавно несомненно настроило его на нужный лад. В том, что он жаждет принять любое наказание от ее рук, не было никаких сомнений; он остался столь же предсказуем в своей неживой форме, как и в жизни. Он хрипло выдохнул, задавив скулящий звук в горле, прежде чем она успела упрекнуть его. Честно говоря, на мгновение Сильвана почти позволила себе ослабить контроль; все это так непривычно и так плотно переплетено с их прошлым, что искушение потерять себя в воспоминаниях было слишком сильно. Ей становилось все труднее и труднее помнить о том, как ей ненавистно прошлое и те, кто цепляются за него. И если бы внимание Сильваны сейчас не было поглощено происходящим, она бы почувствовала острую ненависть к самой себе. — Хорошо, — промурлыкала она, запустив пальцы ему в волосы и грубо потянув, — Попытайся держать себя в руках, Гнилостень… Ты же знаешь, как темные следопыты обожают сплетничать. Он не успел произнести что-то остроумное в ответ — готовая фраза обернулась задушенным невнятным бормотанием, полным исступления, когда она крепче сжала член, а движения стали жестче и уверенней. Сильвана больше не тратила время на ленивую игру. При всем самоконтроле, она уже текла от возбуждения, пульс скакал в предвкушении. Она чуть наклонилась, поменяв положение, и с мягким вздохом опустилась на него одним плавным движением. Сильвана провела пару секунд в ошеломлении, пока наконец не взяла себя в руки. Если Натанос и заметил это, то никак не прокомментировал; он наблюдал за тем, как она приходит в себя, из-под прикрытых век, ожидая, пока она решит, что готова продолжить. К ее неудовольствию он проигнорировал ее тихое предупреждающее рычание, одной рукой сжав ее бедро, чтобы помочь найти равновесие. Несмотря на все, чем она угрожала ему, она бы никогда не смогла по-настоящему навредить ему… И ее бесило, что он это знал. В этот раз, когда она приподнялась и снова опустилась, Натанос был готов. Сильвана задвигалась в своем ритме, заставляя его подавиться лихорадочным стоном. Ее колени сжимали его бедра с обоих сторон, и у него не хватало точек опоры, чтобы двигаться вместе с ней — он опять, уже второй раз за вечер, оказался в ее власти. Она снова нетерпеливо потянула его за волосы. Откинув голову, он подставил ей шею с хриплым рыком. — Тихо, Натанос, — прошипела она дрожащим от возбуждения голосом, — Или я заставлю тебя замолчать. — Из твоих уст это звучит так заманчиво, — протянул он, спотыкаясь на дыхании, когда она ускорилась, не обращая на него никакого внимания, — так соблазнительно. Сильвана отпустила волосы, чтобы вместо этого сомкнуть пальцы у него на шее, изо всех сил стараясь игнорировать то, как это только усилило жар, ползущий вниз по позвоночнику. И хотя теперь он сипло хрипел, губы Натаноса искривились в хитрой усмешке. Его спина изогнулась, и он нашел достаточно сил, чтобы качнуться ей навстречу с рваным задушенным хрипом. Они оба потеряли форму — вот чем Сильвана оправдала мягкий стон, вырвавшийся у нее, когда он встретил ее движение коротким толчком. Глаза Натаноса загорелись. То, как она теряет контроль над собой, привело его в тихий восторг. Свободной рукой он схватил ее за подбородок, потянув к себе, чтобы накрыть губы обжигающим — если не яростным, — поцелуем. Скорее всего, позже он пожалеет о своей наглости. Но в данный момент это едва ли имело значение; Сильване хватило и этого, чтобы сжатая пружина внутри щелкнула, накрывая ее ошеломляющим оргазмом. Все случилось слишком внезапно, но ее чемпион проглотил крик, который она сдержать не смогла, приглушив его поцелуем. Она почувствовала, как секунду спустя он кончил под ней. Долгий, низкий грудной стон почти сразу сменился тяжелым, загнанным дыханием. Хватка на его горле медленно расслабилась. Большим пальцем она рассеянно гладила едва заметный след, оставленный ей же, пока изо всех сил старалась выровнять дыхание. Натанос рвано вдохнул, и Сильвана наклонилась вперед, опустив голову ему на плечо с раздраженным вздохом. В лучшем случае оправдаться можно было глупым потаканием своей слабости. И то, что застряло у нее в груди, почти подступая к горлу, нисколько не помогало ситуации. — Это ничего не меняет, — предупредила она глухо, не отрываясь от плеча. Затем, неохотно выпрямилась и слезла с него. Поколебавшись несколько мгновений, просто упала на свободную половину кровати. Ей нужно всего несколько минут отдыха. — И не надейся, что это войдет у меня в привычку, Гнилостень. Он нахально усмехнулся, откинув голову назад и прислонив к изголовью, а затем закрыл глаза. Несмотря на то, что на вопрос о пределах сил его обновленного тела она получила более чем удовлетворительный ответ, вместо него на поверхность всплыли полдюжины других вещей, о которых она не хотела думать. Ей нужно время, чтобы разобраться в своих мыслях… А время сейчас — слишком драгоценный ресурс. Когда-нибудь Сильване придется лицом к лицу встретиться со всем этим. — Ты же знаешь, — мягко, но уверенно, произнес Натанос через несколько минут. Он так и не сдвинулся со своего места и не открыл глаза. — Какова бы ни была твоя воля, я приму ее, как свою… до конца моих дней, Темная Госпожа. Сильвана знала, что он говорит правду. Но, произнесенные вслух, эти слова отозвались тем самым непривычным чувством, угнездившимся в груди. Вопросы и ответы на них, могут подождать. Главное, что когда она ступит на Расколотый берег, рядом с ней будет ее чемпион.