В каморке, озаряя скамью светом лучины, молитвенно склоняясь, он плакал, сжимая книгу молодыми, но уже морщинистыми пальцами. Каморка подрагивала, наверху раздавался гул. Ветер шумел диким зверем. Монах, а именно душой монаха он был в этот час, когда возвращался в свою тайную комнату внутрь широкого дворца, дабы предаться таинству с великим даром.
Пять лет прошло со времён проведения. Пять лет назад он очутился в ином мире, среди голубых стен, среди пьянящего аромата, среди странных, легко и цветасто одетых созданий, не людей, созданий. Он был царем и не понимал, что в тот час его испытывает сам Бог. Что он пустил его заглянуть вперёд, в свой мир будущего. Что он говорил через посредника не просто со смышлёным барином, а с Богом. Что даровав двум молодом владения они смутились, потому что не хотели от него владений, а лишь желали проверить его. Что сидя в темнице там он доказал свою твердость ума. Что вкушая великое изобретение еды - колбасу, он приблизился к правде сущей. Что когда один из них предложил ему «роль», он предлагал не просто стоять, а править. Он предлагал стать не просто очередным князем, он предлагал доказать достоин ли он принять титул царя, самонадеянно возложенный на него. И тогда, когда Иоанн доказал, что способен нести эту ношу он даровал ему эти книги и явил весь апокалипсис, что придёт к нему. Он даровал ему, взамен на скудный перстень, книги, что бы тот смог изменить череду событий и спасти свою страну. Он предлагал ему вечное царствие. Вечное Царствие Иоанна Грозного, и правление его вечное начинается не с коронование, ни с крещения и не с первой победы ради своей страны, а с книги. Ибо с книги начиналось все. И ад, и рай, и правда, и ложь, и чистота, и грех. Ибо слова, написанные на бумаге есть сущность жизни: им хоть ври, хоть не верь, хоть чувствуй, хоть прославляй, хоть проклинай - все равно, стоят на своём и не исчезнут. Бес исчезнет, а слово нет. Как и Господь исчезнуть не может. А потому к словам относиться нужно почтительно, ведь если они есть, то они не могут быть направленны в пустоту, как и молитва - только к Богу, а не к воздуху. Слова не берутся из головы, слова идут из души, кричащий о том, что нельзя забыть, о том, чем нужно поделиться. И сам Господи, Иисусе Христос, сам вручил ему, грешному ироду, этот дар: вот тебе держава - править, вот тебе голова - думать, вот тебе книга - знать. И знания эти застывали мертвым оскалом на губах старого монаха: - И горела Москва три дня, и все в огне было. Все. Каждая буква написана столь ровно, как не один самый искусный клирик или летописец не сможет вывести, хоть сиди он век на листом с пером в руке. Каждое слово, знакомое, но не такое как обычно, а как-будто мираж, сквозь который нудно прорываться к свету. Каждая страница - белоснежный лист, белее январского снега и чище белокаменной церкви. И каждая книга из трёх, дарованных ему честная правда, написанная творцом: История, Фи-из-ка и летопись барина из далекого будущего. То, что он прочёл в первой книге - ад. Бесы: Шуйский, Басманнов, Жигимонд, Владислав, Самозваниец, Мнишек, Бориська. Из-за них будет гореть Москва, из-за них исчезнет закон и порядок. Город и села опустею. Начнутся голода и болезни. Убийства и зверства станут обыденностью и нормой. Кровь будет литься рекой и эта река заполонит всю Русь, и каждый будет тонуть в её адском течении. И Господь показывает ему выход. За кровь платят кровью. Что бы спасти Государство от неминуемой чаши страдания нужно убить зачаток погибели. Убить террором опричнины...~~~~~~~~~~~~~~~~
