Самый главный раз Хосока

      У среднестатистической домохозяйки мозги устроены совсем не так, как у обычных людей. Они чуток набекрень и максимально многозадачные. Особенно если на ее попечении находится орава вечно орущих ребятишек и не менее вечно орущий муж. От вечно орущего мужа Хосока Господь избавил, заменив его на спокойного и рассудительного лидера Намджуна, а вот на остальные опции не поскупился.       В итоге в голове Хосока круглосуточно параллелятся думы, которые, нарушая законы математики, периодически не просто пересекаются, а миксуются в крепкий тянущий клубок.       «Если в треке усилить басы, то КАКОГО ХЕРА ОПЯТЬ КИМ ТЭХЕН ВЫПЕРСЯ НА УЛИЦУ С СЫРЫМИ ВОЛОСАМИ??? можно включить и подголоски, и тогда они будут ДА ЕБ ЖЕ Ж ТВОЮ МАТЬ, ШУГА, ТЫ ГДЕ УЖЕ УСПЕЛ ТАКОЙ СИНЯК НА КОЛЕНКЕ ПОСАДИТЬ??? надо будет все-таки предложить ПиДиниму такой вариант, чтобы НЕ ЗАБЫТЬ СЕГОДНЯ ЗАКАЗАТЬ ВИТАМИНЫ ДЖИНУ, А ТО У НЕГО ОПЯТЬ ЛИЦО ШЕЛУШИТСЯ и Намджун говорил, что третью строчку надо как-то скруглить И, КСТАТИ, НАМДЖУНУ ЖЕ НАДО БЫЛО В БИГХИТ К ДВЕНАДЦАТИ, ТАК ПОЧЕМУ ЭТО СУЩЕСТВО ДО СИХ ПОР ДРЫХНЕТ НА ДИВАНЕ С УМНЫМ ВИДОМ, НЕУЖЕЛИ НАПОМИНАЛКА НЕ СРАБОТАЛА? подумать не забыть насчет интро, потому что как-то слабенько после коды БЛЯТЬ, ЧОН ЧОНГУК, НЕ НАДЕВАЙ БОЛЬШЕ ЭТУ ТОЛСТОВКУ, ЕЕ ПРОСТО УЖЕ НЕЛЬЗЯ ПОКАЗЫВАТЬ ПСИХИЧЕСКИ НЕПОДГОТОВЛЕННЫМ ЛЮДЯМ!!! почему, интересно, пищалки звенят на втором треке? ЧИМА, РОДНЕНЬКИЙ, НУ ОТКУДА Я ЗНАЮ, КАК ОТКЛЮЧИТЬ ЭТО ОПОВЕЩЕНИЕ, МАЛЕНЬКИЙ, ПОСОВЕТУЙСЯ С НАШИМИ ХАКЕРАМИ, ЗАОДНО ЧОНГУКА РАЗБУДИ, У НЕГО СТОМАТОЛОГ НА ПОЛТРЕТЬЕГО и если делать хореографию на этот сольник, то, возможно, можно добавить еще связку с ребятами из второго состава НАМДЖУН, ЗАРАЗА ТАКАЯ, А НУ-КА ВСТАВАЙ, ТЕБЯ БАНПИДИ УЖЕ ПО ТРЕТЬЕМУ КРУГУ ПРОКЛИНАЕТ, ТАМ ЖЕ ЯПОНЦЫ ЖДУТ!!! и что-то еще я хотел… ах, да, третью строчку переписать…»       Вот примерно так работают мозги у среднестатистической домохозяйки Хосока. И поэтому, когда у него в итоге все-таки срывает крышу, это удивляет всех, кроме него самого.       Накрывает Хоби в номере отеля в Саппоро, где Чимин собирает чемодан, потому что в аэропорт пора выдвигаться, а Хосок вдруг устало садится на кровать и опускает руки. Во всех смыслах. — Я не поеду, — останавливается он взглядом на замысловатой картине на стене. — Не поеду я в Сеул. Не хочу.       Чимин блестит испуганным взглядом исподлобья и не знает, что сказать. И что сделать.       Давить на Хосока или уговаривать — бесполезно. Кому это вообще удавалось? А напряженный и до странного безнадежный взгляд всебантаньей надежды холоден настолько, что не стоит и пытаться.       Чимин в туалете аэропорта обеспокоенно шепчет в трубку лидеру: — Я не могу его здесь оставить вот так. Он… он какой-то странный, хён. Он… У него… — Что? — замирает на том конце провода тревога на выдохе. — Кажется, у него депрессия, хён.       Где-то в Сеуле что-то скрежещет в трубке и кто-то нервно спорит. И Чимину кажется, что он узнает голос Квон Джиёна на заднем плане.       А потом этот голос коротко уточняет: — Он в Саппоро? Скинешь адрес? — и отключается.       