Побеждённые

      Я с разочарованием опять зашнуровываю свои кроссовки. Вот уж дурья башка. Рассеянность — моё второе имя. Уже третий раз за сегодня иду в магазин, ведь всё время забываю что-то купить, а список… да его я тоже забываю написать. Родители постоянно беззлобно шутят надо мной, а друзья давно уже научились справляться с моей забывчивостью. Вот только я сама всё ещё каждый раз раздражаюсь, когда вечно всё везде забываю.       Едва ли выхожу на лестничную клетку, как чуть не заливаюсь смехом — кошелёк не взяла. Слава Богу, что хоть далеко не успела уйти. Быстро прошмыгнув в квартиру, я хватаю кошелёк со стола и наспех запихиваю его в карман. Надо поскорее расправиться с этим, потому что вечер воскресенья у меня всегда забит подготовкой на грядущую неделю… как и любой другой день, в принципе. Последний курс медицинского колледжа очень загружен, нужно готовится к выпуску.       Проверив кошелёк на наличие денег, скидочных карт и различных купонов, я захлопываю дверь и спускаюсь по лестнице. Взглянув на наручные часы, понимаю, что пора бы поторопиться. Уже шесть вечера, а мне ещё доклад нужно написать.       Быстрее начинаю спускаться по ступенькам, и когда достигаю практически первого этажа, с разгону врезаюсь в чью-то широкую грудь. От такого неожиданного столкновения, теряю равновесие и путаюсь в собственных ногах, когда пытаюсь устоять на месте. Не сразу ориентируюсь в полутёмном подъезде, поэтому хватаюсь за первое, что попадается под руку, лишь бы не упасть… Этим первым оказывается предплечье молодого человека. — Смотри, куда прёшь, — грубо отзывается парень. Я не могу рассмотреть его лицо в полумраке, но мне и не нужно… забыть его голос просто невозможно. Как ошпаренная отпрыгиваю от него и моя ладонь, которой я касалась секунду назад его кожи, начинает покалывать.       Чувствую пробегающую стаю мурашек, едва ли начинаю понимать, как близко нахожусь рядом с Димой. И в этом нет ни капли романтики. Я не подходила к нему ближе, чем на пять метров ещё со школы. Тогда мы были друзьями: один садик, одна школа, одни секции… Но сейчас от милого темноволосого парня, с которым я делилась самыми потаёнными секретами, и следа не осталось. Это наглый, грубый, невоспитанный, неотёсанный козёл. Не знаю, чем заслужила такое отношение, но едва ли мы окончили девятый класс, как на меня обрушилась волна издёвок и злости с его стороны. — Слишком уж культурно для тебя, Скворцов, — бурчу, скрещивая руки на груди. В самом-то деле, а где же маты? Унижения? Оскорбления? Приятно удивлена.       Мне уже давно не хочется плакать, спрашивать, почему же он так жесток ко мне, или пытаться достучаться. Уже просто смирилась, переросла. Люди меняются до неузнаваемости, это нормально. Тот, кто был когда-то всем запросто может стать никем. Годы стирают ту близость и доверие, что было раньше. Я понимаю, правда. Только вот… всё равно, совсем иногда, мне больно от этого. Ничего, совсем скоро пройдёт…       Дима ничего не отвечает, а лишь грубо отодвигает меня в сторону рукой и направляется вверх по ступенькам. Действительно, а чего я ожидала? Милого диалога? Идиотка… Хотя, это к лучшему — разговор с ним давно уже ничем хорошим не заканчивается.       Не хочу оборачиваться и смотреть ему вслед, ведь точно знаю, что он никогда не оборачивался, когда уходила я. В слезах. Расстроенная. Раненная его словами. Ему было плевать. И мне должно быть, это справедливо.       Некоторое время я не могу сдвинуться с места, а затем поддаюсь какому-то непонятному порыву и смотрю на свою ладонь. Я не могу объяснить такое непреодолимое желание, но я всё же подношу свою руку так близко к лицу, что едва не утыкаюсь носом в неё… И даже в темноте замечаю потёки крови. Господи, я его поцарапала? Отлично, так ему и надо! Индюк.       