Шурик проснулся. Часы показывали немного за полночь, медленно потрескивали. Свет из окна подал глухо, неравномерно. Снизу что-то гудело. Машина, куда-то едут в ночи. На комоде сидел чёрный кот и упрямо смотрел на... Простите, что?! - Ну, что, хозяин? - ехидно спросил кот, - как время-то назад воротить будем? Шурик вспрыгнул с кровати, схватил очки, быстро надел на себя. Кот не превратился ни в вазу, ни в подушку, ни в шапку - кот был котом. Шурик вздохнул. Поди пригрезилось, мало ли что после такого во времени, да во сне шествия. Снял очки, провёл рукой по сонным глазам, уже начал ложиться, как вдруг вновь услышал кошачий голос, хитроватый, басистый. - Не дрема тебе! Пока да ты тут дремлешь, Иван наш уже как... ай, с ним. Он уже и историю поменял и государство отстроил и машину времени создал. Шурик снова прыгнул. Снова одел очки. - Что со мной? - растерянно сказал он, шатаясь по комнате из стороны в сторону. - Да с тобой то ничего, - улыбался кот, изгибая тело и смело ступая за Шуриком, мучая его рассудок, - а соседи твои закадычные : ты им про дурдом, а они тебя в опричнину сдать хотят. - Какую опричнину? - резко спросил Шурик, смотря на своего заговорившего кота. Кот в ответ вздохнул и по всей комнате пронеслось валов басовитое эхо. - Ой, жаль мне тебя, хозяин. Совсем без меня пропадёшь! Перстень давай нашем сначала. - горделиво провозгласил кот и тут же выпрямился, сел, насторожился. Шаги, которые слышал Шурик стали громче, приближались. - Они тут... - Кто они? - Дозор государственный. Из-за стены доносился стук в дверь. Шурик повернулся. Кот исчез. Ух... Верно, опять сон какой-то странный. Что ж это у Александра Тимофеевича, утомление что ли какое дикое? Или просто уже бредить начал. Открыл дверь. У порога стоял высокий мужчина, лет сорока. Статный, с острым носом, небольшой бородкой и роющим взглядом. - Здравствуйте, - заговорил он голосом, который совсем не подходил для такого субъекта: тихим, певучим, - Простите, что в столь поздний час, но дело срочное. Я - Валентин Яковлевич Пескар. Явился к вам по срочнейшему делу. Вышла Зина, в халате, и сонно осматриваясь по-сторонам, как будто бы в том, что к ним в дом ворвался непонятно кто ничего странного и даже противозаконного не было. - Саш, - спросила она, - ну что ты опять натворил то? А. Александр недоумевая смотрел то на жену, то на гостя. Он долго думал, что же сказать. - Вы тоже из дурдома сбежали что ли? - наконец спросил он. Пескар в ответ оскалился, топнул и громко, что есть силы закричал на Александра: - Кто ты, что бы столь злостно говорить об опричнике?! - Что? - удивился Александр, но в голове его начали наконец появляться идеи как это объяснить. Он распрямился и немного заикаясь любезно спросил. - П-п-простите, а какой сейчас год? - Десять тыщ тридцать третий, - ответил Пескар. Тут то Александр все и понял. Его машина сработала! Иван Грозный и правда был здесь! И он... Поменял историю?!? - Пустите же меня уже к вашей машине! - начал настаивать Пескар и не церемонно проходить в дверь. Тут же резко зашумел двигатель, свет включился и все обернулись назад. Дверь в комнату, где была машина отворилась и из неё вылез кот, тот самый, с которым говорил Шурик. - Фиг тебе, а не машина! - раздался вдруг радостный крик кота. Воздух поплыл...~~~~~~~~~~~~~~~~
То, что он прочёл во второй книге, трудно, но понимаем. Нужен только смышлёный человек, и лучше наш, дабы не делиться знаниями с иностранцами. То, что он прочёл в третей книге - чудо, чудеснейшее чудо и самое первое на очереди для воплощения в жизнь. Наверху зашумело. Иоанн не стал долго ждать и радостно начал одевать на себя весь свой наряд - и царские бармы, и шубу, и шапку. Мимолетно он взобрался вверх по лестница и во всем своём царском обмундировании он оказался уже внутри кремля. Стрельцы кланялись ему на встречу, холопы расходились. В коридорах дуло свежим зимним ветром, чистым, сочным. Иоанн вышел на встречу толпе. На холодном ветру стояла толпа собравшихся по его приказу: умелые крестьянине, архитектоны, гончары, стрельцы, служилые разные, барины, иноки. Все были в предвкушении и трепетали от страха, ради чего царь созвал их сюда в столь ранее время, да так скоро, да так спешно. Иоанн оглядел всех с верху до низу. Вот - его сила. Вот - его спасение для своего государства. - Ну что же, псы государевы, - громко и гордо начал он, вдыхая воздух полной грудью, - будем машину времени строить!