I found a love for me Я нашел свою любовь. Darling, just dive right in and follow my lead Дорогая, погрузись в это чувство с головой. Well, I found a girl, beautiful and sweet Что ж, вот я и нашел девушку, такую прекрасную и нежную. Oh, I never knew you were the someone waiting for me О, я и подумать не мог, что ей окажешься ты. 'Cause we were just kids when we fell in love Мы были всего лишь детьми, когда влюбились, Not knowing what it was Не имея представления о том, что из себя представляет это чувство. I will not give you up this time Уж на этот раз я не отпущу тебя. But darling, just kiss me slow, your heart is all I own А ты, дорогая, подари мне тот медленный поцелуй, ведь твое сердце — все, что у меня есть, And in your eyes you’re holding mine А мое сердце отражается в твоих глазах.
24 ноября*. Обычный день осени, в который ничего, как правило, не празднуется. Этот день забывают так же, как и проживают его — быстро, не задумываясь о происходящем, это всего лишь ещё одни сутки копирующие серые будни очередного года. Осень вообще странная пора, она несёт с собой меланхолию и тучи, красочные пламенные пейзажи лесов, первые холодные ветра и уютные вечера под пледом. Отпадает охота что-либо делать, хочется только смотреть как дни всё раньше и раньше начинают угасать, медленно, но верно приближаясь к зиме. Время перестаёт скакать как летом, и у тебя есть моменты чтобы поразмышлять над чем-то значительным или не очень. Как там мои друзья? Почему ничего не получается? Почему вообще нужно что-то делать? Полил ли я цветы, выходя из дома? Что съесть на ужин? Такие простые вопросы, но осенью их становится больше и каждый раз они всё чаще сводятся к чему-то философскому. Почему-то у существ есть такая привычка — как только всё вокруг становится унылей на ум приходят длинные мысли о смысле жизни. Тягучие, как сгущёнка, только абсолютно не сладкие, они проскальзывают в голове, то побуждая сделать что-то, то наоборот, отступить. Сейчас отступать было нельзя. Тихая ночь, без облаков, дождя и ветра. Очень редкий случай, особенно в разгар осени, но видно сегодня исключение. Сегодня День Рождения одного из самых дорогих Сонику существ, в этот день должно было быть исключение, в эти 24 часа вообще по плану всё должно быть исключением. Многие говорят, что в такие ночи хорошо сидеть на крышах и смотреть на звёзды, которые ярко сияют и складываются в различные созвездия, то в Monóceros, то в Áries, то в очень знакомую Медведицу. Хотя так бывает только в книгах или фильмах, а в жизни мы просто ложимся спать и пропускаем такие ночи, даже не думая о них. Не замечаем привычного нам неба с россыпью бисеринок звёздочек на индиговом полотне, а утыкаемся носом в подушку и закрываем глаза, хотя могли бы увидеть переливы от тёмно-синего до молочного утром, могли бы гулять в приятной прохладе, держась за руки с кем-то дорогим нам. С ним же могли бы проводить время на крышах, но так уж получилось что сейчас романтика только мешает на пути к успеху, и если тебе нужно добиться какой-то серьёзной цели — то никаких свиданий и прочего головокружения, иначе ничего не выйдет, ты не сможешь сосредоточиться и сделать то, что должен. Есть однако счастливчики, которым повезло — у них есть много свободного времени, которое они могут тратить как угодно, в какие-либо бесполезные вещи или же что-то грандиозное. Хотя обычно именно мелочи приносят большее счастье, нежели огромный проект. Небольшие мелочи, маленькие счастливые или-же горькие моменты — вот смысл жить, и не нужны никакие далёкие звёзды, если ты никогда не пробовал шоколад и не бегал с друзьями наперегонки, твои победы не имеют смысла, если некому их оценить и поздравить тебя со всей искренностью. Небольшие эпизоды с постыдными происшествиями или воспоминания о дурачестве