Бессоница на двоих

Он кричал во сне, переворачивался с бока на бок, крутил головой, кривил лицо, но не просыпался. С него лился ледяной пот, лились горячие струи слёз, но его глаза всё ещё были сомкнуты. — ¡NO! POR FAVOR, ¡ALTO! *– резкий крик пронёсся по тихой каюте, нарушая спокойствие ночи. На кровати, трясясь, сидит юный паладин, хватаясь руками за одеяло. Его глаза бегают по комнате, но их застилает пелена слёз, не дающая ему понять, где он находится. Теперь в оглушительной тишине слышны лишь прерывистая отдышка и редкие всхлипы. Лэнсу приснился дом. Столь знакомый и родной, тот дом, в котором он провёл всё своё детство. Дом, вечно полный голосов родных, вкусных запахов и свежего морского воздуха. Лэнсу приснились его родные. Мама с папой, которые всегда провожали его в школу, бабушки и дедушки, рассказывающие интересные истории и сказки, старшие братья и сёстры, с которыми он провёл столько времени, сыграл во столько игр, дяди и тёти, которые так часто приезжали к ним с различными подарками. Лэнсу приснился его главный страх. Он опоздал. Он не смог защитить их, не смог предупредить об опасности. Не успел попрощаться. Теперь весь мир покрыт пеленой пепла, везде пахнет кровью. Солнца нет, мир освещают лишь пожары. Идёт война. Парень ещё долго сидит на кровати, убеждая себя, что это лишь сон, что он не реален и не может быть вещим, что на Земле всё в порядке. Но слёзы предательски хлынули новым потоком, при мысли о том, что он не виделся с родными уже год, что его семья не имеет ни единого представления где он, через что прошёл. Что, в конце концов, он может не вернуться к ним. Положив голову на колени и цепляясь руками за ткань и тихо плача, он ещё долго будет так сидеть, пока слёзы не кончатся, эмоции не иссякнут, а мысли не спутаются. Он сидел, словно лишённый чувств. — Бессонница, — прошептал парень севшим голосом, смотря куда-то вперёд, будто бы заранее подводя итог этой ночи. Ничто уже не заставит сомкнуть его глаз вновь и ощутить те же самые страдания, пережитые, хоть и не наяву. После резкого пробуждения у него ещё и сильно болела голова, что добавляло проблем. Лэнс медленно встал с кровати и, шатаясь, направился сразу к выходу из каюты, не одевая ни львиных тапочек, ни синего халата. Он решил пройтись по замку, в надежде отвлечься от мыслей. Был отбой, поэтому никто не мог видеть юного паладина в таком виде: парень шёл как зачарованный, с пустыми, отёкшими и покрасневшими от слёз глазами. На лице читалась отстранённость от мира, он был полностью погружён в себя. Лэнсу совсем не хотелось с кем-либо пересекаться в эту ночь, а уж тем более объясняться в его ночных прогулках и внешнем виде. Да и как такое могло произойти? Все же спят! Парень шёл босиком по холодному полу замка в полутьме. Его глаза были прищурены — даже редкие неоново-голубые подсветки замка были для него слишком яркими, чего уж там говорить о включении какого-либо света. Лэнс направлялся в сторону кухни, в надежде отыскать там что-нибудь. Точно так же он поступал в детстве — спускался на кухню, доставал запретную коробку печенья и седел на полу, медленно уничтожая их запасы, пока вновь не начинал засыпать. Парень хотел поступить точно так же, после чего он мог бы с пустой головой пойти поиграть в приставку, но сначала нужно будет нанести маску для лица, чтобы не были заметны следы бессонной ночи. А если кто-нибудь услышит его действия на кухне или в ванной и встанет проверить? Что если кто-нибудь заметит синего пал- да, точно, красного… красного паладина… почему всё так резко перевернулось с ног на голову? — Агрх, это прогулка должна была расслабить, а не усугубить ситуацию! — сквозь зубы проговаривает Лэнс, схватившись за голову руками. Боль подступила внезапными резкими пульсациями и медленно начинала проходить сама собой. Парень делает глубокий вдох и выдыхает, распрямляясь. За целый год, прожитый на инопланетном замке-корабле, которому уже больше десяти тысяч лет, перестаёшь воспринимать его как что-то чужеродное. Ты уже готов назвать его домом, ведь тебе уже известны все его уголки, все коридоры, все проходы в необходимые тебе места. Но Лэнс не может. Эти пустые, холодные стены никогда не заменят