summer

Джастин мается от безделья все летние каникулы. А ведь весь май с нетерпением, как делают это все его сверстники, считал дни, разглядывая признаки лета за окном: густо зеленые деревья, жаркий воздух. Короткие рукава школьной рубашки закатывал еще выше и подолгу зависал у раскрытых окон в классах. Вот он июнь, а Джастин не знает, куда себя деть от скуки, хоть вешайся на соседнее дерево или топись в фонтане, что ближе окажется. Чжэнтин днями, неделями пропадает на очередных своих курсах, а потому Джастин валяется на газоне в парке то один, то с Цюаньчжэ, что на экране смартфона мельтешит светлым пятном. Обновил на днях платиновую шевелюру, как раз перед тем, как свалить в другую часть страны к каким-то своим далеким родственникам. В провинции, конечно, только и красоваться модной стрижкой. - Ты точно еще в Китае? - Джастин щурится, глаза болят от ядовитой зелени огромных, каких-то причудливых листьев. Цюаньчжэ широкой улыбкой шлет его зарыться под землю и не светить скудными познаниями, мол, не стыдно географию не знать, бестолочь. - Заткнись, - ласково советует тот. - А то что? - Джастин лениво перекидывается набок, чтобы солнце не так сильно бликовало от экрана, итак ничего толком не видно, а тут еще засветка. - А то без конспектов на год оставлю, и ни в какой Пекинский тебя не возьмут. - Эй-эй, полегче, я же просто пошутил, - а может, и не стоит Цюаньчжэ от солнца закрывать, пускай своей зеленью другим глаза травит, раз добрый такой. Лето жаркое, долгое, дурацкое. Двадцать первое, двадцать второе, двадцать третье. Посреди бесконечных душных дней Джастину запредельно одиноко. У Чжэнтина курсы на все лето, почти до самого конца августа, а там начнется учеба, и это очень осложняет дело. Потому что времени у Чжэнтина все меньше, а желание быть рядом у Джастина не угасает. Вечером он ждет его на их автобусной остановке, следит за временем и заблаговременно снимает наушники, еще раньше - включает плейлист для Чжэнтина, специально подобранный из новых хороших треков. Держит на месте рядом с собой полную бутылку холодной воды или фруктовый коктейль со льдом из кофейни неподалеку. Чжэнтин с курсов всегда возвращается в восемь пятнадцать или в восемь двадцать, слегка уставший, привычно спокойный, а когда в особенно хорошем настроении, держит за руку крепко. В автобусе Джастин как бы невзначай прижимается плечом к его плечу или коленом к колену, смотря от нагруженности подошедшего транспорта. Джастину на одну выходить раньше, и он, честно, всегда пытается проехать тоже как бы невзначай, но Чжэнтин все чаще доводит до выхода (понимает тенденцию, пересекает) и машет на прощание с такой улыбкой, что Джастину впору беситься. Он вместо этого хмурится и выбирает обходные пути, растягивая путь до своего дома на час, а то и на два: заходит в магазины по дороге, играет с собакой на площадке возле дома, пока хозяйка болтает по телефону, и только после всех прослушанных треков достает ключи. Заходить в тишину нагретой за день (или не остывшей) квартиры не хочется. Иногда, когда здравый смысл совсем расплавился от жары, растекшись лужей по дну сознания, Джастин разворачивается и шагает в сторону дома Чжэнтина. Чжэнтин, конечно, гостя не ждет, но не прогоняет. И достает из морозилки замороженный лед. Джастин от этих его дельфинчиков, рыбок, медуз тащится, наполняет высокий стакан, словно бухту, сильным приливом, и полночи наблюдает, как Чжэнтин выполняет задания с курсов, не мешая, но и не давая совсем забыть о себе. Другие ночи Джастин коротает, вытянувшись на полу своей комнаты, раздумывает: чтобы поступить в Пекинский, нужно хотя бы место с пятого по десятое в школьном рейтинге. У него двадцать.. первое? Это не вселенское бедствие, но такими шансами он скорее устроится продавцом в магазинчик, что на соседней улицы от университета, чем попадет на филологический. Джастин вытягивает руку под слабый ветерок вентилятора. Двадцать четвертое, двадцать пятое, двадцать шестое. От скуки Джастин