со своей возлюбленной, всё это делает тебя живым, формирует тебя в душевном плане и физическом. Такими моментами нужно уметь дорожить и уметь их создавать, чтобы потом не было страшно за то кем ты стал. Сонику нравилось как он живёт. Легко, свободно, занимаясь по большей части спасением мира от очередных планов Роботника, имея при себе надёжных спутников, крышу над головой и какой-никакой смысл жизни. Не нужно было думать над чем-то особо серьёзным — делов-то, каждый раз мешать Роботнику, тут не приходилось решать какие-то психологические ребусы, всё дело приходилось исключительно на физические способности и навыки ведения боя, в котором Соник преуспевал ещё с незапамятных времён. Резкие рывки, запредельная скорость, пыль под ногами, ветер, который заставлял прижимать уши, невероятные финты — в этом заключалась основная часть Соника, это было его даром с рождения, это помогало ему выживать и защищать что-то дорогое сердцу. Но это так же было всего лишь оболочкой, которую видели все, кто знал синего ежа только поверхностно и не сильно близко, в основном это были те, кто наблюдал издалека за его сражениями или слышал слухи — бесстрашный, невероятно быстрый и непобедимый Соник, где бы ему ни стоило бы появиться, он тут же превращал победу бездушных роботов в поражение. Он сеял свет чистой надежды в любой кровавой бойне, насколько бы безуспешной она ни казалась, отпускал порой несмешные шутки в самые страшные моменты, держался независимо и бойко, никогда не убирая ухмылку со своей мордочки, пока враг не падал рожей в землю или не просил пощады. Таков он был там, днём, в окружении друзей и врагов, готовый свернуться в быстро вращающийся смертоносный клубок и разделать на две половины пару батников, или кого посерьёзнее если придётся. Однако самые близкие существа знали его так же как романтика, нередко наблюдая его сидящего в одиночестве под кроной большого дерева с цветком в руках или спящего в потерянной лощинке, рядом с маленьким ручейком, а иногда он бродил ночью по петлявшим дорожкам каких-нибудь лесов или лежал на ветке дуба и наблюдал за ленивым колыханием трав на поле, для этого у него было полно времени, к тому же, у какого существа его не будет, если оно будет перемещаться со скоростью звука? Романтическое настроение Соника всегда в полной мере раскрывалось ночью, в это тихое и таинственно-тёмное время суток, как обычно и у других не сумевших заснуть антропоморфных зверей или людей. Осенняя ночь, ещё совсем молоденькая, от силы час прошёл от её начала. Соник не отказывается медленно пробежаться по аллее, чтобы размять ноги, после чего, насколько может позволить его способность к очень быстрому бегу, разгоняется и несётся к домику Тейлза. Тейлз… В этот день нечто свыше когда-то двенадцать лет назад подарило свету двухвостого лисёнка с задатками настоящего гения в сфере технологий, чистым сердцем и стремлением каждый раз добиваться чего-то нового и лучшего, чего-то, что даст опыт, новые знания и навыки, которыми он сможет позже помочь кому-то. Двенадцать лет, так быстро прошли мимо, закаляя лисёнка боевыми ранениями или шрамами, иногда духовными, иногда моральными и никогда простыми. Тейлз всегда получал больше боли чем заслуживал, и каждый раз Соник винил себя за то, что не смог уследить за своим почти младшим братом и не отгородил его от опасности. Много раз Соник думал о том, что не стоило допускать Тейлза к битвам, не стоило отпускать в небо на «Торнадо», не стоило давать ему всё новые способы покалечить себя, ведь Соник каждый раз тревожно слушал как его сердце обливалось кровью и замирало, когда случайная ракета пролетала в опасной близости от тела лисёнка. Но именно на этом жертвенном костре чувств строилось доверие, пусть и приходящее со временем, но крепкое, как ни с кем