Уже было достаю влажные салфетки, чтобы вытереть ладонь, как запоздало понимаю, что недавно сделанный маникюр в идеальнейшем состоянии и ни один ноготь не сломан. Странно… Не думаю, что я бы смогла ему расцарапать кожу, не повредившись при этом сама. Да и на мою кровь не похоже. Боже, он что… ранен?       У меня в голове мгновенно проносятся отрывки воспоминаний. Скворцов всегда дрался, ввязывался в не самый хорошие компании и попадал в не самые безопасные разборки. Но довольно часто… да что уж там, грубо говоря всегда он выходил из любой драки без единой царапины. А тут… Странно всё это. Я всё же оборачиваюсь и слышу отдаляющиеся тяжёлые шаги брюнета. Я выкидываю испачканную кровью влажную салфетку в урну и быстро взбираюсь по ступенькам, настигая Диму практически у самой квартиры.       Что я вообще делаю? Мне однозначно стоило бы вообще всё это выбросить из головы, но я понимаю, что переживаю за него. Осознаю, что мне не безразлично и не наплевать. Дура. Какая же дура. Наверняка, пожалею об этом. — Ты… — собирая всю смелость в кулак, произношу, но тут же запинаюсь. Я чувствую себя до смешного глупо. Словно мотылёк, который в очередной раз будет лететь на огонь, зная, как сильно он обожжётся. — Ты ранен? — наконец произношу на выдохе, неосознанно сжимая свои кулаки.       Парень стоит ко мне спиной, вставив ключ в дверную скважину. Я хочу взглянуть на него, понять, откуда же кровь. Я несколько секунд жду ответа от Скворцова, но он молчит. Это более, чем в его стиле. Я ещё раз окликаю парня настойчивым «Эй», но брюнет лишь открывает дверь квартиры и едва ли собирается скрыться за ней, как я чувствую в себе совершенно непонятную смелость и в долю секунды сокращаю расстояние между нами, дёргая парня за плечо. От неожиданности Дима всё же разворачивается, и я шокировано смотрю на него. Вся чёрная футболка пропитана кровью, а слева, чуть ниже левой ключицы она и вовсе разорвала. Я с ужасом бесстыдно пялюсь на уродливую кровоточащую рану. — Боже… — едва слышный шёпот срывается с моих губ, и я осмеливаюсь прикоснуться кончиками пальцев к плоти вокруг ранения. — Твоя квартира этажом выше, — рычит парень, хватая меня за запястье и отталкивая в сторону. Ну уж нет, я так просто не уйду. Каким бы козлом он не был, я прекрасно знаю, что он ещё и тупой. Однозначно ведь не пойдёт в больницу, иначе возникнут вопросы, откуда у него эта рана. И не думаю, что ему поверят, что этот болван просто так шёл-шёл и упал. А я могу помочь. Более того, я хочу помочь. — Я в курсе, где моя квартира, — отзываюсь в тон ему, пристально заглядывая в его голубые глаза. Дима, кажется, усиливает хватку, отчего я морщусь. Это уже перебор. Мне больно физически, а не морально. — Пусти, — шиплю, пару раз дёрнувшись. Скворцов всё же меня отпускает. Я несколько мгновений стою всё так же вплотную к нему. Отчего-то мне не хочется отходить. Кажется, будто мне нравится находиться тут, рядом. Тоже мне, мазохистка нашлась. — Удивлена, что ты помнишь, где я живу. — когда молчание затягивается и я начинаю чувствовать себя неловко, говорю первое, что пришло в голову. Молодец, Яра! Только что ты сама спровоцировала очередной конфликт. — А вот я не удивлён. Твои жуткие попытки научится играть на гитаре весь дом слышит, — с сарказмом подмечает брюнет, входя в квартиру. Мне давно пора бы уйти. Да чего уж там, мне давно пора бы понять, что о меня и о мою помощь он опять ноги вытрет! Но нет же, я умудряюсь проскользнуть вслед за ним. Дима пару секунд раздражённо смотрит на меня, затем тяжело вздыхает и бросает свой портфель в угол прихожей: — Ты не соизволишь потеряться? — обернувшись через плечо, задаёт мне вопрос парень, но это звучит не так, как обычно… Его слова менее пропитаны ядом. — Какие речи, — наигранно произношу я, изображая полнейшее восхищение. — Ты делаешь успехи, Скворцов. Ещё бы букварь тебе прочесть — и можно в общество выпускать. — Парень совершенно никак не реагирует, лишь на мгновение останавливается перед дверью ванной и вполне серьёзно смотрит на меня, изогнув одну бровь. Я на секунду теряюсь, но тут же твёрдо заявляю: — Нет, не уйду. — Ну и хуй с тобой, достала, — будничным тоном говорит Дима, скрываясь в ванной комнате.       