слоняется по улицам, особо ничего не делая, особо никуда не направляясь, особо ни о чем не думая. Пока однажды не впечатывается в столб светофора, мороженое размазывая по запыленному железу и своей майке. Под чей-то смех вытирает то себя, то столб. Мороженое летит в мусорку, майка неприятно липнет к груди, а смех приглушенно звучит со стороны. Ой, ну прям заржаться. - Да ладно тебе, с кем не бывает, - Джастину от пятна на груди вообще не смешно. - Спорю, у светофора такое впервые, - парень протягивает пачку влажных салфеток. Джастин принимает, оглядывая несочетаемое сочетание известных брендов (не по вкусу, по здравому смыслу), прикидывает сумму надетую кем-то на себя разом и для профайла бросает взволнованный взгляд на пачку влажных салфеток. Нет, обычные. У ходячей рекламы оказываются не только салфетки, но и багаж свободного времени, которым он не прочь поделиться с ним. Фань Чэнчэну тоже этим летом дохуя весело, хоть взбирайся на китайскую стену, да шагай из одной стороны в другую. Семья уехала то ли в Калифорнию, то ли во Флориду, то ли и туда и туда (Джастин слишком отвлекся, вспоминая карту Америки, чтобы это запомнить), оставив его разбираться с зачетами, долгами и прочей студенческой мутью, а он и разобраться-то бы рад, только пересдача осенью, так как он успешно все завалил. Эта студенческая жизнь такая студенческая, Джастину все никак не понять, почему она все время чего-то хочет, все усложняет, одних поглощает целиком, а других выбрасывает в свободное плавание. Обидно как-то даже. Джастин разваливается на траве, не боясь замарать вещи, его новый друг подобное бесстрашие не разделяет, переминается с ноги на ногу, предлагая то одном местечко поблизости с кондиционером, то другое. Джастину ничего не остается, кроме как стянуть футболку и растянуть ее по траве белым ковриком. - Место готово, присаживайтесь. - Ты охренительно двинутый, оденься обратно, - Чэнчэну не то смешно, не то неловко. В конце концов он просто садится с ним рядом, по другую сторону от футболки, а Джастин поводит голыми плечами. - Все равно в ней жарко. Какое-то время они ведут сторонний спор по этому поводу, пока Чэнчэн не набрасывает футболку Джастину на голову и продолжает гнуть линию. Кондиционер. Очень. Нужен. Ему бы съездить в дебри к Цюаньчжэ, еще там про кондиционер песню запеть, вот бы удивился. Там, наверное, на всю провинцию один старенький вентилятор. Джастину скучно, Чэнчэну душно, Джастин тянет край футболки наверх, проветривая живот, и рассказывает несколько историй, то о Цюаньчжэ, то Чжэнтине, то о прочитанном недавно комиксе, то о каком-то дурацком фильме. Чэнчэн давно затерян в нескончаемой ленте инстаграмма, едва что его слушает и каждый раз тихо проклинает весть что, если не все полностью, когда сестра отправляет ему фото с пляжа, из ресторана, с яхты, бассейна. Джастин толкает Чэнчэна в бок, больше от скуки, чем от недовольства, выдергивает несколько травинок и бросает на светлые тонкие брюки, поднимая невинный взгляд, ресницами хлопает, и, ура, ответная реакция получена. Чэнчэн отмахивается от него, как от мухи, но когда в него прилетает несколько маленьких камушков, задирает доставучему Джастину футболку до носа. - Пошли уже из парка твоего, мелочь, - только и говорит, нависая немного сверху. Солнце расходится от него по две стороны, Джастин думает, что Чэнчэн красивый, и уступает. - Пошли. Днями напролет пить холодные коктейли на крыше одного модненького местечка входит в привычку. Джастина даже не трогает, что за него платят. Точнее не напрягает с того момента, когда он заявил запредельно довольному Чэнчэну, что на это место у него денег еще лет пять не запланируется, но. У Чэнчэна здесь какой-то особенный коктейль по оригинальной рецептуре в любимых, а потому нет смысла спорить. Банковская карта в ярком свете едва что не переливает золотом. Днями напролет они обсуждают черти какие темы, находя мировоззрения схожими, интересы общими, а состыковку характеров взаимной. Обо