***
Тёмная грязная камера, в которой её заперли, освещалась тусклой мерцающей лампой. Через небольшое смотровое окошко она могла слышать разговоры трёх охранников. Турианка сидела и не могла понять, чем же она так не угодила Духам, что первый в её жизни полёт на Цитадель обернулся нападением работорговцев. Она уже больше двух недель провела в этой камере и совершенно не знала, где сейчас находится корабль. Единственное, что радовало: её всё ещё не продали. Поток печальных мыслей прервал странный шум, доносившийся снаружи. Она тихо встала и аккуратно подошла к окошку. Охранники уже схватили оружие и направили его в сторону входной двери в этот отсек. Вдруг послышался звук разъезжающихся створок, и пираты открыли огонь. Спустя несколько секунд очереди стихли. Видимо перегрелись термозаряды. В этот же момент головы двух охранников будто взорвались изнутри, а третий с криком выронил винтовку и упал на спину. Послышались неспешные шаги, и в её поле зрения появился странный человек: поверх брони на нём было что-то типа длинного плаща, а голову скрывал шлем, внешне напоминавший человеческий череп. Незнакомец подошёл к охраннику, судорожно сжимавшему простреленную руку, и бесцеремонно наступил на рану, наведя солидных размеров пистолет на лицо пирата. — Вы были на Киверте? — спокойно спросил он явно искажённым вокодером голосом. — Да, мать твою! Только оттуда летим! Сука, убери ногу!!! — Отлично. — проговорил незнакомец и убрал ботинок с раны. Однако тут же его поднял и с силой опустил на голову охранника. Раздался громкий хруст, и незадачливый пират умолк. Сэйрис резко прижалась к стене, надеясь, что он её не увидит. Но спустя несколько секунд послышались приближающиеся шаги. — Можешь не прятаться, я всё равно тебя вижу. — Кто ты такой? — с нотками паники спросила она. — Я из отряда спектра. Не бойся, я тебя не трону. Мы собираемся подорвать этот корабль, так что тебе было бы неплохо перебраться к нам. Тем более тебе всё равно нужна медицинская помощь. Причин возражать у неё не было. Да и выбора, раз уж на то пошло, тоже… Он взломал дверь, и помог ей дойти до стыковочного шлюза.***
Тогда она даже и подумать не могла, что спустя некоторое время этот странный незнакомец станет для неё чуть ли не самым дорогим разумным во всей галактике. Сейчас, вспоминая его тогда, Сэйрис видела, насколько сильно он изменился за последнее время. И с течением песни она всё больше уверялась в причине этих изменений. «В день серебра Звёзды тают в ладонях. В день серебра Сердце твоё струною звучит. В день серебра Позабудешь ты горе. В день серебра Обретут реальность мечты.» Когда же это произошло? Когда она полюбила этого во всех смыслах необычного человека? Турианка точно не знала. Это произошло как-то со временем, само собой. Когда она изъявила желание присоединиться к команде, её отдали на попечение Хана. Несмотря на его постоянное хладнокровие, она к нему привыкла. Но потом стала замечать за собой какой-то странный интерес к своему наставнику: «Какие на ощупь его руки?», «Какого это, ощущать прикосновение „живого“ металла?», «Почему меня бросает в дрожь от одного его чуть механического голоса?». Это пугало её, ведь он был человеком… Уже позже Сэйрис поняла, что действительно влюбилась. Принять эту истину было действительно трудно, так как большинство турианцев было однолюбами. Под влиянием этих мыслей в памяти всплыла недавняя вылазка, чуть не стоившая ей жизни.***
Они разделились с основным отрядом. Сэйрис и Хан обходили противника с тыла, тогда как основные силы отвлекали бандитов. Всё прошло по плану, и они успешно взяли пиратов в клещи. Но последний перед смертью успел выстрелить из ракетницы в потолок, видимо надеясь, что тот обвалится и похоронит под собой нападавших. Обвалилась лишь небольшая часть, однако её хватило, чтобы полностью скрыть под собой турианку. Последнее, что она помнила, это жудкую боль во всём теле и странный механический рёв снаружи. Очнулась она уже в лазарете на корабле. Всё тело ломило, и глаза отказывались фокусироваться на чём-то конкретном. Она попыталась привстать, но к ней сразу же подбежал взволнованный медик и мягко, но настойчиво уложил обратно на кушетку. — Сэйрис, не надо. Тебе надо лежать и восстанавливаться. Ты и так чудом выжила. Если бы не Хан, то… — он осёкся, поняв, что сказал лишнего. — Что… с Ханом?.. — её одолело нехорошее предчувствие. — Ничего страшного, с ним всё в порядке. — успокаивающе сказал врач, подкрутив какой-то винт на капельнице. — Тебе надо отдыхать. В этот момент она почувствовала, что проваливается в сон. Перед тем как заснуть, турианка успела повернуть голову и бросить взгляд на соседнюю кушетку. Между ними стояла перегородка, но сквозь неё был виден силуэт, в грудь которого входило много проводов. — Хан… — еле слышно произнесла она и провалилась в обволакивающую темноту. Очнувшись, Сэйрис первым делом посмотрела на ту самую кушетку. Перегородка и силуэт были на месте. Почувствовав в себе достаточно сил, она села, привлекая таким образом внимание медика. — О, ты проснулась. Большинство твоих ран уже практически полностью зажили, так что оставаться здесь тебе больше нет необходимости. — Док, это же Хан, да? — указала она на соседнюю кушетку. — Да, это он. Прости, что не сказал раньше, но ты была в слишком плохом состоянии. — Что с ним? Я могу его увидеть? Медик ответил не сразу. — Да, можешь… Однако зрелище это не очень лицеприятное. Не беспокойся, он в норме, просто частично