Спасибо, приятно. Ладно… Где тут аптечка? Сто лет в этой квартире не была.       Кое-как порывшись в его тумбах, я все же нахожу то, что искала. Выудив из пластмасового ящика нужные мне вещи, я направиляюсь к парню, который уже снял с себя футболку. Диму я вижу лишь со спины, но этого хватает, чтобы вся моя уверенность исчезла вмиг. Бред. С чего бы это? Может, у меня и не было никого полгода, но я вовсе не истекаю слюнями при виде его мускулистой спины… ну, так я себя убеждаю.       Я отчего-то позволяю себе замереть, и начинаю c интересом рассматривать парня, который когда-то был для меня другом. Лишь когда Дима резко разворачивается и впивается в меня гневным взглядом, я несмело шевелюсь и осторожно ступаю вперед. Так медленно и неуверенно, словно он может вышвырнуть меня из дома, как нашкодившего котенка… но он ведь и вправду может. — Иди домой, Тихонова, — хрипит он, не отнимая руки от места, где располагается рана. — Такой, как ты, — словно выплёвывая слова, произносит Дима, — нечего здесь делать, — тут же язвительно добавляет парень, расплываясь в ухмылке от моей реакции.       Мои губы приоткрываются, но я не могу сказать ни слова. Да как… как он смеет? Я понимаю, что я никто для него и ничего не значу… Но это всё равно не честно — говорить так, будто и не было тех долгих лет близкой дружбы. Какой же только он придурок. Такой, как я, не место в его обители? Да ты что? Мерзавец.       Всегда, как только Дима открывает рот, мне тут же хочется все бросить и уйти. Но нет, сколько раз я уже бегала от него? Пряталась, таилась, боялась просто посмотреть ему в глаза. Внутренний голос настойчиво твердит мне, что хватит уже… Пора бы поставить в этом точку, раз и навсегда. Мне нечего стыдится. В конце концов, это он меня отвергнул, предал и растоптал.       Вздернув подбородок, я уверенно направляюсь к нему. Бесцеремонно усевшись на стол, рядом с которым стоит Скворцов, я промакиваю вату лекарством, а затем протягиваю руку к его груди. Чуть ниже ключицы располагается длинная царапина, отчего внутри меня всё сжимается. Я никогда не боялась крови, вида жутких ран или загноений, но видеть это на Диме… это совершенно другое. Сама себе даже это объяснить не могу.       Я отчего-то замедляюсь, но сразу же беру себя в руки и концентрируюсь на осмотре раны. Трудно сказать, чем она была сделана, но мне хватает того, что припёкшаяся кровь застыла небольшими потёками по его груди. Хорошо, что кровотечение остановилось, а то задача бы усложнилась в несколько раз.       Стоит лишь мне ненароком задеть ногой бедро Димы, как парень странно пошатывается и едва ли не отступает от меня. Я, выгнув бровь, вскользь смотрю на парня, совершенно не понимая такого поведения. — Не боись, не наврежу, — уверяю шёпотом, опуская глаза. Я пока ещё не в состоянии играть с брюнетом в гляделки. — Не противно, крошка? — с какой-то горькой ухмылкой произносит он, спустя несколько секунд. Я чувствую на себе его взгляд, но ответить ему не решаюсь. Почему он думает, словно я могу бросить все и сбежать? Я никогда ему не давала поводов так думать. — Нет, — коротко отвечаю, а в голове роится сотня мыслей. Чувствую себя полной дурой рядом с ним. Боюсь даже движение лишнее сделать. Господи, это уже паранойя какая-то, — я учусь в медицинском, — быстро добавляю, стараясь прервать поток своих неконтролируемых мыслей, а затем силком притягиваю Диму к себе за руку.       