всем и ни о чем говорить с ним, как дышать. Чэнчэн повторяет коктейли раз уже в третий и улыбается очень легко: - Тебе кто-нибудь нравится? То, что Джастин ни с кем не встречается, должно быть, горит огромными буквами над головой, потому как первый вопрос, по разумению: с кем-нибудь встречаешься? А он сходу задает следующий. Джастин, конечно, все свободное время (вынужденно) коротает в одиночестве, но все-таки. Чжэнтин в последнее время на курсах почти ночует, то ли они там проекты сдают, то ли готовятся к сдачи. Видеть его становится все трудней. Джастин всегда находил свой талант к артистичности неким достоинством. Нравится ли мне кто-нибудь, давайте-ка посмотрим. Проходится пальцем по кромке стакана, когда наклоняет его к себе, и подцепляет языком лед, медленно затягивая леденящую поверхность. Реакция Чэнчэна себя оправдывает: старший вскидывает бровями и уводит взгляд в другую от него сторону. Супер, вот и не стоит задавать неуместные вопросы. То, что Джастин при этом разговоре заведомо в проигрыше, пока еще он не знает. И довольно распивает холодный фруктовый коктейль. Чэнчэн блокирует экран, скрывая ленту супер важных обновлений, и поднимает глаза к нему. - Расскажешь о нем? - спрашивает, словно о погоде. Джастин закашливается. О нем. Не о ней, значит, а вот сразу мужской род. У него же на лице не написано? Джастин под взглядом Чэнчэна проверяет на ощупь лоб. - Не паникуй, просто тебе приятель звонил сегодня в парке и, прежде чем ты перевел в наушники, я и еще парочка людей слушали ваш, хм, разговор. О нет. Джастин открывает-закрывает рот как рыбка. Цюаньчжэ, потеряйся ты там в своих джунглях, потому как: "заканчивай дрочить на Чжэнтина, я тут кое-кого встретил, сейчас фото пришлю, погоди, триджи поймаю, окей, готовься визжать, как сучка” Ну очень классно, конечно, поболтали, жаль только Джастин там не с ним в далекой провинции, а вот полностью здесь, под очень довольным взглядом Фаня. Кажется, кому-то очень весело. К слову, парень с фотки взаправду сказочный, но у Джастина куда все сложнее, повернутость на Чжэнтине - что-то вроде большей составляющей личности, кислорода, циркулирующего по крови, и добрая половина всех мыслей в голове. - Покажешь его? - Чэнчэн любопытствует, наверное, от скуки, и Джастин не находит достаточно поводов, чтобы этого не делать. Он же уже говорил о нем, правда, как о старшем друге, но разница не велика? О чувствах Джастина знает только Цюаньчжэ (и все те рандомные люди, которые ездили с ними в автобусах, когда Джастину удавалось сплетать их пальцы или укладывать голову на плечо задремавшего Чжэнтина, а то и всё сразу). Станет на человека больше, подумаешь. - Ну давай, - Джастин соглашается и долго листает фотки, совместные, одиночные, выбирая ту самую, чтобы показал и все понятно, кто такой Чжэнтин, за что именно ему нравится и что знают они друг друга почти полжизни, и что Джастину Чжэнтин, еще когда они жили на одной площадке, разбирались вместе с разбитыми коленями Джастина, казался кем-то большим, всегда чем-то значимее, чем лучший друг. Листает и не может выбрать лучшую. Задачка похлеще сдачи итогового экзамена. Джастин в конце концов пролистывает все, Чэнчэн на удивление терпит лучше Цюаньчжэ: тот на подобные попытки Джастина провести время шлет на дно марианской впадины. А Чэнчэн в идеальной степени заинтересованный: уточняет то одно, то другое, то проверяет сообщения, то делает заказ, но нить не теряет. А потом говорит: - Я его знаю. И это все меняет. Лето движется с удвоенной скоростью. За временем не угнаться, оно ветром сквозит по пальцам, сжимаешь руки - ловишь пустоту. Времени крайне остается мало. Джастин проклинает себя за июнь, за июль. За два потерянных впустую месяца и заранее за время, которое он потратит, чтобы убиваться у себя в комнате, слезами давиться, обидой, и теряться в догадках, почему это Чжэнтин ему не сказал. Сколько времени уйдет у него, чтобы простить, пока что неясно, но по комку, что поперек горла, можно