разобран. — Разобран? — переспросила она, обходя перегородку. — Но за… — договорить она не смогла. Перед ней открылась пугающая картина: Хан лежал на кушетке, наполовину прикрытый одеялом, без рук и ног. Металлическая крышка на месте правой груди была снята, и через открывшееся отверстие вглубь тела уходили многочисленные провода. — О Духи… — прижала она руки ко рту. — Сэйрис, не волнуйся, с ним всё в порядке. Просто конечности сняли для ремонта. А все эти провода — это просто питание и отслеживание его состояния. — поторопился объяснить врач. — Что… с ним произошло? Медик вздохнул и сел на своё кресло, жестом указав турианке на кушетку. Сложив руки замком, он снова вздохнул. — В тот момент, когда на тебя обвалились обломки, с ним что-то произошло. Он с бешеным рёвом подбежал к этой груде хлама и начал раскидывать его в стороны, выкапывая тебя. Я не знаю, как он это сделал… Его протезы просто физически не могли выдержать такую нагрузку. — врач немного задумался и продолжил. — В итоге, раскопав тебя, он сам отключился. Когда уже здесь я подключился к его системам, я был поражён: его энергетическое ядро, которого должно было хватить ещё лет на 50, было пусто. Он словно выпустил всю имеющуюся энергию в один момент. Однако, как он смог сделать такое с ядром, не понимают даже наши инженеры… Одно ясно точно: ему чертовски повезло, что повреждены были только протезы. Их легко заменить, в отличие от внутренних имплантатов. Дальше она не слушала. Она не могла понять, зачем он это сделал? Почему он чуть не сжёг себя изнутри, спасая её? Неужели она для него кто-то больший, нежели обычный напарник? В этот момент она решила, что при первой же возможности признается ему в своих чувствах. Один раз она уже чуть не погибла. Кто знает, сколько у неё ещё времени?..***
Сэйрис не заметила, как её мандибулы начали дрожать от этих воспоминаний. Дыхание сбилось. Она, похоже, начала понимать, почему Хан тогда так себя повёл. И от этих догадок сердце начинало бешено колотиться. «Свет луны, полной луны Нашему танцу не помешает. Свет луны, полной луны Сделает ночь серебряным днём.» Сейчас всё становилось на свои места. Она не верила в это до последнего, но, всё-таки, это так. Хан тоже полюбил её. Непонятно, когда и как. И апогеем этого стало её признание. Видимо в тот момент замок на его сердце был сломан окончательно. Эмоции захлестнули её с головой. Эйфория от осознания всего произошедшего пробирала до самой души. Она сама не заметила, как начала подпевать. Сначала тихо, потом всё громче и громче. И вот она уже самозабвенно пела во весь голос. Да, он заметит её, ну и пусть. «Свет луны, полной луны Странников ночи он обвенчает Свет луны, полной луны Нас осветит звёздным огнём.» Сэйрис поймала на себе взгляд Хана. Сначала он был удивлённым, мужчина даже немного сбился с ритма, но через пару мгновений наполнился нежностью и пониманием. Он словно говорил, что эта песня предназначается ей. Хан слегка кивнул турианке и продолжил играть, как ей показалось, даже с большими чувствами. «Свет, полной луны Нашему танцу не помешает. Свет луны, полной луны Сделает ночь серебряным днём. Свет луны, полной луны Странников ночи он обвенчает Свет луны, полной луны Нас осветит звёздным огнём.» Последний припев они пропели вдвоём. Их голоса, гармонично переплетаясь с музыкой, создавали удивительную мелодию, что шёлковой нитью проходила через души обоих разумных. Пусть их народы разные. Пусть ОНИ разные. Они нашли друг друга, и это самое главное. После окончания песни Сэйрис ещё пару секунд стояла с закрытыми глазами, смакуя послевкусие того эмоционального шторма, что только что прошёл в её душе. После, она медленно открыла глаза и увидела Хана. Он уже стоял перед ней, а гитара лежала на кровати. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, словно не решаясь сделать следующий шаг. Но потом, словно получив какой-то сигнал, одновременно кинулись в объятия друг друга. Прикосновения его рук вызывали очень странные ощущения: они были прохладными и жёсткими, однако в тоже время бесконечно нежными и аккуратными, словно руки были из плоти и крови. В этот самый момент Сэйрис чувствовала, что она находится на своём месте, что в этих объятиях ей не страшны никакие беды, что эти руки защитят её от всего мира, если потребуется. Слегка отстранившись, она заглянула в глаза Хану. Там плескалось настоящее море эмоций, словно они были долгие годы заперты и только сейчас вырвались на свободу. Казалось, что даже в глубине его тёмного окуляра сверкают искры счастья. — Ты, наверное, хотела что-то у меня спросить? — проговорил он нежным, как всегда слегка механическим, голосом. — Я много чего хотела спросить… Но музыка уже ответила на все мои вопросы… — тихо сказала она, наклонив голову в сторону мужчины. Хан ответил на жест и их лбы соприкоснулись. Одной рукой он обнял её за талию, а вторую положил на её затылок, крепко прижав турианку к себе. — Ты пробудила меня. Благодаря тебе я снова смог почувствовать себя живым. И теперь мне есть ради кого жить и куда возвращаться, ведь… я полюбил тебя. Позволишь ли ты мне стать любимым человеком одной прекрасной турианки? — Да… Конечно! — её мандибулы задрожали, а из глаз скатилась скупая турианская слеза. Они ещё долго так стояли, пытаясь растянуть это прекрасное мгновение как можно сильнее. На корабле была уже глубокая ночь, а завтра, как всегда, будет полно новых забот. Но для этих двоих странников ночи сейчас настал свой день. День серебра.