Брюнет намного выше меня, поэтому стол — прекрасный выходом из положения. Наклонившись вперед, я начала проводить все необходимые манипуляции для обработки его раны. Она была неглубокой, поэтому для меня это было легче пареной репы. Конечно, можно было бы избежать такого количества крови, если бы Дима вовремя зажал ее. Но, естественно, нет. А зачем вообще? Он ведь самый умный у нас! Я ощущаю такой прилив злости, который может вызвать только один болван… который как раз сейчас стоит напротив меня. Полуголый. Мне отчаянно хочется высказать ему всё, что думаю о нём… но я в очередной раз себя сдерживаю, словно боюсь, что он вышвырнет меня из дома. Как из своей жизни когда-то. Без лишних объяснений. — Откуда? — все, что я могу из себя выдавить. Мне так тяжело сейчас собраться с мыслями, ведь за последние пару лет, мы впервые находимся так долго друг возле друга. Боже, Яра, успокойся, ничего особенного ведь не происходит… Ведь так? — Это тебя не обходит, милая, — резко обрывает меня Дима. Он говорит вполне серьёзно и твёрдо, отчего по коже пробегает холодок. — Все ты хочешь знать, слишком любопытная. — Придурок! — не сдержавшись, со злостью шиплю. Я давно уже смирилась с тем, что былого Диму не вернуть. Но я всё ещё не могу спокойно терпеть такого обращения к себе. Я этого явно не заслуживаю. — Я волнуюсь о тебе! Но нет, тебя это вовсе не интересует! — мой голос срывается на крик, и я прижигаю его рану так сильно, что парень болезненно шипит.       Его ладонь больно сжимает мое запястье и парень быстро притягивает меня к себе. От неожиданности я вскрикиваю, а из лёгких будто весь воздух вышибает. Во все глаза смотрю на него, пытаясь понять, какого чёрта вообще происходит. Я хочу спросить его обо всём, задать сотни вопросов… Но я будто говорить разучилась — лишь завороженно смотрю на него. — Отпусти… — неуверенно шепчу, найдя в себе силы. Неожиданно Дима приближается ко мне так близко, что я, кажется, ощущаю жар, исходящий от него. — Мне больно, — всё же осмелившись, заглядываю в глаза парня. Такие темные… Отчего-то страшно. — Мне тоже было больно, Яра, — яростно хрипит он, сильнее сжимая мое запястье. Останутся следы. Я морщусь и пытаюсь освободиться от его стальной хватки. Напрасно. Парень намного сильнее. — Ты очень красивая, Ярослава, — немного тише проговаривает он, свободной рукой касаясь моих волос. Я, испуганная таким жестом, немного дёргаюсь. На мгновение парень кажется опечаленным, будто он сожалеет о том, что между нами теперь такие отношения… — Даже слишком, — спустя пару мгновений продолжает он так, будто его раздражает этот факт.       Я никогда не считала себя особо красивой. Да, у меня длинные темные волосы, которые сейчас трогает Дима, пухлые малиновые губы, которых он едва касается быстрым движением руки, и огромные зеленые глаза. Редкий цвет, поэтому они мне нравились больше всего. Но слова Димы… Не знаю, они кажутся какими-то абсурдными, глупыми. Просто мне никто не говорил такого никогда, и уж тем более я никогда не реагировала так ни на чьи слова. У меня был парень, было несколько свиданий и мне даже признавались в любви… Но рядом с ними я не чувствовала того даже на сотую часть, что чувствую с этим парнем, которого ненавижу. Ведь так? — Из-за раны? — неожиданно наивно спрашиваю, и парень в ту же секунду парень непонимающе впивается в меня взглядом. — Тебе больно было из-за раны? Сейчас все прошло? — едва ли не по-детски вопрошаю. Кажется, это умиляет Диму — на миг на грозном лице мелькает тень улыбки. Но она так же быстро исчезает, как и его доброта ко мне. — Из-за того, что ты самая настоящая потаскуха! — слишком громко рычит он мне прямо в лицо, сильнее толкая меня вперед и плотно прижимая к себе.       