тех, что были хоть и узкими, но яркими и украшенными семейными фотографиями там, на Земле, у него дома. Лэнс медленно шёл по коридорам, смотря куда-то перед собой, задумавшись вновь о своём. Если бы в нём ещё остались слёзы, они бы непременно стекали с его скул на подбородок, огибая его черты, и создавали бы дорожку на металлическом полу. Парень проходит через автоматически открывающиеся двери на кухню, потирая щиплющие от сухости глаза, что он, пожалуй, зря начал делать. Открыв глаза, Лэнс увидел Пидж. От неожиданности, парень слегка дёргается, но быстро приходит в себя, видя на себе взгляд девушки. Пидж, одетая в обычную одежду, за исключением майки вместо мешковатой кофты, сидела на столешнице-островке, одна её нога была подогнута под неё, а вторая же свисала вниз. На голове были одеты серые с зелёными краями наушники, из которых, благодаря гробовой тишине, была слышна музыка — пел приятный женский голос под нежный эмбиент. Девушка смотрела прямо на него, слегка исподлобья; её глаза казались такими же пустыми, как и у Лэнса, только у неё под ними были ещё и синяки — явный признак долго отсутствия сна. Они долго неподвижно смотрели друг на друга. «Так вот какая на самом деле причина этих синяков…» — про себя подумал Лэнс, смотря Пидж прямо в глаза, — «значит и она скучает по семье-…, но ведь она нашла Мэтта!» — к такому нелогичному заключению приходит парень, после чего решается нарушить эту тишину: — Что… ты здесь делаешь? — вполголоса спрашивает Лэнс хриплым голосом, сдвинувшись с места и двигаясь к центру кухни. Пидж сдвигает брови, в знак вопроса, так как не услышала вопроса из-за наушников. Она снимает их, но Лэнс не повторяет вопроса. За полтора года знакомства с ней, он запомнил её особенности, поэтому девушке нужно лишь дать чуть-чуть времени, чтобы достроить в голове вопрос и дать на него ответ. — Скорее всего, то же, что и ты, — отвечает Пидж также тихо, роясь в кармане шорт в поисках телефона, чтобы выключить музыку, — хотя я в этом не уверенна. Я-то всегда болтаюсь по замку во время отбоя, да и не сплю чаще других. А вот ты… Ты здесь что забыл? Да и… что с тобой? — она спрашивает это с такой заботой, которую Лэнс от неё почти не слышал. Её усталые глаза всё ещё кажутся пустыми, но явная взволнованность читается в них. — Да так… — плечами пожимает Лэнс и начинает шариться по всем местам хранения, которые только там были. И делает он это не главным образом чтобы найти хоть что-нибудь съестное, а больше для того, чтобы Пидж не смотрела на него, чтобы не пересекаться с ней взглядом — уж больно не хочется иметь этот разговор с Пидж. Пидж слезает со столешницы, будто бы давая Лэнсу поискать и там, где она сидела. — Знаю, я не самый лучший собеседник, не говоря уж и о том, насколько я плохо я разбираюсь в людях… Но, прошу, не прячься за свой тупой улыбкой, Лэнс! — Пидж говорила лишь в полголоса, но тишина будто превращала её голос в крик. Или же мольбу? Редкие неоновые ленты на стенах освещали её встревоженное лицо и глаза, направленные на Лэнса. Парень смутился. «Ну и как мне ей это объяснить?» — думал он, но внутренний голос говорил обратное — он хотел рассказать, хотел найти утешение и поддержку в словах того человека, с кем он поделится своими муками и тревогами. — … тебе не понять… — разворачиваясь от Пидж, проговаривает Лэнс, у которого внутри всё сжимается. Он направляется к выходу из кухни, чтобы поскорее покинуть это треклятое место. «Ну вот зачем я сюда попёрся? Да и откуда ей знать каково это скучать по дому? Она же так просто покинула дом для поступления в Гарнизон! Да как можно быть такой бес-» — Ты скучаешь по дому, не так ли? — её слова обрывают мысли парня, и тот застывает перед проходом, полностью поражённый проницательность девушки, от которой такого в жизни не ожидаешь. — Откуд- — Во-первых, раз я ношу очки, это не значит, что я слепая, — она начала язвить по своему обыкновению, — во-вторых, Коран рассказывал мне о том, как ты однажды рассуждал об отдалённости Земли от нас. — девушка начала ещё с большей надменностью в голосе перечислять ресурсы, которые натолкнули её на эти мысли, отгибая пальцы и смотря куда-то в потолок, даже своим языком жестов показывая, что