Гарри, Драко и Дары Любви

6. Важное событие в политической жизни Магической Англии произошло в пятницу 3 апреля 1998 года. В ожидании матча между Рейвенкло и Гриффиндором в школьном чемпионате по квиддичу, который ожидался на следующий день и потому затмил всё остальное, да и в силу возраста большинство учеников школы не сразу в полной мере оценили его значение. Хотя многие проницательные и осведомленные в перипетиях политических интриг парни и девушки сразу поняли, что оно – это событие – обязательно аукнется и в Хогвартсе. Всё дело в том, что Альбус Дамблдор, начиная с этого дня, больше не являлся Верховным Чародеем Визенгамота. Созданное много веков назад собрание сильнейших и мудрейших волшебников Британских островов поначалу соединяло в одном лице законодательную, судебную и исполнительную власть над магическим сообществом. И роль Верховного Чародея при этом была особенно высокой. По сути его полномочия мало отличались от власти какого-нибудь европейского монарха, а в некоторых аспектах благодаря силе магии и связанных с ней обетов даже превосходили её. Однако в начале XVIII века исполнительная власть выделилась в отдельную ветвь. Улик Гамп, занимая до этого пост Верховного Чародея, стал первым Министром магии Великобритании. И почти сразу эта должность приобрела большую значимость. У Визенгамота с этого момента осталась лишь законодательная и судебная функции. Да и то, честно сказать, члены волшебного парламента лишь утверждали (или изредка не делали этого) законы, которые подавал им на рассмотрение Министр или соответствующие департаменты Министерства. Сами мудрецы теперь их не создавали. Важным было то, что Министра магии избирали всеобщим равным голосованием все совершеннолетние волшебники страны, то есть он как бы являлся выразителем их интересов, обретал благодаря этому высокую легитимность. А вот Верховного Чародея выбирали из своей среды сами члены Визенгамота. И они же сами, по сути дела, решали, кого кооптировать в состав этого коллегиального органа, а кого – нет. Формально считалось, что членами Визенгамота могут стать любые сильные, уважаемые другими волшебниками маги или колдуньи. Кроме того, Министр магии имел право давать свои рекомендации по приему новых членов. В какой-то момент сложилась историческая традиция, что членов Визенгамота должно быть не более пятидесяти. Исключением являлся Министр Магии. Если он не состоял в этом органе до своего избрания на столь важный пост, то мог стать пятьдесят первым членом коллегиального органа. За всю истории страны такое происходило всего дважды. Во всех прочих случаях новый волшебник или колдунья вводились в состав этой своеобразной "Палаты Лордов" только тогда, когда кто-то из прежних "мудрецов" умирал или был изгнан с этого политического олимпа за серьезные преступления. Последнее случалось очень редко. Из-за того, что критерии отбора были довольно размытыми, действительно умные, сильные и авторитетные волшебники десятилетиями ждали своей "очереди", а посредственные личности с сомнительными моральными качествами "неожиданно" присоединялись к элите магического сообщества. Роль Верховного Чародея с годами теряла своё значение. К концу ХХ века должность стала сугубо декоративной. Когда-то всесильный владыка стал всего лишь первым среди равных. В полном составе Визенгамот собирался теперь редко. Только на время голосования за новые законы, для утверждения бюджета Министерства магии на год, а также на судебные заседания по особо важным делам, связанным с безопасностью сообщества. Как это было во время суда над главными соратниками Тёмного Лорда. Уже более ста лет функционировало несколько судебных коллегий Визенгамота. Каждая из них специализировалась по направлениям: криминальное право, гражданские и хозяйственные споры, семейное право и опека, ну и, тому подобное. Во главе каждой коллегии стоял свой руководитель, имелись у него два или три заместителя. Эти авторитетные специалисты магического права председательствовали на судебных заседаниях и ставили на голосование коллегии приговоры или решения без участия Верховного Чародея. Он подключался к процессу только в том случае, когда адвокаты обвиняемого подавали апелляцию на несправедливый приговор. Если жалоба выглядела обоснованной, глава Визенгамота имел