Пламя гаснущего костра

      Тяжелый стук его сапог заглушила влажная трава, густой порослью объявшая всю каменную площадь храма. Рыцарь, тяжко ступая, видимо, от полученных ран, грузно уселся в центре этой площади, - там, где горел полупрозрачными желтыми язычками едва теплящийся костер. Болезненно захрипев, он снял тяжелый шлем и положил его рядом с собой. Пожал сухими иссиня-черными губами так, словно бы хотел пить и снова захрипел – сдавленно, будто не имея возможность стонать от боли. Рыцаря ежесекундно сотрясала непереносимая мука. Лишь глоток спасительного эстуса мог бы унять его жажду, залечить жестокие кровоточащие раны. Только он бы мог помочь хотя бы на несколько мгновений забыть, что глотка рыцаря, терзаемая постоянной неутолимой сухостью, уже тронута трупным гниением, а сам рыцарь все чаще ловил себя на ускользающей мысли, о том, что помнит о глубоких резаных ранах поперек своего панцирного нагрудника, но решительно не помнит, где он их получил.       Несмотря на то, что получил он их всего полчаса назад в подарок от чудовищного Нито.       Он не сразу услышал, как к нему приблизилась Анастасия. Она осторожно наклонилась к нему, взяла из его рук флягу и совсем скоро вернула – наполненную живительным теплом. Рыцарь жадно припал к ней сухими губами, совсем не глядя на Хранительницу и даже не поблагодарив её. Пожалуй, слишком часто все происходило именно так. Часто он приползал к этому костру в изорванных доспехах без живого места на своем мертвом теле, усеянный ядовитыми язвами, истекающий кровью. Избитый и мучимый жаждой эстуса, но полный душ. И все же сейчас все было совсем по-другому.       Через несколько мгновений глаза рыцаря прояснились, наполнились осмысленностью, лишились немой агонии. Он взглянул ими на Анастасию с благодарностью – редким жестом доброй воли в погибающем Лордране. Она присела напротив него, так что разделяла их взгляды только тонкая рукоять Витого меча, воткнутого в костер.       - Итак, все готово? – произнесла она. – Ты добыл последнюю Великую душу?       Рыцарь кивнул, молча коснулся своей груди и она тотчас же засветилась бледно-белесым свечением, а руку, которую коснулось свечение, объяло холодное пламя. Так в нем упокоилась душа легендарного Повелителя Могил.       - Меня ждет Фрампт, Анастасия, - отозвался рыцарь, отнимая руку от груди. Свечение тотчас же пропало, как его и не было.       - Близится завершение твоего длинного пути, - произнесла она с интонацией сожаления, словно бы извинялась за этот путь, что пришлось преодолеть её визави.       Рыцарь фыркнул. Черты его лица медленно обретали человеческий вид. Чем больше проходило времени, тем бледнее и светлее становилась кожа на его лице, тем яснее прочерчивался контур ранее совершенно отсутствующего носа, тем живее и отчетливее звучал голос.       Он сказал:       - Кажется, весь Лордран замер в предвкушении истинного чуда. Огонь снова нисходит в мир, как во времена старинных легенд. Как во времена Богов.       Анастасия нахмурила тонкие брови, непонимающе взглянув на него.       - Это слова Фрампта, - продолжил он. - От и до. Королевский Искатель пугающе прямолинеен; настолько, что, сдается мне, привирает.       - Он не дает тебе опустить руки, - отозвалась она. – Ведь ты – Избранный Мертвец. От тебя и впрямь много зависит.       - Да.., - неуверенно протянул рыцарь, отводя глаза от Хранительницы Огня. Сложно было понять, верит ли он в свое «да». Вероятно, он сам не знал, верит ли. – Слишком много.       - О чем ты?       Рыцарь опустил голову, пройдясь взглядом по рукояти своего меча. Он помолчал, считая мысленно, сколько раз он проклинал себя и свой меч за многие отобранные невинные жизни. За жизни, которые он сам считал невинно отобранными. Он не рассказывал об этом Анастасии. Вряд ли она догадывается об этом. Вряд ли вообще кто-то догадывается о том, что в этом умирающем мире есть те, кто не достоин смерти. Он решил рассказать ей сейчас, перед тем как все закончится, решив, что ей стоит подумать над теми вещами, которые отобрали её собственную жизнь, равно как и вернули её обратно.       - Андрэ рассказал мне легенду о могиле сэра Арториаса - здесь, в Саду Тёмных Корней. Я сначала тоже не верил, но мне нужно было найти её, ибо, говорят, что вместе с ним было погребено и его кольцо, благодаря которому он мог проходить через Бездну.       - Вот как ты добрался до королей Нового Лондо, - произнесла она.       - Иначе бы я не стал рыскать по этим проклятым лесам. Четыре Короля никогда не выходят из своих покоев глубоко под затопленными руинами, и я знал, что, если я хочу собрать все души, мне придется спуститься в Бездну, подобно Путнику Арториасу.       - Ты нашел его могилу?       Рыцарь помолчал, вспоминая подробности того мрачного дня. Вспоминал глаза, с тоской глядящие ему в душу и блеск могучего меча, зажатого в зубах великого волка.       - Да. Я её нашел. Но её охраняли.       - Неужто сам Сиф? – недоуменно произнесла Хранительница. Даже для нее все рассказы об Арториасе и его лучшем друге были не более чем сказкой, которую уже не то что рассказать, но и вспомнить-то некому.       Тем не менее, эти сказки были сущей правдой.       - Да, это был он. Но он не мог пропустить меня к его могиле. Он поклялся, понимаешь? – рыцарь взглянул на нее так, как в последний раз взглянул на него Сиф, прежде чем испустить дух, словно пытался передать Анастасии то отчаяние, которое испытывали они оба – от нежелания убивать друг друга и невозможности отступиться от своего пути. – У него не было выбора.       - У тебя тоже, - произнесла Хранительница, немного помолчав.       Он зло глянул на Анастасию.       - Я владею всеми Великими душами. Только у меня и есть выбор.       С этими словами рыцарь поднялся со своего места. Он смотрел на удивленно воззрившуюся на него Анастасию и в тёмных глазах его плясали алыми бликами огни костра. Сам он уже практически погас, и пламя в нем почти не горело – лишь слабо тлели угли, и показалось Хранительнице Огня, что глаза Избранного Мертвеца сияли в надвигающихся сумерках ярче, чем хранимый ею костёр.       - Фрампт говорил, что обладатели всех этих душ или больше не нужны, или обратились ко злу. Он пугающе прямолинеен, и лукавит к тому же. Он просит меня продлить Эру Огня, но много ли стоит Огонь, который требует для себя столько невинных душ? Намного ли Боги ценнее преданного волка Сифа, не оставившего Арториаса даже после его гибели?       Теперь Анастасия смотрела на рыцаря с нескрываемым ужасом. Её губы мелко дрожали от её внутреннего волнения, ибо она никак не могла принять ни единого слова, которое он произнес. Рыцарь же лишь усмехнулся живыми алыми губами и отвернулся от нее, сделав шаг прочь от костра. На руках у него лежал его шлем с узким разрубленным забралом. Он постоял так немного, насладившись коротким мигом, когда тяжелый, душный воздух дуновением ветра прошелся по его ожившей коже, огладил бледные щеки. Он не знал, что Анастасию и Храм Огня он никогда больше не увидит. Впрочем, даже если бы знал, его бы это не волновало.       Рыцарь бросил через плечо, не сдвинувшись с места, даже не повернув к Хранительнице головы:       - Знаешь, Фрампт не просто лукавит, - он лжёт мне. Никакого пророчества не существует, и я – никакой не Избранный. Если бы я не собрал Души, это сделал бы кто-нибудь другой. Единственная моя судьба – стать Полым, лишиться рассудка. Погибнуть. И даже если новая Эра Огня снимет проклятие, но не с меня. Если я возожгу Пламя, я не вернусь из Горнила, ибо я сгорю в нем. Я стану пеплом. Пеплом очередного костра.       Анастасия же отчеканила ему в спину: жёстко, но все тем же спокойным, будто бы сожалеющим голосом:       - Воистину, так и есть. Пламя лишит тебя всего, что ты имеешь, ибо на тебе знак Тьмы. Ты уже мертв, и был мертв еще до того, как пришел сюда в первый раз. Но на сей раз лукавишь ты. У тебя уже нет выбора. Ты ступил на путь Избранного Мертвеца, - путь, которого никогда не существовало до этого. И ты пройдешь его до конца. Ты погибнешь еще много раз, прежде чем, придя туда, где зародилось Первое Пламя, отдашь жизни величайших существ этого мира для того, чтобы Огонь продолжал гореть. И ты отдашь вместе со всем и свою жизнь. Но ты не отречешься от своего пути, ибо другого пути у тебя просто нет.       Рыцарь не удостоил Анастасию ни словом, ни взглядом – лишь молча водрузил на голову тяжелый стальной шлем, щелкнул разрубленным забралом, закрывая им глаза.       - Ибо таков твой удел.       Он шагнул в темноту, сгустившуюся над Храмом, и пропал в ней, растворился, словно его и не было. Анастасия же осталась рядом с костром, что уже не распространял вокруг себя ни тепла, ни света. Она села подле его слабо тлящихся углей и в надежде защитить их протянула к ним свои руки, но тщетно – сумрак бесконечной ночи, павшей на Лордран, объял Хранительницу Огня и остывший пепел погасшего костра.