другим. Именно так, с раздирающим чувством на душе давая Тейлзу определённое место в битве, либо в кабине самолёта, либо за спиной синего ежа, лисёнок мог вырасти сильным и стойким, именно для этого приходилось выдерживать психическое давление, когда — не дай бог! — Тейлз где-то успевал пораниться. Потому что Соник знал — рано или поздно, но придёт момент когда Тейлз будет в опасности, а Соник не сможет ничем помочь, тогда-то и пригодится весь опыт, накопленный в частых сражения. Но разве не лучше было бы дать Тейлзу обычную и спокойную жизнь? Нужно ли было привязываться к нему с самого начала? Надо было ли позволить провести ему своё лёгкое детство, чего он заслуживает гораздо больше, чем кто-либо другой? Соник от этих вопросов часто кусал губы, потому что понимал, что нет, он не смог бы его отпустить — поэтому всегда брал лисёнка с собой, потому что только с ним у него было чувство целостности и яркого ощущения мира вокруг, только ему мог доверить свою жизнь в критической ситуации, когда один лишь Тейлз мог его спасти — взлетев как можно выше. Его руки, держащие Соника всякий раз, когда нужна была поддержка, крепли с каждой попытки, всё увереннее обхватывая ладонь друга и взмывая вместе с ним в воздух, откуда всегда открывались фантастические виды на огромные просторы или просто вытаскивая Соника из ненавистной воды, когда ёж, отфыркиваясь, пытался выбраться на твёрдую поверхность, а рядом наседал противный батник. Его глаза, как чистые озёра, менялись зависимо от света или настроя лисёнка — то вспыхивали яркими искрами, когда в его чудной голове рождалась очередная гениальная идея, то загадочно окрашивались в серый цвет и потухали, пока их хозяин над чем-то задумывался, то становились непроницаемыми и синими, то наводнялись бликами либо от счастья, либо от горьких слёз, чьи непрошеные дорожки стирали всю жизненную энергию с мордочки Тейлза, а Соника заставляли метаться в приступах гнева или растерянности. Тейлз рос с каждым годом, учился всему сам и с помощью Соника, всё шире и глубже постигая мир вокруг себя и страшно было даже подумать о том, что его не было бы рядом. Тейлз любил надёжность, поэтому и жил в хорошем крепком домике, чуть дальше всех остальных. Чуть дальше, потому что каждый раз когда он что-то паял или чертил в своей мастерской рядом с домом — поднимался страшный ураган и шум, лисёнка нельзя было заставить выйти и перекусить хотя бы бутербродом, а уж если он что-то запускал или проверял в действии — это всё, он даже при конце света не бросит свою недоделанную машину. По ночам Тейлз тоже редко спал, предпочитая сидеть при свете лампы и читать книги или опять прочерчивать какую-нибудь деталь. Соник наизусть, от куста до поворота, знал дорогу к домику своего лучшего друга, сколько раз он врывался туда когда лисёнок был чем-то занят и отвлекал его от дела, то пугая, то радуя, то заставляя бросить недоделанное насовсем — потому что нужна была помощь в чём-то более серьёзном, чем новое изобретение. Даже сейчас, в тёмное время суток ёж без труда мог бежать и не останавливаться, чтобы сообразить куда завернуть дальше. От него оставалась только секундная синевато-призрачная полоса разгона, и больше ничего нельзя было увидеть при свете луны и звёзд. Как же это было здорово — блистать, в прямом смысле этого слова, бежать не пытаясь затормозить перед случайными прохожими и не сдерживая себя ни в чём — хочешь повыпендриваться — пожалуйста, хоть сейчас двойное сальто назад. Соник совершил парочку безупречных трюков, хмыкнул в пустоту и, наконец, добежал до домика Тейлза.Well I found a woman, stronger than anyone I know Я никогда не встречал женщину с такой сильной натурой. She shares my dreams, I hope that someday I’ll share her home Она разделяет мои мечты, и я надеюсь, что однажды мы