Я сперва ничего не понимаю… Какого чёрта происходит? Я раскрываю рот в попытке что-либо сказать, но недосказанных слов так много, что я не могу определится, с чего же начать. В голове эхом блуждают его слова… Потаскуха? Но за что? Я неожиданно для себя хочу оправдаться перед ним, но чувствую непрошенные слёзы, что начинаю щипать глаза. За все время у меня был один парень. Только один. А тот, кого я так любила, кто был для меня ближе всего, считает меня шлюхой. Я просто не понимаю… Боже, как же я его ненавижу. — Ты мерзок! Отпусти! — я тут же срываюсь на крик, как только обретаю дар речи. Несколько раз брыкнувшись, я толкаю парня в грудь со всех сил. По моим щекам стекают горькие солёные слёзы… но плевать. Всё зря. Всё напрсно. Он. Мои попытки помириться. Вернуть наши отношения.       Он может что угодно — быть холодным со мной, ненавидеть, говорить гадости и унижать. Но называть шлюхой… Этого я не позволю никому. — Ты не смеешь такое говорить мне! — обезумевше шиплю, царапая грудь парня, раздирая кожу до крови, оставляя на нем свои следы. Я, наверное, сошла с ума, но мне так хочется выскрести ему всю душу, как это делал он… Хотя, разве у него она есть? — Ты ужасен! Я так тебя ненавижу… — задыхаясь от слёз, обессилено шепчу. Хватит уже с меня. Тот Дима для меня навсегда мёртв. — Прекрати! — его громкий голос заставляет меня притихнуть. Исключительно из-за того, что я просто боюсь его. Ослабев от бесполезных попыток освободиться из лап Димы, я опускаю голову и безвольно повисаю в его объятиях, изредка всхлипывая.       Он дышит так же громко и надрывно, как и я. Сквозь полумрак я вижу, что почти исцарапала всю его грудь. Довольная улыбка расползается на моем лице. Хоть какие-то отметины будут на нем от меня. Он исполосовал мою душу, пускай же я испоганю его тело. — Любуешься своим творением? — словно прочитав мои мысли, нарушает тишину своим вопросом Дима.       Я недовольно морщусь и стираю ладонью потеки от туши, которые темными полосами красуются на моем лице. — Это я должен ненавидеть тебя, Яра. Я! — чуть громче проговаривает он, все еще сжимая меня в объятиях. Дима отчаянно отказывается меня отпускать. Боится, что сбегу?       И я сбежала бы. Если бы не мое любопытство. — Ты? Меня? — ошарашено переспрашиваю. Я словно не верю, что он снова ляпнул подобное. Он винит меня? Да в чем, черт побери?! Он что, вообще больной? — Я ничего не сделала, — твёрдо заявляю. Мне тяжело говорить, но я точно знаю, что парень расслышал мой тихий шёпот. — Ничего? Ты предала меня, милая, — Дима выглядит устрашающе спокойным, но я не верю в то, что он может так легко говорить об этом. Кажется, будто эти нафантазированные сказки столько лет разъедают его изнутри. Я не понимаю его, совершенно. Мы стали так далёки друг от друга… — Я… — хочу сказать хоть что-то, но не успеваю. — Ты видела, что значишь для меня, — в его голосе я слышу неожиданно столько горечи, боли… что я невольно опускаю взгляд, словно и правда виновата. — Ты знала и при всех целовала его, позволяла касаться себя… — его голос стал ниже, грубее. Ему не просто неприятно говорить об этом — он в ярости, он зол. На меня. Кажется, еще немного, и он просто раздерет меня на части. — Я не знала… — растерянно и тихо произношу. Звучит совершенно не убедительно. Но я ведь действительно не знала. Он был для меня другом, даже братом. Я знала, что он любит меня. Но совершенно другой любовью…       Скворцов ехидно хмыкает — не верит тому, что я говорю. — Позволяла ему трахать себя, — наклонившись ко мне, выпаливает он. Я едва ли не охаю от такого заявления. — И как тебе? Нравилось? — он явно не хочет слышать ответ. Может, ему нравится это? Вся эта боль? Вся ненависть? Все то, что было между нами, то, что разрушало нас?       