понять, что слишком, и жалеть и о нем тоже. Чэнчэн отправляет: “прости, я не знал, что ты не знаешь”, Джастин читает: “странно, я думал, вы друзья”. И от этой смешной неловкости хочется кричать, ведь час рассказывал про их особенную дружбу, а Чжэнтин, друг дорогой, лучший, значит, даже не сказал, что с осеннего семестра уехать собирается по обмену в чертову далекую Америку. Джастин считывает: “я же думал, вы друзья”, и смеется, потому как: я же думал, мы друзья. Я же думал, что я для тебя значимая часть жизни. Думал о всей нашей прочно переплетенной связи. Неужели из всех людей я последний, кому стоит сказать о своих планах? Джастин подбирает треки, которые Чжэнтин вряд ли еще слышал, привычно стягивает наушники и трогает бутылку, проверяя на месте ли, когда Чжэнтин не приходит на остановку в восемь пятнадцать. В восемь двадцать тоже. Джастин разглядывает заученные наизусть еще лет сто назад числа его номера, и они, как код, который не расшифровать, но так хочется. Хочется подобрать пароль, ввести данные, соединиться и загрузить себя, как ПО. Своими чувствами наполнить систему, нажать пуск. Позвонить - не позвонить. Простить или поиграть в обиду. Чжэнтин не знает, что он знает. Чжэнтину вряд ли до всего этого есть дело. Джастин листает профиль своего инстаграма. Все его лето, как на ладони: парк, река, дети, играющие у фонтана, мороженое, скрин полюбившегося трека, девушка, прислонившаяся к стеклу автобуса, фото с улицы, с той самой их остановки. Зеленая ровная трава, чужая раскинутая на ней рубашка. Чэнчэн в профиль по обычаю смотрит в телефон. Разноцветный коктейль в высоком стакане, он сам улыбается на камеру, а последнее видео их совместное: на нем Чэнчэн пытается проехать на скейте по набережной, но резко выворачивает до ступенек и, зажмурившись, следит за тем, как скейт семилетнего мальчика летит по длинной лестнице далеко вниз. Джастин над всем этим громко смеется, камера трясется, но видео классное, Джастин не мог не выложить. Чжэнтину вряд ли есть дело. Не то, чтобы зайти на его страницу, даже просто поговорить. Ведь так важно закончить эти курсы и уехать на другую часть планеты. Лето обманывает. Солнцем слепит глаза, жаром выжигает слова неприятные. У Джастина плана нет. Попытки построить линию диалога провалены, слова себя страшатся, боясь собственного смысла. На обычное приветствие Джастин только теряется сильнее. Чувствами накрывает, словно волной. Пожалуйста, скажи что. - Пожалуйста, скажи, что у тебя была весомая причина мне не говорить. - Ты о чем? - очень мягкое, по ушам приятным прикосновением. - Ты вообще собирался сказать, что уезжаешь по обмену? Чжэнтин не долго смотрит на него, оглядывает полупустую улицу, пустую совершенно остановку. Бутылку в руках Джастина, свисающие с шеи наушники, из которых чуть слышно звучит трек. - Откуда ты узнал? Это точно не то, что готовился услышать Джастин. Вопросом на вопрос - не честно. - Гэ, я за тебя очень рад, - Джастин чуть сжимает бутылку, - Правда, но почему ты не сказал? - Я не еду. Это то, что Джастин мечтал бы услышать, но, оказывается, отнюдь не хотел. - В этом полугодии нет, только с весны, - Чжэнтин жалеет, что сделал паузу: по лицу Джастина успевает промчаться весь спектр чувств, и старается объяснить. - Я готовлю документы для другого университета. Полгода - это лучше, чем ничего, но все-таки. - Что за реакция, Минхао, - Чжэнтин улыбается немного устало. Курсы вымотали и жутко хочется добраться до дома, а не стоять посреди улицы, отвечая на преждевременные, беспочвенные вопросы. - Может, еще ничего не получится. То, что весь поток в его университете только об этом и треплется, и без того неприятное, стесняющее обстоятельство. Ведь так просто сказать, что он везунчик, труднее похвалить за старания на пределе возможностей. Мало кому до такого есть дело, но пускать сплетни, варьируя историю, как хочется, почему бы нет. Один раз его поздравили с тем, что он улетает учиться в Австралию, было что и в