будем жить под одной крышей. I found a love, to carry more than just my secrets Я нашел любовь, благодаря которой смогу нести больше, чем груз своих тайн: To carry love, to carry children of our own Нести любовь, растить наших детей. We are still kids, but we’re so in love Да мы и сами все еще дети, но мы так безумно влюблены. Fighting against all odds Пусть всё против нас, I know we’ll be alright this time Я знаю, теперь у нас все будет хорошо. Darling, just hold my hand Дорогая, просто держи меня за руку, Be my girl, I’ll be your man Будь моей, а я буду с тобой, I see my future in your eyes Ведь в твоих глазах я вижу свое будущее.
Окно в спальне было открыто, скорее всего лисёнок вымотался прошлой ночью и днём, из-за чего забыл закрыть его и просто отключился, как только голова коснулась мягкой подушки. Соник в любое другое время обязательно бы прочёл Тейлзу нотации о том, что не стоило так выматываться над своей новой задумкой, нужно периодически отдыхать, спать как все нормальные существа, а потом закрывать окна на ночь, чтобы никто в дом не залезал и не было возможного шанса простудиться! И Соник читал нотации, это было довольно частым процессом, но кажется юный механик впускал всё в одно милое ушко, краснел от стыда, но выпускал всё в ту же секунду из другого не менее милого ушка, из-за чего эффект получался нулевой. Соник вздохнул, взял в зубы то, что до этого держал в руке, подпрыгнул и, зацепившись руками за подоконник, подтянулся и сел на нём, перекинув ноги в комнату. Так и есть. Тейлз даже не накрылся одеялом, рухнув поверх него, мордочкой вниз. Если бы не значимая дата, которая разрешала сегодня делать лисёнку всё, что тот пожелает, Соник бы обязательно хорошенько так встряхнул Тейлза и заставил бы запомнить раз и навсегда — никогда нельзя доводить себя до такого состояния и никогда нельзя забывать закрывать окна осенью, иначе возможность простуды или чего похлеще неминуема, чего Соник допускать не собирался — всё же он несёт за него ответственность, или не несёт, да и чувства синего ежа что, не имеют ценности?! Он же так с ума сойдёт от беспокойства если Тейлз каким-то образом причинит себе вред — обожжётся, порежется или подхватит вирус с улицы. А такое было несколько раз, тогда Соник проводил бессонные ночи рядом с кроватью лисёнка, мечущегося в поту и постоянно кашляющего, с отвратительными хрипами в грудине, в те ужасные моменты он мог лишь сжать руку лучшего друга и как молитву повторять: «Я тут, братишка, я рядом. Не переживай, всё будет хорошо. Всё будет хорошо.» Всё конечно не было хорошо, но они справлялись, вместе, держась друг за друга в страшные моменты, когда действительно нуждались друг в друге. Но иногда они менялись ролями — Соник, раненный, в полукоме, еле дыша, валялся в постели, не шевелясь, а Тейлз сидел рядом на табуретке и отгонял непрошеных и ненужных посетителей, таких как слишком буйная Эми или неуправляемый Наклз, и не смыкал своих глаз на протяжении нескольких дней, меняя прохладные повязки на лбу у ежа и ожидая, когда тот проснётся, после своей изнуряющей битвы с Роботником. Тогда Соник помнил как бредил, видел страшные сны, но каждый раз просыпался и с облегчением чувствовал лечащие касания своего напарника, смотрел на того с благодарностью и улыбался в ответ на его вымученную улыбку. Были ещё довольно комичные моменты, когда на улице хлестало как из ведра, ветер срывал капюшоны и над головами проносились раскаты грома, когда яркими вспышками сверкала гроза — тогда Тейлз буквально врастал в Соника, обхватив того руками и ногами, при каждой новой вспышке всё глубже зарываясь носом в шерсть спасительного объекта. Тейлз страдал бронтофобией и никто не в праве его винить за это, Соник это понимал и с улыбкой на мордочке придерживал лисёнка каждый