право вынести вопрос на общее собрание мудрейших волшебников. Происходило такое не часто. Именно поэтому Дамблдор так легко совмещал должность Верховного чародея и директорство в Хогвартсе. Он покидал школу ради исполнения других своих обязанностей от силы пару раз в неделю. По сути дела, Верховный Чародей являлся символом власти, но не самой властью. Тем не менее пятничное решение Визенгамота знаменовало собой окончание целой эпохи, которая началась с попытки Геллерта Гриндевальда – лучшего друга и возлюбленного молодого тогда Альбуса Дамблдора – стать кем-то вроде диктатора волшебного мира Англии или даже Европы. Это противостояние окончилось грандиозной дуэлью двух лидеров и заточением проигравшего в собственном родовом замке. Затем появился еще один Тёмный Лорд, который довел страну до полноценной гражданской войны. В каждом случае в эпицентре событий или буквально рядом с ним находился нынешний директор Хогвартса. Альбус Дамблдор руководил процессами, он интриговал, вел закулисные переговоры, периодически совершал поступки, не вполне понятные даже его сторонникам. Время от времени сильнейший волшебник столетия даже вступал в открытое противостояние с врагами с волшебной палочкой на перевес… И вот эти бурные события, занявшие почти целый век, видимо, окончательно стали прошлым. Возможно, отречение от власти Дамблдора произошло бы и раньше. Врагов у старика имелось множество. Тем более в какой-то момент стало ясно, что второго пришествия Воландеморта можно уже не опасаться, так что в услугах давнего борца с тёмными владыками нужды больше нет. Однако в Визенгамоте долго не могли решить, кого именно поставить на место лидера вместо Дамблдора. Среди чистокровных волшебников в последнее время действовали две заметные партии. Представители одной группировки всё ещё мечтали о ком-то вроде поверженного Лорда. Другие, примером которых мог служить Люциус Малфой, считали, что волшебникам следует идти вперёд в ногу со временем, перестать ностальгировать о прошлом. Самобытность волшебников состоит не в том, чтобы сохранять средневековый уклад жизни. Нужно позволить сообществу развиваться, при этом, конечно, не копируя слепо магловские технические достижения и образцы поведения. Противоположный лагерь к этому времени состоял из еще большего числа групп. Некоторые колдуны и ведьмы из числа сторонников Дамблдора всё ещё жили прошлым и считали любого чистокровного мага преступником по определению. Имелась прослойка волшебников, которые по-прежнему считали, что мир магии и мир маглов в будущем должны слиться в одно целое. Тем не менее, ожидаемо, нашлось достаточное количество членов Визенгамота из нечистокровных и когда-то близких к директору Хогвартса чистокровных магов, кто был склонен идти на компромисс, кто видел в чистокровных семьях из числа политических оппонентов таких же волшебников, какими были они сами. Они понимали губительность курса войны на уничтожение противника, войны "до последнего заклинания". В какой-то момент "прогрессисты" из двух ранее противоборствующих лагерей смогли найти общий язык, договориться о принципиальных моментах. В итоге новым Верховным Чародеем стала Амелия Сьюзен Боунс – тётя сокурсницы Поттера и Малфоя. С одной стороны, эта ведьма формально относилась к лагерю Дамблдора. В войне с Воландемортом она потеряла всех своих близких. Единственной её семьёй стала как раз та самая племянница – Сьюзен. Естественно, Боунс презирала чистокровных снобов, из-за своей гордыни ввергнувших страну в пучину войны. С другой стороны, ведьма (тоже чистокровная, кстати) была известна своей бескомпромиссной склонностью к поиску истины и справедливости. Она сохранила способность видеть в каждом волшебнике вне зависимости от его происхождения личность, априори имеющую право на защиту своих жизненно важных интересов. Можно было надеяться, что новый лидер Визенгамота не станет подыгрывать ни одному из противоборствующих лагерей, а будет стоять на стороне правды. Когда после этого в понедельник, 6 апреля в Хогвартсе появилась комиссия из департамента образования Министерства магии, уже практически все школьники сопоставили многочисленность проверяющих, прибывших в школу, и новость о важном голосовании в Визенгамоте, опубликованную в субботнем выпуске "Ежедневного Пророка". Даже