Есть тип постояльцев, которых терпеть не могут во всех отелях мира. Обычно они прибывают на роскошных лимузинах и предъявляют с порога массу необоснованных претензий, доставляют кучу беспокойства и уже на четвертой минуте их пребывания в отеле персонал готов скинуться на хорошего киллера, даже если им это будет стоить годовой зарплаты. В Саппоро персонал к таким постояльцам привыкший, их голыми холеными руками в перстнях и браслетах не возьмешь. Поэтому, когда на пороге появляется смутно знакомый незнакомец в черном, девушки за стойкой только устало вздыхают и натягивают на лицо профессиональные улыбки.       И лишь отважный дежурный на этаже встает на пути у прибывшего невыносимого гостя, пытаясь объяснить, что в номер № нельзя, поскольку приказано не беспокоить. — Уважаемый господин, — останавливается гость и склоняет голову в приветствии. — Я войду в этот номер, даже если вы очень сильно будете возражать.       И пристально смотрит в глаза дежурному. И такая боль в этих глазах, такое беспокойство и тревога вместо ожидаемой агрессии и наглости, что пожилой мужчина отступает. — Он выходил из номера? — звучит резкий вопрос, когда на настойчивый стук никто не открывает.       Девушки-горничные отрицательно мотают головами. — Со вчерашнего утра? — лицо гостя вытягивается и пугающе бледнеет. — С тех пор, как съехал его друг, — подтверждает дежурный.       Гость молча протягивает руку и достает из стопки карту-ключ. Вставляет в замок и входит, закрывая за собой дверь. — Я знаю как минимум две причины, по которым нас сегодня уволят всех на хрен, — задумчиво смотрит на дверь дежурный. Девушки-горничные расстроенно кивают, но каждая себе думает, что уволенной быть все же лучше, чем погибшей от рук сумасшедшего маньяка.       В номере тихо и темно. В свете луны, пробивающейся сквозь занавески, видна большая кровать, на которой лежит человек. Он лежит, раскинув руки в стороны и запрокинув голову.       Рядом на тумбочке стакан воды, несколько таблеток и пара пустых банок из-под пива.       Вошедший приближается к кровати медленно, оглушенный своим гулким сердцебиением. Ноги ватные, не слушаются, и все еще дрожат, даже когда он садится на краешек кровати. Он протягивает руку и касается ледяными пальцами лица спящего. Слезы застилают глаза, а комок в горле не дает ни вздохнуть, ни сказать что-то — на выдохе получается только полузадушенный тоскливый стон.       Хосок резко открывает глаза. — Джиён?! — он садится на кровати, пытаясь спросонок понять, где он и что происходит. Взъерошенный, охрипший, в смятой футболке и с отпечатком подушки на теплой щеке.       Дракон резко хватает его за плечи и прижимает к себе. — Я думал, что с тобой что-то случилось… что-то случилось… с тобой…       И комок в горле растворяется жгучими солеными дорожками по щекам. — Ты в курсе, блять, что проспал почти двое суток? — шипит он в лицо ничего не понимающему Хоби. — Я просто так устал, хён, — испуганно шепчет Хосок. — Так устал… — Я заказал в номер еды и кофе, — сообщает Джиди, когда умытый и посвежевший Хосок появляется из освещенной ванной. — Ты так и не