раз, когда звучал новый раскат, поскольку знал, насколько смелым может быть этот лисёнок при схватке с батниками, если самому синему ежу потребуется его помощь, через какие испытания лисёнок готов пройти, чтобы подать свою руку в критический момент, может, даже не осознавая что делает. Всё это и нравилось Сонику в Тейлзе, его мягкость и рассеянность в домашние и повседневные моменты, и его стойкость и способность быстро и точно мыслить во время трудных операций, его горящие глаза, когда он взмахами хвостов отбивал атаку робота, его смущённую мордочку, когда Соник в виде поощрения трепал того по затылку. Тейлз вообще обладал довольно сильной расцветкой румянца, от бело-розового до фуксии или сильно-красного, выставляя это напоказ от любого слабого комплимента или замечания. Все эти чувства остановили Соника даже от воспитательной беседы, он просто спрыгнул на пол и прикрыл за собой окно, клятвенно пообещав себе поговорить с лисёнком на эту тему в другой раз. Синий ёж взял из зубов то, что до этого прикусил и спрятал вещь за спину, после чего подошёл к кровати Тейлза. Тот явно был не в состоянии проснуться из-за каких-то там звуков, поэтому даже ухом не повёл когда Соник оказался практически вплотную и сел на краешек постели, жадно смотря на расслабленного лисёнка, это должно было обнаружить какие-либо повреждения или симптомы чего-то нехорошего, но лисёнок спал спокойно, только разве что совсем без сил, поэтому наблюдение закончилось выводом: с ним всё в порядке, он в порядке, хорошо. Отлично. Соник потянулся руками к плечам Тейлза, оставив свой предмет у себя на коленях, и чуть повернул лисёнка на себя, чтобы тот не задохнулся, лежа носом в подушку, и чтобы видеть его безмятежную мордочку. Через какое-то время Соник поймал себя на том, что продолжает держать спящего друга за плечи и смотрит на его закрытые глаза, считая по поднимающейся груди спокойные вздохи. Было так спокойно на душе, так уютно. Рядом с Тейлзом чувствовался дом, настоящий дом, который нельзя просто так взять и построить, заполнив его дорогими и новыми вещами, тут было другое — дом, в который ты заходишь, зная, что тут тебе дадут поддержку, тепло и заботу, тут тебя ждёт семья и тут ты чувствуешь своё место, вот насколько сияла чистота сердца Тейлза — обхватывая своим светом каждого, с кем говорил лисёнок, кто видел его действия и усердие, или наоборот — детское дурачество и забаву, его доброту и решимость защитить друзей. Соник дёрнул ухом и моргнул, в какой-то момент все эмоции расплавились от этих мыслей о личности Тейлза и всё, что было распланировано на эту ночь, пропало в гуще нахлынувших воспоминаний, растворилось в мягкой тишине и, завернувшись в детское одеяльце, уснуло. По первоначальному плану Соник хотел войти в дом Тейлза и первым поздравить того с Днём Рождением, на правах лучшего друга, преподнося в подарок такую редкую штуку как фирменная коробочка на заказ с ароматно пахнущими мятными конфетами — страсть лисёнка к этой сладости не имела границ, и Соник пару месяцев искал самые-самые лучшие места, где их могли бы сделать, перепробовав эти конфеты во всех уголках мира, после чего подхватил аллергию на мяту и ещё недельки две не мог выносить сладкий и манящий запах её листочков на подоконниках у жителей. Сонику понадобилось собрать почти все знания Тейлза о мяте, ровно так же, как и его вкусы насчёт этой травы. Оказалось, что Тейлз предпочитает из всех видов мят, таких как английская зеленая, греческая, апельсиновая, водяная или базиликовая, именно перечную, притом белую, а не чёрную, гибрид, которой не бывает в диком виде, а потому у неё нет сильного горького привкуса и запаха, отчего конфеты получаются нежными и в запахе свежести, и во вкусе. Так как перечная мята не росла в округе, где Соник жил, а росла в таких