Дима начинает играть в игру, в которой ему суждено проиграть. Я не позволю ему вот так легко рыться в моей душе и заставлять стыдиться своих решений и поступков. Это моя личная жизнь, его она не касается. Я зло взглянула на парня и мне в голове пришла отчаянно глупя идея… но иногда мне так хочется сделать нечто такое… что выбивается из моих рамок. — Ну что ты, милый, — мой голос звучит настолько нежно, что парень на долю секунды теряется от услышанного. — Я всегда хотела только тебя, — моя ладонь касается его щеки, кончиками пальцев проходясь по его щетине. Меня словно током пробирает, но я со всех сил стараюсь не подавать виду. Дима дёргается, словно ошпаренный. — Неужели неприятно? — наигранно обижено спрашиваю я, округлив глаза. — Не веди себя, словно шлюха, Тихонова, — его глаза пылают недобрым огнем… Но мне уже не страшно. — Тебе не идет.       Я едва ли не заливаюсь смехом. Не идет? Да ладно? Какой же ты только непостоянный, Скворцов. — Мы уже проходили это, забыл? — наклонив голову вбок, я внимательно смотрю на него.       Он изменился. Так сильно. Стал не просто взрослее, сильнее. Что-то изменилось в нем. Там, внутри, слишком глубоко. Неужели, это действительно всё сделала я? Так повлияла на того, кого знала всю жизнь?       Дима всегда был добр ко мне. Он помогал, его внимание было безгранично. Я была безмерно рада, что он был со мной, когда мне было плохо, или когда было очень хорошо. Он умел разделять со мной моё счастье, и поддержать во время потерь. Но я никогда не задумывалась над тем, как хорошо мне было с ним. Над теми простыми, но такими приятными моментами, которые я переживала благодаря ему. И ни разу не поблагодарила… Даже когда он отверг меня. — Больно? — я осторожно, боязко протягиваю руку к его ране, которая уже перестала кровоточить. — Как можно быть таким придурком? Вот скажи мне? Тебе вообще плевать на своё здоровье? — начинаю говорить всё, что сидит внутри. — Если плевать на себя, то хоть уже о свои близких подумай. Заражение получить можно на раз-два. — Боже, Тихонова, да заткнись же ты наконец, — раздражённо произносит он со стоном. — Вечно ты из крайности в крайность. От небольшой царапины ещё никто не умирал. — Заткнуться? — шокированно переспрашиваю. Вот тебе и благодарность. Мне хочется ему прочитать лекцию о хороших манерах… К чёрту, всё равно его уже не перевоспитать. — Вот как заставишь, так и заткнусь. — в итоге выдаю я, с вызовом глядя на него.       Парень лишь прикрывает глаза, его дыхание сбивается, а руки сильнее сжимают мою талию. Он выглядит злым, но с последних сил пытается себя контролировать. Это отчего-то меня слегка веселит. — Ты непробиваема, — совершенно беззлобно заключает наконец парень, улыбаясь лишь уголками губ. Я невольно подаюсь вперёд к нему… не знаю, что я делаю. Но, чёрт, как же мне его не хватало все эти годы. Я невольно улыбаюсь в ответ в ответ, откладывая смоченную в лекарстве вату на краешек стола.       