если они вначале не обратили на неё внимание из-за страстей по квиддичу. Справедливости ради надо сказать, что подобные проверки проходили в Хогвартсе каждый год и как раз примерно в это время – в середине весны. Но обычно они носили формальный характер и ничем особо не угрожали Дамблдору, так как состояли из его друзей более чем на половину. Теперь же только самому недалекому школяру не стало ясно, что за директора взялись серьезно. Неизвестно, беседовали ли в предыдущие годы члены комиссий с префектами школы. Но в этот раз троица чиновников департамента из состава комиссии (всего членов комиссии было десять, одиннадцатый – председатель) посетила вначале Малфоя, затем Грейнджер в их апартаментах. Драко показалось, что им явно понравилось, как у него организовано дело с записью на приём, с учётом просьб и пожеланий посетителей. Парень с самого начала завёл специальный журнал, в котором коротко описывал проблему каждого ученика, пришедшего к префекту школы на приём. В целях сохранения анонимности имя посетителя обозначалось набором букв: имя, фамилия, факультет. Далее следовало несколько строк. Малфой в сжатой форме описывал, какого рода помощь он оказал. То ли просто побеседовал, проконсультировал парня. То ли перенаправил его к префекту факультета, преподавателю, если решение проблемы относилось к их компетенции. То ли ещё каким-то образом помог подростку. К примеру, вынес его вопрос на обсуждение при встрече с префектами факультетов. Один из членов комиссии – сравнительно молодой мужчина, услышав о подобном, даже вздохнул: – А в наше время такого не было. Услышав же в ответ на уточняющий вопрос, что дирекция и деканы к этой деятельности не имеют никакого отношения, и что это их с Грейнджер частная инициатива, поддержанная другими префектами, члены комиссии многозначительно переглянулись. Дошло дело и до письменных жалоб на качество преподавания в школе, которые скрупулёзно собирали два префекта в течение нескольких месяцев. Интересно было то, что комиссия не стала забирать оригиналы жалоб. Один из тех, кто приходил к префектам на беседу, отлично владел заклинанием дублирования. Но скопировали члены комиссии абсолютно все имеющиеся у двух префектов школы жалобы. Как потом стало известно из дошедших до Гарри и Драко разговоров, курсировавших в школе, члены комиссии встретились с некоторыми из "жалобщиков", чтобы, с одной стороны, проверить достоверность информации, содержащейся в жалобе, а, с другой, собрать дополнительные подробности о проблемах. Так что всё, чем занимались префекты школы с начала учебного года, оказалось не напрасным. Можно было надеяться, что следующим поколениям учеников Хогвартса учиться будет легче и интереснее. Комиссия Министерства покинула школьный замок в пятницу 10 апреля после обеда. А на следующий день начались каникулы – весенние, пасхальные. Длились они чуть больше недели с учетом выходных дней. Особенностью их являлось то, что поезд, увозивший учеников в Лондон в субботу рано утром, заполнялся едва ли на половину. Кто-то из фанатиков учебы использовал неделю отдыха для того, чтобы заполнить – реальные или мнимые – пробелы в знаниях накануне грядущих в начале лета итоговых экзаменов, тестов. Кто-то просто не считал нужным тратить целых два дня из девяти на довольно утомительную поездку в поезде. Многие выпускники воспользовались возможностью на каникулах насладиться пребыванием в школьном замке без повседневной суеты учебных дней. Семь лет – половину осознанной жизни – они провели в этих стенах, а после выпуска увидят их только от случая к случаю. К числу таких учеников относились и Поттер с Малфоем. Они решили, что мэнор никуда от них не уйдет, а не спеша погулять по Хогвартсу будет неплохо. Среди прочего парни собирались больше времени провести в общении с василиском и призраком Салазара Слизерина. Ведь вместе с ними школу оканчивает большая часть их команды. Так что в следующем учебном году уже не будет появляться в стенах Тайной комнаты шумная компания парней и девушек. Оставалась, правда, еще Лавгуд, которая собиралась во время её седьмого курса обязательно проведывать Салза. Да и Северус обещал иногда заходить сюда, чтобы покопаться в библиотеке Слизерина, в старых запасах ингредиентов. Но это было не совсем то. У двух затворников