местах как Украина, предгорье Кавказа, Белоруссия, Воронежская область, Средняя Азия, и Молдова**, то Сонику пришлось неплохо так пробежаться на недельку-другую. Но он всё-таки смог раздобыть эту злополучную коробочку, набрав мяту в одном месте и заказав из неё конфеты в другом, и теперь ёжик хотел увидеть неописуемую радость на мордочке у Тейлза, вот только тот серьёзно так вымотался и сломал всю подноготную плана. Сонику не хотелось будить Тейлза в его праздничный день, когда тот настолько нуждался в отдыхе, поэтому положил коробочку под кровать, чтобы Тейлз не заметил её при пробуждении, и сам, скинув ботинки и размяв пальцы на ногах, быстро залез под одеяло, не давая себе передумать и сбежать снова носиться в эту ночь по полям, потому что Тейлз должен услышать первое поздравление от Соника и ни от кого другого. Синий ёж затих рядом с Тейлзом, ощущая вдохи и выдохи того на своей шерсти. После чего пару минут приглаживал свои иголки и пытался смириться с постоянно сползающей простынёй, всё время недовольно молотя хвостом и изгибаясь в разных позах, чтобы найти ту, в которой ему было бы комфортно, но всё время то продувало — поскольку хоть и было отопление, осенний период всё же чувствовался, то он упирался ногами в тёплое тело лисёнка, то ловил какую-нибудь пылинку в ухо, ну чего просто не выносил. В конце-концов, ёж заграбастал один из хвостов Тейлза, от чего тот во сне как-то странно скривил губы, и укрылся им, как пару раз делал во время их походов на армию доктора Роботника, когда только два хвоста Тейлза могли служить покрывалом, тогда лисёнок всегда укрывал на ночь Соника и, мило примостив свою голову ему на плечо, засыпал, родной хвост сейчас разве что пахнул чисто и опрятно, и был вычищен, а так его мягкость и пушистость осталась той же, поэтому хвостом можно было укрыться и не бояться подхватить простуду. Соник сунул свой холодный нос под подмышку лисёнку и свернулся под его хвостом в неопасный клубок, оставив всё одеяло самому лисёнку. Потом прикрыл глаза и расслабился, позволяя мыслям утекать в невиданные дали в поисках сна, не ощущая прихода желаемой истомы, от запаха Тейлза вспоминая все особо приятные с ним моменты, и по истечении трёх минут уютного лежания отключился.***
Baby, I’m dancing in the dark, with you between my arms Милая, я танцую в темноте, а ты в моих объятьях, Barefoot in the grass, listening to our favorite song Мы стоим на траве босиком, слушая нашу любимую песню. When you say you in that dress, looking so beautiful Ты сказала, что надела то самое платье, и ты так красива в нем. I don’t deserve this, darling, you look perfect tonight Я просто не заслужил этого, дорогая, ты выглядишь безупречно сегодня.
Первое, что он почувствовал, когда вынырнул из сна — жаркое излучение чужого тела у себя под руками. Соник рефлекторно стиснул пальцы на излучающем тепло объекте, не соображая что это, и почувствовал как одна его ладонь проехалась по изогнутой линии чьих-то ключиц, рассекая шерсть на дорожки, и зависла в основании чужого хвоста. От этого поглаживающего движения, чьё-то тело вздрогнуло и распушилось, после чего уха Соника достигла волна смущённого вздоха. Соник кое-как разлепил глаза и, немного сфокусировав зрение на ближайшем объекте, несколько долгих секунд непонимающе изучал очень близко расположенную мордочку Тейлза, буквально находящуюся на расстоянии считанных миллиметров от мордочки самого Соника, да к тому же ещё и немедленно зардевшеюся алым цветом и блестящими, совсем не сонными, ларимаровыми*** глазами. Синий ёж в следующий миг понял такую вулканическую реакцию лисёнка, потому что осознал что во сне развернулся из клубка и стиснул Тейлза в крепких клещах, нещадно пыхтя тому под подмышку и обвивая лисёнка по всей спине, заставляя того краснеть, когда