Англию, однажды во Францию. Джастин молчит. Старается обиду спрятать за усердно натянутыми уголками губ, шагает впереди, и они уже минут пять не говорят. Спрашивать, откуда он знает, бессмысленно. - Как там Цюаньчжэ? Скоро возвращается? Джастин бросает взгляд, словно тему менять не хочет, а потому не вынуждай. Но все-таки отвечает: - На следующей уже будет здесь. - Как время проводишь? - Да так, по-разному. - У меня курсов завтра нет. - Супер. - Минхао, - Чжэнтин останавливает его за руку. Джастин смотрит недоверчиво, не зная, чего ожидать. За свои мысли стыдно и за свои слова, за себя. За детскую совершенно реакцию, за поведение такое эгоистичное и что вообще ведет себя всегда, как засранец. А мог бы как хороший друг. И это не одно и то же, что приносить бутылки воды, ждать на остановке, составлять плейлисты. Ведь Чжэнтин не просто так о своих планах на будущее не делится? А вот сейчас смотрит так, словно все про все знает, словно Джастин перед ним раскрытая книга, ждет, когда он решит, что с ней делать. - Покажешь, как летом отдыхают свободные школьники? - Чжэнтин даже не улыбается, только не выпускает запястье, совсем легко касаясь его пальцами. Август не душный настолько, как июль, не одинокий настолько, как июнь. Цюаньчжэ яркой вспышкой прожигает первую половину, со своим тем самым знакомит и Чэнчэну ставит жирную десятку, добавляется к нему в соцсетях, и вечно куда-то приглашает не Чэнчэна, конечно, а Джастина: то на фестиваль, то в кино, то тянет на два дня в Гонконг и обратно, чего стоит? Джастин прикидывает необходимую для сего приключения сумму и: “явно больше моих карманных на дне кармана”, но Цюаньчжэ отмахивается. Кажется, чтобы поехать с ним, хоть на край света, деньги не понадобятся. Способ найдется. Вторая неделя начинается звонком Чжэнтина в девятом часу утра. Спящего Джастина будит вопрос: “Чем займемся?” - Я уже иду к остановке, выходи минут через десять. Джастин, что полночи искал в ноуте, какие новинки в кино, кто где выступает, сколько куда стоят билеты, оглядывает в зеркало в прихожей свои красные глаза. Сойдет. И, взлохмаченный, вылетает на улицу. Ну что ж, раз ночью он так ничего и не придумал, то. Чжэнтин же еще не видел, как шикарно играет старичок на саксофоне в парке? Вторая часть августа яркими кадрами записывается в картотеку памяти. Кадр за кадром, к которым захочется вернуться. Возможно в сентябре, возможно, в октябре, вероятно, все месяцы впереди. - Я взял тебе айс американо, - Чжэнтин протягивает стаканчик с кофе, прежде чем смешливо оглядеть его прическу и в целом вид. - А стоило капли для глаз. Цюаньчжэ бы спросил: по кому плакал?, Чэнчэн бы отвлекся на оповещение - это не многое, что их всех друг от друга отличает, но почему-то Джастин находит это важным фактом. Хотя это всего лишь одна тысячная, почему Чжэнтин - это Чжэнтин. - Плохо спишь? - спрашивает тот, беспокоясь. Джастин мотает головой, снимает верхнюю крышку с кофе и делает на пробу глоток. - Пока родители не вернулись, хочешь пожить у меня? - предложение Чжэнтина не столько заманчиво, насколько неожиданно. Джастин замирает с стаканом у губ. - Надо же кому-то о тебе заботиться, а то лицо совсем осунулось, синяки под глазами и мальчики левые в инстаграме. Джастин захлебывается, по-глупости перед тем отпив. - Будем исправлять, - Чжэнтин хлопает по спине, то ли помогая откашляться, то ли подтверждая все вышесказанное. - Джастин, на курсах тоже бывают свободные минуты ленту полистать. Так что я все видел. Кто это и почему вы ходили на свидания? - то ли шутка, то ли серьезный вопрос. - Ну это, так просто, знакомый один, - Цюаньчжэ поставил ему десятку. Утопись, Джастин, что за мысли? Не дай бог ляпнуть что-то такое. - Знаешь, эм, мы просто гуляли. Но теперь ты вернулся. Задумайся Джастин перед тем, как говорить, жизнь была бы немного проще, отчасти - в разы скучнее. Но Чжэнтин улыбается, а потом говорит: - Я никуда не уходил. И думает, может, даже никуда не уеду. Август у них на двоих.