Тайной Комнаты станет гораздо меньше развлечений, к которым они уже привыкли. В начале недели место в центре преподавательского стола пустовало. С понедельника Дамблдор отправился в Лондон. Старый профессор посещал старых друзей и обивал пороги кабинетов чиновников, стараясь разузнать больше информации о своей дальнейшей судьбе. Рядовым членом Визенгамота он продолжал оставаться, но этого для того, кто долгое время являлся чуть ли не вершителем судеб мира, было мало. Директор Хогвартса догадывался, что и последнего влияния на дела магического сообщества его собираются лишить. Альбус Дамблдор появился в Большом зале школы только в четверг во время обеда. Гарри и Драко сами вошли туда с большим опозданием, меньше чем за полчаса до того времени, когда еда исчезнет со столов. Так получилось у них в этот день. На каникулах сложнее следить за временем. Так что парни застали момент, когда директор встал со своего стула, который из-за высокой резной спинки немного напоминал трон. А вот дальше события развивались странно. Обычно директор уходил из зала через левую боковую дверь. Там открывался проход на лестницу, которая ближайшим путем вела в его кабинет. Но в этот раз старик направился прямо в зал, не обращая внимания на удивленные лица немногочисленных учеников, присутствовавших в этот час на обеде. Около слизеринского стола Дамблдор остановился и, кивнув юношам, обратился именно к ним: – Как покончите с едой, мистер Поттер и мистер Малфой, зайдите ко мне в кабинет. Я скажу горгулье, и она беспрепятственно пропустит вас. Ни о цели предстоящего разговора, ни даже о его теме директор ничего не сказал, и тем самым еще больше заинтриговал парней. Впрочем, в любом случае такую просьбу руководителя школы не стоило игнорировать. Как и обещал Дамблдор, каменная скульптура, которая охраняла вход в директорский кабинет, сразу открыла проход, как только два слизеринца подошли к ней. Её демоническая морда при этом криво ухмыльнулась. Профессор уже ждал их. С его стороны привычно последовало приглашение угоститься чаем и леденцами. Гарри и Драко, точно так же не нарушая сложившейся традиции, отказались. Последовала минутная пауза. Было заметно, что взгляд хозяина кабинета лишился присущей ему ранее энергии, эдакого задора, контрастирующего с почтенным возрастом директора. Парни сами догадались, чем вызваны такие перемены, поэтому они не удивились, когда Дамблдор начал разговор с того, что заявил: – Оставшиеся до выпускного бала месяцы не только для вас, молодые люди, станут последними. Уже принято решение, и следующий учебный год Хогвартс встретит с новым руководителем. В знак уважения к былым заслугам, и чтобы не вносить сумятицы в учебный процесс, мне разрешили остаться на должности до конца июня. Но уже с июля новый руководитель займется реорганизацией учебного процесса, чтобы к сентябрю подготовить обновлённую команду. Префекты кивнули, давая понять, что приняли информацию к сведению. Директор тем временем продолжил говорить: – Я в курсе того, что вы, мистер Малфой, вместе с мисс Грейнджер внесли в определенный вклад в то, чтобы такие изменения в школе стали возможны. Ваши действия были совершенно законны и безукоризненны с этической точки зрения. Поэтому у меня нет к вам никаких претензий. Но я хотел бы сейчас поговорить с вами, молодые люди, не об этом. Именно поэтому в нашем разговоре участвуете вы, мистер Поттер, а не мисс Грейнджер. Парни молча приняли информацию к сведению, ожидая, что Дамблдор сам расскажет, почему решил вызвать их к себе в кабинет. И объяснение тут же было озвучено. – Так вышло, что, решая свои вопросы, за последние дни я встретился с рядом своих давних знакомых. Мы беседовали на разные темы, а не только о политике и школе "Хогвартс"… С некоторыми из моих друзей я давно уже не виделся. Так вот, благодаря сведениям, полученным мною в ходе этих встреч, я окончательно укрепился во мнении, что был прав в своем давнем предположении. Если ранее я предполагал, то теперь окончательно уверен в том, что некая группа волшебников, частью которой являлись и вы, молодые люди, способствовала тому, чтобы второе пришествие Тома Реддла, который предпочитал, чтобы его называли Лордом Воландемортом, не состоялось. Так что теперь без экивоков перейду к главному. Позволите ли