руки смещались хотя бы на сантиметр. Тут даже не Соник был виноват, а его рефлексы, ведь это они нашли ускользающее тепло во время отдыха. Соник поспешно отодвинулся и, поймав в ноздри утреннюю пыль, смешно фыркнул и потёр нос, полуприсев, облокотившись на подушки, оставив Тейлза тереть свою мордочку — чтобы та приобрела свой обыкновенный оттенок. — Доброе утро, братишка! Тут какое дело — я, вообще-то хотел… Ах, да, точняк, сейчас… — Соник свесился с постели головой вниз, предоставив Тейлзу лицезреть свой взбудоражено дёргающийся хвостик, и, нащупав под кроватью заветную коробочку, от которой приятно пахло, взял её и поднялся назад, протянув на вытянутых руках едва успевшему сесть Тейлзу. — Я хотел тебя ещё ночью поздравить с Днём Рождения, но ты, видно слишком вымотался и поэтому я решил подождать пока ты проснёшься — очень хотел первый сказать тебе эти слова, братишка. С Днём Рождения, я знаю как ты любишь мятные конфеты, так что — хе-хе — решил принести тебе именно их. — Соник подождал пока Тейлз возьмёт коробочку и принюхается к мятному аромату. — Соник, ты серьёзно… Это действительно они?! — Ну так… — Соник хмыкает и встаёт с постели, удовлетворённо косясь краем глаз на счастливо расцветающего Тейлза. Но как только синий ёж отворачивается на секунду — лисёнок подпрыгивает и цепляется за плечи Соника, повисая на нём. — Огромное спасибо, а я когда проснулся не мог понять что ты тут забыл… Я так рад, Соник! Я даже не знаю как тебя отблагодарить за конфеты, они чудесно пахнут! Соник несколько секунд удовлетворённо слушает лисёнка и ощущает его цепкие лапки, замочком сцепившиеся около шеи, после чего кладёт свои ладони поверх ладоней Тейлза, сжигая к чертям весь его задор и принуждая его замолчать и покрыться красной краской до кончиков ушей. Небольшие ладони Тейлза мягкие и такие детские, что Сонику становится на миг стыдно, но жар, опаляющий его сердце, не может так просто потухнуть, облившись водой сожаления и трусости. Какое бы ни было осмысление всегда приходит внезапно и коварно, руша все стены, что мы возвели до этого — так и сейчас, незамедлительное осознание промчалось по всем струнам нервов, поглощая всё что было и оборачивая в непристойность, в совсем другой подтекст. Что такое любовь? Что это за чувство? Как понять его, и нужно ли? Любовь это место, в котором тебя самого нет вообще, нет ни капельки, а есть — только тот, кого любишь, одни мысли о том, единственном, всякий раз, когда закрываешь свои глаза. Любовь не причиняет страданий, она делает существ счастливыми и благодарными друг другу за терпение и уважение в столь самоотверженном подвиге, как нахождение рядом. Немногие существа способны быть рядом продолжительное время, оберегая друг друга, не переходя на ссоры. Любовь это когда ты живёшь для другого человека, живешь его жизнью, ты дорожишь каждой минутой проведённой с ним, тебе с ним хорошо всегда, даже когда он что-то делает не по-твоему, когда он тебя не слушается — и взмывает в воздух, чтобы привести помощь, хотя ты ясно сказал, нет, приказал ему — не отходи от меня ни на шаг. Любовь — это биение одного сердца в такт другому, а иначе всё, остановка, неминуемый провал на пользу врагу или душевный инфаркт. Тейлз был, есть и будет, он всегда находился в зоне досягаемости, был правой рукой, вытаскивал из передряг и просто старался не подвести. Пытался добиться чего-то невозможного в науке, изучив всю физику, от термодинамики, электромагнетизма и квантовой физики, до физической химии и общего курса биологии, создавал порой нелепые машины и гениальные проекты. Осознание, здесь и сейчас, когда этот самый лисёнок надрывно дышит тебе в спину и не пытается убрать руки с места, где покоится сейчас твоё резко колотящееся сердце. Слова не нужны, всё чувствуется на уровне