сказал, какого хрена здесь делаешь, — напоминает Хоби, откидывая влажную челку со лба. — К тебе приехал, — улыбается смущенно бэнговский лидер. — Зачем? — Хоби останавливается посреди комнаты и сверлит Джиёна подозревающим взглядом. — Ну как, я же в армию ухожу, слыхал? — улыбка на лице Дракона меняется на ехидно-провоцирующую. — Ну вот, хотел застать тебя врасплох, соблазнить и трахнуть напоследочек. — Ой, попробуй только! — ржет Хоби, натягивая свежую футболку. — А если попробую, что будет? — Дракон тягуче медленно поднимается с кровати и приближается. — Черепная травма будет, — деловито предупреждает Хосок, выставляя вперед руку. — Черепно-мозговая, — поправляет его Джиён. — У тебя будет черепная, нету у тебя мозгов, — Хосок фыркает и обнажает свои красивые зубы в торжествующей улыбке. — Это ж надо — ему надо вещмешок собирать, плащ-палатку перед армией штопать, а он на горнолыжный курорт укатил! — И это говорит мне человек, запивающий таблетки пивом? — кивает Джиён на тумбочку. — Ничего я не запивал, — возмущается Хосок. — Что я, дурак что ли? Голова раскалывалась, хотел выпить таблетку, а потом вспомнил, что пиво пил, и не стал. Так заснул. — Господи, какой же ты красивый, — Дракон прищуривается, берет хосочье лицо в свои ладони и любуется. — Я вообще попрощаться приехал. В Сеуле ни у тебя, ни у меня не будет ни времени, ни возможности.       Под скупым светом торшера уютно и спокойно. Ночь перевалила уже за половину, но за панорамными окнами белеет Саппоро свежевыпавшим снежком, и комната наполнена мягким голубоватым свечением. — Наверное, в один из таких вечеров ты написал «Blue» …- предполагает Хосок, потягивая терпкий кофе. — Песню «Blue» я написал, когда рыдал над бутылкой Blue Curaçao, потому что скучал по тебе и у меня разрывалось сердце, — тихо отвечает Дракон и оборачивается к Хоби. — Пообещай мне, что будешь отдыхать. Ты должен отдыхать. И одеваться потеплее… И не ходи без шапки, хрен с нею, этой модой. — Ты хоть понимаешь, насколько это странно слышать именно от тебя? — от нежности в голосе Джиёна у Хосока сердце начинает колотиться как сумасшедшее. — И отдыхать… Я говорил уже… Отдыхать обязательно.       Дракон задумывается, будто вспоминая, что еще хотел сказать, а потом добавляет: — И не порть свою кожу татуировками. И пирсингом, — и обиженно дуется на ответное ржание Хоби. — Твоя красота в украшениях не нуждается. — Да, мамочка, — кивает со смехом Хоби. — Сам, значит, ходячий атлас татуировок, а мне нельзя? — Нельзя, — кивает Дракон. — А то вернется взрослый дядя из армии и накажет твою вертлявую задницу. — Звучит та-а-а-к двусмысленно, если честно! — заливается Хосок. Но потом вдруг серьезнеет. — А ты сам-то как? Насчет армии… — он легко отстраняется и взъерошивает черные волосы Джиена, запуская в них свои теплые длинные пальцы. — И как же Джин? — Ну, а что Джин? — улыбается Дракон. — Будет себя плохо вести, я его и из армии достану. — Ну, а вообще? Готов?       Дракон хмыкает. — Да ни хуя я не готов, если честно. — он на секунду мрачнеет, но тут же поджимает губы в своей фирменной лидерской ухмылке. — Да ты не переживай, малой, я справлюсь. Всегда справлялся. Ты же знаешь.       