не следует её недооценивать. В конце концов, Пидж осознаёт, что перегибает палку, после чего резко меняется в лице и голосе: — Ты же не можешь держать это всё в себе… — проговаривает она, и Лэнс разворачивается к ней лицом и вновь сталкивается с этим взглядом. Взглядом, которым владеет только она. Только глаза Пидж могут в одно время быть самыми серьёзными и пытливыми, закрадывающимися в самую глубину твоей души, но и самыми по-детски наивными, от которых не возможно оторваться. — … я не хочу об этом говорить, — голос Лэнса слегка ломается и он уже начинает проклинать те слёзы, которые ставят его в самое неловкое положение прямо перед Пидж. Он не хочет чтобы кто-либо видел его таким. Он не хочет чтобы она видела его таким. Парень вновь отворачивает голову, его руки перебирают ткань пижамы. — А вот и хочешь, — девушка говорит это одновременно и спокойно, и с игривость в голосе. Она облокачивается спиной о столешницу, скрещивает руки на груди и начинает сама этот разговор, — Ты просто слишком долго держал это в себе, и теперь эти мысли срослись с тобой, а оторвать их сложно и даже болезненно. Но нужно. Лэнс начинает менять ткань своей кофты так, что хочется задаться вопросом: из чего вообще сделана алтеианская одежда, что она до сих пор не порвалась? — Лэнс? Из глаз парня капнуло пара капель. Упав на пол, они громко шлёпнули в безмолвии, создавая ещё большее напряжение между двумя паладинами. Лэнс сжался. Его вновь накрыла та боль, с которой он проснулся этой ночью, его вновь накрыл страх и отчаяние. Слёзы уже шли ручьями по его скулам, а лицо скривилось, передавая всю гамму эмоций, прятавшуюся под глуповатой улыбкой. Пидж медленно подходит к нему. Ей очень неловко, ведь она никогда ранее была в подобных ситуациях, никогда не утешала людей, но видела, как это делают. Но ей не хотелось взять Лэнса за руку и, поглаживая её, говорить о том, что всё наладится. Ей не хотелось подойти и обнять, нашёптывая слова поддержки, и глядя его по спине. Вместо этого девушка просто прислоняется макушкой к груди парня, заставляя того дёрнутся от неожиданности её действий: — Знаешь, мы все всего лишь дети. Нас затащили на эту войну, дали оружие в руки и кинули прямо на поле битвы, — голос Пидж был тих и направлен вниз, но Лэнс отчетливо слышал каждое её слово, жадно хватаясь за них, — мы уже почти год сражаемся с самой могущественной империей во вселенной. Галра правили миром несколько тысяч лет, а выбирают нас, детей, чтобы уничтожить их тиранию. Ни каких-нибудь самых опытных воинов, ни самых сильных магов или учёных, а подростков, чьи судьбы навсегда будут сломлены войной, возложенной на наши плечи… — девушка говорила это так монотонно, что её безнадёжная речь подводила будто бы плачевные итоги жизни девушки. Парень притих, вслушиваясь в откровения Пидж. Наконец в нём что-то ёкнуло, — … я тоже боюсь, Лэнс. И ребята боятся. Это нормально. Но ненормально всё держать в себе так долго и притворятся, что всё нормально… Будь честен с собой и тебе сразу станет легче. Внутри начинало расти что-то приятное, что-то тёплое, что-то… родное. Лэнса впервые за долгое время начинает отпускать чувство одиночества, нависшее над ним после расставания с семьёй. Но сейчас всё иначе. Парень наконец выпускает своих внутренних демонов наружу, избавляясь от них; он обнимает Пидж, как не делал уже давно: обхватывает всё её маленькое тело и вцепляется длинными пальцами в её плечи, сжимая их, не желая отпускать. Не сейчас. — Как бы сильно я не любила бесконечность космоса и всё то, что он хранит в себе, — девушка наконец обнимает в ответ. Её руки нелепо обнимают спину Лэнса, изредка поглаживая её. Сама же Пидж покрывается лёгким румянцем, а глаза начинают краснеть — слёзы и до неё добрались, — я бы отдала всё это лишь бы вернуть ту спокойную жизнь с родителями и Мэттом. Никогда бы ничего из этого не произошло, и мы жили бы жизнью самых обычных детей и семьи… Я очень хочу домой… — …и мы вернёмся… С красными, пощипывающими от слез лицами и морально разбитые, они стояли в тёмной комнате, цепляясь за что-то родное, что, казалось бы, было давно потеряно в бесконечном пространстве вселенной. Но они были друг у друга. И будут.