инстинктов, по отзывам тел. Соник поворачивается, встречаясь взглядом с Тейлзом. Вся их прежняя дружба летит в бездну от этих переглядок. — Соник?.. — Тейлз ясно ощущает неизбежное, зная, что будет, но не может поверить. Все годы восхищаться своим другом, желая получить хоть толику его храбрости и харизмы, пытаясь заслужить его доверие — рушиться здесь и сейчас, в его зелёных и голодных глазах. Что? Почему? Зачем? Как? Когда они это осознали и поняли, что переступили вместе черту, отгораживающую их пределы дозволенного? Сейчас, минуту назад? Соник улыбается, это простая и привычная улыбка, после чего притягивает лисёнка к себе и впервые в жизни целует его, очень нежно и осторожно, не делая того, чего не хочет он. Чужой язык в своём рту — так странно и сладко, голова кругом идёт, вся кровь приливает к щекам, а её остатки устремляются к ушам. Ёж коротким движением очерчивает дугу на щеке Тейлза, касаясь его не как друга. Сейчас Соник заявил на лисёнка свои права и у него появилась цель — если что-то произойдёт, зарыть того, кто что-то сделает с его недавним другом, но теперь уже нечто большим. — Тейлз… Прости меня, я больше так не могу. — Соник снова тянется к лисёнку и касается своими губами его виска, спускаясь влажными поцелуями к его шее. Тот рвано выдыхает, перекрашиваясь в ало-коралловый цвет и крепко вцепляется в Соника. Лисёнок словно от шока не может стоять, ещё в панике дёргая своими ушами, не зная что ему делать. Но он очень податлив и не делает попыток оттолкнуть старшего, с многообещающем сдавленным стоном ловя все прикосновения Соника на себе, обвивая новоиспечённого партнёра хвостом. — Тейлз, если что-то пойдёт не так — скажи мне. — шепчет Соник в ухо лисёнку, толкая того обратно в постель, из которой они выбрались не так давно. Они вместе падают на скомканное одеяло, проглатывая друг друга по очереди, когда-то медленно, когда-то быстро скользя друг по другу руками или языками в поисках слабых точек и болезненных вздохов. Сейчас — как никогда единое целое, они горят в объятиях друг друга, забыв, чем были до этого. Лучшими друзьями, двумя точками опоры друг друга, сейчас же — полыхающий первобытный жар, от кончиков ушей до хвоста, от потемневших глаз до острого языка. Не скованные ничем, одни во всей вселенной, выгибаясь словно кошки навстречу своим ласкам, они начинают тонуть в невиданных доселе ощущениях окрыления и лёгкости, как будто надетые давным-давно тяжкие оковы сбросили и дали свободу полёта, подарили крылья и дали благословение, теперь они вместе — и до космоса. Дыхание стало горячим, как ветер Сахары, от частых движений скоро потечёт пот, но это так же сладко и горячо, нежно и резко одновременно. Без стыда или угрызений совести им сейчас всё дозволено, их сердца слились на единой ноте и бьются как одно. Лисёнка хочется целовать, кусать и зализывать до одурения, тем более что он не против и сам отвечает на касания. Хочется чтобы это продолжалось вечность, даже если они упадут от усталости. Заряд энергии, увы, не вечен, и они замедляются в темпе, устало замирая в объятьях друг друга, прижавшись животами и переплетаясь ногами и пальцами. Хочется смеяться, ведь это так весело и глупо. Так радостно и приятно. — Ещё раз с Днём Рождения, братишка, я тебя люблю.Baby, I’m dancing in the dark, with you between my arms Милая, я танцую в темноте, а ты в моих объятьях, Barefoot in the grass, listening to our favorite song Мы стоим на траве босиком, слушая нашу любимую песню. I have faith in what I see Я верю в то, что вижу, Now I know I have met an angel to get with И теперь я уверен в том, что повстречал настоящего ангела. And she looks perfect, no I don’t deserve this И она выглядит так безупречно, нет, не заслужил я этого, You look perfect tonight Ты выглядишь безупречно сегодня.