Молчит, вздыхает, а потом добавляет: — Всегда справлялся. Кроме того раза. А тот раз оказался самым главным в моей жизни.       Хосок молчит. — Поцелуешь? — и взгляд из-под челки Дракона беззащитный и безнадежный, но теплый и ласковый. — Обниму.       И Хосок понимает, что хочет обратно. В свою усталость. В свою жизнь. К своим ребятам. Домой. Потому что со своим самым главным разом в жизни он справится. Должен справиться. — Всем привет, я дома! — кричит от порога Хоби.       Намджун выскакивает в гостиную и стискивает его в объятиях. — Хён! — голосит Чимин, несясь по коридору и спотыкаясь о собственные шнурки.       Тэхён с Чонгуком повисают на плечах сразу с двух сторон и тащат в комнату показать что-то «очень важное, хён-хён, тебе понравится, в твой микстейп такое тоже можно зафигарить!». — Ты хоть что-то жрал вообще за эти дни? — возмущается Джин из кухни, угрожающе вытирая руки о висящее на плече полотенце. — Или мы добиваемся идеальной прозрачности организма? — Охуел! — тычет ему кулаком в бок Шуга, шлепая мимо с макбуком наперевес. — Так, всё, замерли все! — командует Хосок на ультразвуке и скрывается в комнате, затаскивая за собой счастливо улыбающегося Намджуна.       У Намджуна теплые ладони. Теплые, ласковые. И когда он, разомлевший и улыбающийся после секса, гладит этими ладонями карамель хосочьей кожи, Хоби погружается в мерный тихий уют и тает в нем, тает, тает…. — Блять, Чонгук! Я тебе шею сверну! — доносится с кухни шугин визг.       «СУДЯ ПО СКРЕЖЕТУ, ОПЯТЬ НА ДВЕРЦЕ ШКАФА ВИСЛИ И ОТОРВАЛИ ЕЕ К ХЕРАМ В КОТОРЫЙ РАЗ… кстати, все-таки вот тот сэмпл надо убрать из второго трека, слишком он агрессивный какой-то… МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ ИЛИ ЯЩИК ДЛЯ ОБУВИ В ПРИХОЖЕЙ У НАС НОВЫЙ? ВСЕ-ТАКИ ДОГРЫЗ ТАН-ТАН ЭТОТ НАБАЛДАШНИК НА ДВЕРЦЕ, А Я ВЕДЬ ГОВОРИЛ, ПРЕДУПРЕЖДАЛ… может, от этого третьего трека отказаться вообще?.. какой-то он никакой… НАДО С ВЕЧЕРА К ВРАЧУ НАМДЖУНА ЗАПИСАТЬ НА ОСМОТР, ВЕДЬ ЗАБЫЛ УЖЕ СТОПУДОВО, ВОТ ПРОСТО К БАБКЕ НЕ ХОДИ! … а все-таки не дотягивают ребята финальную связку, надо будет еще отработать… ИНТЕРЕСНО, А КАКОГО ЭТО ХЕРА ЧИМИН МЕНЯ В М О Е Й ЖЕ ФУТБОЛКЕ ВСТРЕЧАЕТ, А? ИЛИ КОТ ИЗ ДОМА, МЫШИ — В ПЛЯС???.. Шуге надо показать все-таки эту коду, как-то она мне не нравится, но только под присмотром, а то он так увлечется, что придется весь трек переписывать… А ЧЕГО ЭТО ЮНГИ ТАК ЗАГАДОЧНО СМЫЛСЯ, КСТАТИ? ЕДВА ПОЗДОРОВАЛСЯ — И СЛИНЯЛ? УЖЕ НЕ МОЙ ЛИ ОН ТАМ ТРЕК ВТИХАРЯ ОБРАБАТЫВАЕТ??? … а БанПиДи обещал пригласить обсудить график, надо будет ему сообщить, что я вернулся… У ДЖИНА ЦВЕТ ЛИЦА КАКОЙ-ТО НЕЗДОРОВЫЙ… ПРО ВИТАМИНЫ НАВЕРНЯКА НИ РАЗУ И НЕ ВСПОМНИЛ ДАЖЕ, ПОКА МЕНЯ НЕ БЫЛО… в прошлый раз Чимин со своими вкладышами так намучался, надо попросить звукарей, чтобы ему систему подогнали, а то голос сорвет пацан… НЕТ, БЛЯТЬ, ОНИ ТАМ НА КУХНЕ ПОУБИВАТЬ СЕГОДНЯ ДРУГ ДРУГА РЕШИЛИ, А? НУ ЛАДНО МЕЛКИЙ ДУРНОЙ, НУ А ШУГА-ТО КУДА? НАДО, КОРОЧЕ, ВСТАВАТЬ, А ТО СЕГОДНЯ ТОЧНО У НАС НА КУХНЕ БУДЕТ ТРУП. И НЕ ФАКТ, ЧТО ЭТО БУДЕТ ТРУП ЧОНГУКА!»