вы, мистер Поттер и мистер Малфой, удовлетворить моё стариковское любопытство? Ответите ли вы на некоторые мои вопросы? Или же вы связаны определенными магическими клятвами? Если это так, я пойму. Хотя тогда мне, наверное, придется добиваться аудиенции у Лорда Малфоя. Вы же понимаете, как трудно оставаться в неведении, не знать, как именно завершилось дело, которому ты отдал свою жизнь… Я и так терпел почти три года. Вначале не был уверен, что дела обстоят именно так, как они выглядят на первый взгляд, не верил, что это чудовище не вернется опять… Потом искал подтверждения своим гипотезам. Да и не знал, если честно сказать, как именно заговорить с вами. Рассчитывал, что какой-то случай поможет мне узнать правду. Теперь отступать больше некуда… Старый профессор невесело усмехнулся. Парни же переглянулись. Да, они были связаны с другими участниками кружка "заговорщиков" магическими обязательствами, но их специфика состояла в том, что это другие их ровесники и взрослые, примкнувшие к их кружку, давали клятву о неразглашении, а Гарри Поттер и Драко Малфой имели право включать в число посвященных кого угодно по своему усмотрению. Подобным правом кроме них располагал только отец Драко. Подкупило слизеринцев то, что уже одной ногой отставной директор именно просил их, а не требовал чего-то от них. Им по-человечески понятно было это любопытство старика, его огорчение от факта, что он не знает всех подробностей дела, которое действительно имело для него жизненно важное значение. Когда, не обменявшись ни словом, только по выражению глаз – парни поняли, что пришли к общему мнению, Драко махнул рукой, давая возможность начать говорить своей паре. У Поттера был длиннее список претензий к Дамблдору, и ему принимать окончательное решение. Гарри помнил всё. И то, что его лишили права знать о своем статусе волшебника, равно как и связи с другими магами и ведьмами до одиннадцати лет. Он хранил в сердце обиду за крестного отца, не получившего доступа к справедливому суду. Да и в его школьной жизни имелось несколько неприятных моментов, связанных с недоброй волей директора. Но парень все же нашел в себе силы забыть об этом и сказать: – Да, мы готовы ответить на некоторые ваши вопросы. Не на все, естественно. Прежде всего мы попробуем сохранить чужие, не наши тайны. И еще важный момент… Мы с нашими друзьями не просто так пожелали скрыть от общественности наше участие в этом деле. Нас более чем устраивает тот факт, что подавляющее большинство магов и ведьм Англии не осведомлены о том, что именно мы совершили для того, чтобы они могли спать спокойно. Более того – многие из них даже не подозревали и не подозревают до сих пор о том, что их спокойному сну что-то угрожало. – Да, я сразу оценил эту особенность вашей группы. – Дамблдор, почувствовав, что слизеринцы готовы пойти ему на встречу и удовлетворить не дающее покоя любопытство, оживился. – Не сразу, но я признал обоснованность такой вашей позиции. Мне сейчас следует дать клятву о неразглашении?.. – Не думаю, что это надо делать. – Малфой покачал головой. – Если я правильно понимаю вашу мотивацию, вам, профессор, важно знать ответы на ваши вопросы ради самого факта знания, а не для того, чтобы впоследствии похвастаться перед кем-то своей осведомленностью. Парень не стал говорить о том, что старый интриган и параноик чаще был замечен как раз в том, чтобы скрывать от окружающих (даже от близких друзей!) важную информацию. – Вы совершенно правы, молодой человек! – Директор, сказав это, на секунду-другую задумался. – Я в растерянности. Даже не знаю, о чем спросить в первую очередь. Разве что… Если это возможно, скажите, как вы вообще были втянуты в это дело? Хотя, вы прекрасно понимаете, что я хотел бы узнать максимально много об этом деле, о каждом вашем шаге. Так что – я хочу услышать всё, что вы сочтете нужным рассказать. – Ну, наш рассказ в этом случае может оказаться слишком длинным. – Улыбнулся Гарри. – А вы куда-то торопитесь? У вас имеются неотложные дела? – С той же улыбкой на лице спросил Даблдор, он понял главное – его ученики готовы пусть не до конца, но всё же приоткрыть завесу тайны. – Что вы! До понедельника мы совершенно свободны! – Засмеялся Драко, и потом уже спокойным голосом продолжил. – Но мы надеемся уложиться до ужина.