Не знаю, как я осмеливаюсь. Как решаю, что могу поцеловать его… Но я это делаю и чувствую, как сильно не хочу останавливаться. Стоит лишь слегка коснуться его губ своими, как парень быстро притягивает меня к себе, почти впечатывая в свое обнаженное тело. Его язык быстро проникает в мой рот, так глубоко, что я невольно стону. Его губы грубо сминают мои, а руки уверенно блуждают по моему телу, сминая, сжимая, оставляя свои следы. — Ты очень вкусная, Яра, — оторвавшись от меня, хрипло стонет он. Меня это так раззадоривает, что я едва ли не слетаю с катушек, когда трусь бедрами о его член, который уже выпирает из джинсов. — Прекрати, — его дыхание сбивается, а я лишь снова повторяю движение, довольная вызванной реакцией. — Яра! — снова окликает меня парень, но я не хочу останавливаться. Впервые за долгое время мне кажется, будто всё происходящее между нами не ошибка. Мне кажется, что это будет ошибкой, если я сейчас уйду… Я осторожно заглядываю в его глаз и опускаю руку с его щеки на грудь, прохожусь лёгкими движениями по его торсу и, наконец осмелев, спускаюсь к члену, крепко зажав его в руке. — Мне придется трахнуть тебя, если не остановишься, — болезненно стонет парень, и я вижу, как тяжело ему сдерживаться.       Я понимаю сейчас чётко лишь одну вещь — мне не хочется останавливаться. Мне нравится видеть его таким. Ранимым. Желающим меня. Пребывающим в моей власти, в какой-то больной зависимости от меня.       Нам требуется очень мало времени, чтобы избавить друг друга от одежды. Я невольно смотрю вниз, отмечая, что его член больше, чем у моего бывшего парня. Небольшой холодок пробегается по коже — неужели будет больно? Но в глубине души я чувствую, что он не причинит мне боли. Дима смотрит на меня, словно завороженный. И я невольно тянусь руками к своему обнаженному телу, желая закрыть его от посторонних глаз. — Не нужно, — властно заявляет он, но тут же смягчается: — Ты прекрасна, Яра, — ласково шепчет он, убирая мои руки от груди. — Вся. Целиком. Моя девочка, — лилейно проговаривает слово за словом парень, и касается своими губами моих, осторожно целуя. — Ты даже не представляешь сколько всего я хочу с тобой сделать…       Я рассеяно киваю, давая ему понять, что он волен делать всё, что хочет… Что я сама хочу этого. Парень перемещает свои руки мне на грудь и резко, с силой зажимает меж пальцев мои соски, тут же дёргая их. Я выгибаюсь ему на встречу и словно в бреду шепчу его имя, которое срывается с губ следом за протяжным стоном. Боже, я хочу ещё… Мне нужно большее… — Скажи, детка, — хрипит на ухо мне Дима, одной рукой притягивая меня за талию ближе, а другой накрывая мой живот. Парень улыбается вредной улыбкой, а его пальцы выписывают на моей коже круги, отчего желание распаляется ещё сильнее. Пожалуйста, ниже… — Скажи мне, чего ты хочешь? — наконец продолжает он, замирая на месте. Он немного надавливает мне на низ живота, и его рука медленно скользит вниз… но тут же резко останавливается. Дима с ухмылкой смотрит в моё ошарашенное лицо и повторяет вопрос. — Хочу тебя, — на выдохе произношу, когда перерыв в его ласках кажется мне просто немыслимо долгим. Я хмелею от его запаха, его близости… и решаюсь сама опустить его руку чуть ниже. — Какая ты нетерпеливая, — с усмешкой произносит Скворцов, а затем резко входит в меня двумя пальцами. — Боже, — срывается едва ли не крик с мои губ и я выгибаюсь парню навстречу, желая почувствовать его пальцы глубже… Я готова всё отдать, лишь бы он не останавливался.       Парень делает несколько медленных круговых движений внутри меня, отчего я напрочь теряю рассудок и полностью отдаюсь ощущениям. Дима одной рукой надавливает мне на плечо, заставляя улечься на стол. Я послушно исполняю все его требования, и Сковрцов награждает меня более дерзкими, быстрыми и грубыми толчками пальцев.       Я цепляюсь пальцами за края столешницы и начинаю двигаться бёдрами навстречу. На мгновение я приоткрываю глаза и вижу прямо перед собой Диму, который склонился надо мной, не прерывая своих манипуляций. Брюнет на секунду хищно улыбается, а затем его взгляд становится очень серьёзным, и он едва ли не одними губами шепчет: — Кончай.       