Лжец

Лжецы. «Те, кто пройдёт этот приворот, останутся вместе навсегда», — раздавались слова в голове. Тейлз верил в это наивно, почти по-детски, действительно искренне. Он думал о том, что они победят, как и всегда, и на пути домой он с Космо будет украшать большой зал уже починенными гирляндами и мишурой. Сердцу всегда хочется верить во что-то светлое, в добрые сказки с прекрасными героями. Только реальность оказалась другой, ни капли не похожей на сказку. Реальность горькая, страшная и холодная, она постоянно держит тебя в объятьях, и чем больше ты её отрицаешь, сидя в своём маленьком мире, тем сильнее она сжимает свои руки. И потом, когда приходишь в себя, скидывая пелену долгого сна в своих мечтах и надеждах, чувствуешь всю боль уже не от объятий, тисков скорее. Она окатывает тебя волной, огромной, сбивающей с ног, и ты тонешь в это бесконечной боли, заполняющей всё внутри. Тейлз ощущал примерно это. Только ему казалось, что всё было несколько хуже. Всю дорогу домой лисёнок старался держаться, правда, скрывать свои настоящие эмоции в общей атмосфере уныния было невероятно тяжело. Но он капитан. Он обязан держаться и поддерживать остальных. Да вот только как делать это, если твоя собственная нить вот-вот с оглушительным треском порвётся. Все говорили ему, что пройдёт. Боль стихнет, уляжется, превратится в нежное чувство, щемящее сердце время от времени. Но сколько дней должно утечь, чтобы оно пришло на смену тому, что каждый день безжалостно рвёт душу на кусочки? Надежда умирает последней, но у Тейлза она погибла в день смерти Космо. Мертвые не возвращаются. А красивый цветок, который начал расти из семечки, только напоминал о том, что лучше забыть. Тейлз всегда стремился к саморазвитию, боролся со своими слабостями и уверенно шагал вперёд, ведомый солнечной улыбкой Соника. Но сейчас сил двигаться дальше у него не было. Лисёнок не мог унять дрожь в руках, когда пытался отвлечь себя работой, а потому ничего не получалось, и приходилось предаваться своим мыслям. Мальчик всегда оставлял ночью окна не зашторенными. Надежды не было давно, и звёзды, такие прекрасные, не казались больше чарующими и красивыми. Но Тейлз смотрел на них, потому что сам прекрасно осознавал одну важную вещь: он остался где-то там, в Космосе. Под одеялом прячась от огромного мира, он рыдал, удивляясь тому, откуда у него еще есть слёзы. Лисёнок чувствовал, как осколки разбитого вдребезги сердца, бывшего когда-то прекраснейшей драгоценностью из всех, колют его изнутри. И хватался за грудь, будто желал вырвать этот колючий комок, бесконечно ранящий его. Тейлз вздрагивал каждый раз, когда кто-то обнимал его, даже когда всего лишь мягко гладил. От того, что его жалеют, было только хуже. Он ведь не жалкий. Просто очень устал от непрерывного круговорота боли, из которого не может выбраться. Но спасение утопающего — дело рук самого утопающего, а лисёнок будто бы упорно не видел, как кто-то с берега протягивает ему руку. Мальчик рисковал утонуть в унынии и остаться в плену горя разбитой любви, которую с ним когда-то делили. «Всё будет хорошо», — говорили они, но Тейлзу упорно казалось, что не будет. Он ценил поддержку, но опускался на самое дно необъятного моря, среди острых скал, об одну из которых он ударился. Его пытались вразумить, говорили, что реальность не такая мрачная и тёмная, какой он нарисовал её себе, она может обнимать мягко и нежно. Но ты никогда не увидишь того, чего не хочешь, а Тейлз хотел видеть только то, что сам считал единственно правильным. Друзья со вздохом ухолдили, а лисёнок залезал под одеяло, думая о том, что все они лгут. Только вот единственным лжецом был он сам. Бедный, разбитый ребёнок, запутавшийся в сети боли, скорби и лжи, им самим сплетённой.