И моё тело слушается его. Мои ноги пробирает дрожь, и я со стоном обессиленно шепчу имя парня, который подарил мне эти ощущения. Подождав несколько секунд, Скворцов извлекает из меня пальцы и даёт мне время, чтобы отдышаться. Одной рукой поглаживает меня по волосам, он смотрит на меня с такой нежностью, что у меня внутри всё сжимается. Боже… Почему я этого раньше этого не замечала? Как можно быть настолько слепой? — Я люблю тебя, — потёршись кончиком носа о мою щеку, шепчет мне на ухо парень, и я прикрываю глаза, мечтая раствориться в этих словах. — И я знаю, что ты тоже. — неожиданно более твёрдо заявляет Дима. — И не вздумай отрицать, — совершенно беззлобно предупреждает меня брюнет. — я ведь знаю, что ни один хренов ублюдок не заставлял тебя чувствовать то, что ты ощущаешь просто проходя мимо меня. — Ты сейчас о раздражении? — решаю прикинуться дурочкой, хотя на самом-то деле отрицать его слова у меня нет сил… Да и ни к чему это всё. Он всегда был половиной меня. Моей вселенной. Так иногда случается, что люди расходятся, перестают общаться… Но всё равно где-то ведь есть вселенская справедливость, которая вновь и вновь соединяет их, будто пытается убедить в том, что их место — тут, рядом друг с другом. — Можешь говорить всё, что хо… — я мягко прикладываю палец к губам парня, заставляя его умолкнуть. — Я люблю тебя. — говорю ему практически в губы, а затем сокращаю расстояние и нежно прикасаюсь к его губам своими. Дима целует меня неторопливо, медленно, едва ощутимо покусывая… И неожиданно я чувствую, как в меня входит головка его члена. Он медленно продвигается вперед, нависая надо мной, а я лишь впиваюсь ногтями в его спину. Больно… — Тише, девочка моя, — успокаивает меня брюнет, целуя меня в щёки.       Я чувствую, как он заполняет меня полностью, и я глаз срываются тоненькие дорожки слёз. Скворцов заботливо вытирает их, шепча успокаивающие слова и делая несколько медленных толчков. Я пытаюсь максимально расслабиться, и боль довольно быстро отступает, уступая наслаждению.       Я крепко скрещиваю ноги на спине Димы, а через какое-то время и вообще начинаю двигать бёдрами ему навстречу. Парень заполняет мне всё более грубыми и грубыми толчками. Он овладевает моим телом, вцепляется руками в мои бёдра и зарывается лицом в мои волосы.       Я умоляю его не останавливаться… и он меня слушает. Скворцов делает несколько порывистых движений и моё тело сокрушается от волны наслаждения, которое жидки пламенем растекается по венам.       Я обессилено глубоко дышу, прикрывая глаза. Дима делает ещё пару движений и с рыком выходит из меня, изливаясь мне на живот. — Ты даже себе представить не можешь, как давно я хотел это сделать, — повторяет уже ранее сказанные слова парень, отчего я расплываюсь в глупой, но невероятно счастливой улыбке.       Скворцов хватает из рядом стоящего стула пачку влажных салфеток, а затем вытирает мне живот. Я молча наблюдаю за этим. Не мгновение парень с хитринкой смотрит на меня, а затем выдаёт: — Тихонова, а куда ты вообще шла сегодня? — я на мгновение теряюсь и легонько даю себе по лбу. — Забыла… — подобно ребёнку, наивно шепчу я, отчего брюнет коротко смеётся. — Мне не хватало этого, — целуя меня в кончик носа, тихонько произносит Дима. — Тебя всей не хватало…       Мне хочется ответить ему тем же, сказать, как сильно я скучала по нему, как мне невыносимо больно было осознавать, что я его потеряла. Но вместо сотен слов, я лишь притягиваю его для поцелуя. Мне как никогда спокойно, ведь знаю, что я опять обрела ту частичку себя, без которой отчаянно пыталась научиться жить все эти годы… Но в этой бессмысленной борьбе я оказалась побеждённой. Как и Дима. Но на самом ли деле это для нас поражение? Готова поспорить. Кажется, это наша общая победа, которая обещает новое, захватывающее начало.