Rules for Gift-Giving

Виктор ощущает на себе взгляд Юри и, повинуясь ему, опускается на колени с мягким стуком. Его глаза широко раскрыты, а щеки покраснели, когда он смотрит на Кацуки. Он любит ауру чувственности, обволакивающую его, и целует кожу японца каждый раз, когда он двигается. Это напоминает ему о том, каким красивым он становится, пытаясь угодить Юри. Как само воплощение покорности, он наклоняется вперед, прогибаясь в пояснице, одновременно кладя руку на лодыжку Юри. Пальцы лежат на тыльной стороне ноги, удерживая ее на месте, пока он продвигается ниже, чтобы оставить легкий поцелуй на носочке туфли Юри. Он позволяет губам задержаться там на мгновение, наслаждаясь волнующим ощущением от того, что ему позволено целовать ноги своего возлюбленного. — Хороший мальчик, — урчит Юри. Виктор дрожит. — Спасибо, сэр, — Виктор задыхается. Юри не сказал ему снова сесть, но он также не приказал еще раз поцеловать ногу, так что Виктор остался в прежней позе, наклонившись вперед и стараясь сохранить контроль над телом. — Такой вежливый, — говорит Юри, и Виктор чуть ли не раздувается от гордости внутри, безошибочно улавливая довольный тон. — Ты будешь хорошим для меня, не так ли, Витя? — Да, сэр, — в голосе Виктора ни капли сомнений. Нет ничего, что он любил бы больше. — Хорошо. Посмотри на меня, solnyshko, — спокойно говорит Юри. Виктора не перестает удивлять, как он умудряется делать свой голос таким мягким и в то же время властным. Конечно, он немедленно подчиняется, скользнув взглядом по Юри снизу вверх, от блестящих золотых каблуков до лица. Он знает, что в его чертах заметно отчаянье. Он и не пытается это скрыть. Пусть Юри увидит, как он в нем нуждается. — На самом деле это подарок для тебя, не правда ли, дорогой? — губы Юри растягиваются в ухмылке. Дыхание Виктора заклокотало в горле. — Они для тебя, — говорит Виктор надтреснутым голосом. Юри поднимает ногу так, чтобы носком туфли подтолкнуть подбородок Виктора, заставляя его посмотреть на Кацуки. Виктор охотно поддается. С его губ срывается резкий вздох. — Витя, ты знаешь правила. Ты должен сказать мне правду, чтобы получить все, что захочешь, дорогой, — мягко говорит Юри. Никифоров всегда поражался, сколько контроля может быть в этом нежном голосе. Юри не повышает тон, но Виктор слышит властное звучание в каждом слове. — Так для кого были эти туфли? Виктор делает глубокий, судорожный вдох. — Для меня, — сдается он. — Они были для меня, Юри. — И почему ты захотел их, Витя? — Я… — Виктор делает паузу, чтобы сглотнуть. У него так пересохло в горле. — Я хотел поцеловать твои ноги, когда ты наденешь их. Ухмылка Юри посылает дрожь по спине Виктора. — Хороший мальчик, — говорит Юри, и Виктор чувствует, как эти слова прожигают его до костей. Ему приходится приложить усилие, чтобы сдержать скулеж, готовый вырваться из его рта. — Что-то еще? Никифоров тихо вздыхает. — Я хотел, чтобы ты… — он снова замолкает и делает еще один вдох, собираясь с силами. — Я хотел, чтобы ты наступил на меня. Виктор не пропускает то, как у Юри перехватывает дыхание на этих словах. — Конечно, ты хотел этого, — говорит японец чуть сбившимся голосом. Виктор обожает, когда Юри смотрит на него так, сверху вниз, с немного расширившимися от просьб Виктора глазами. Его черты лица мгновенно смягчаются в нежности, которую Виктор знает и любит. — Но, Виктор, — снова говорит Юри с задумчивым выражением на лице, — если туфли на самом деле были для тебя, то где мой подарок? — Я, — отвечает Виктор. В его словах нет ни следа неуверенности. — Я, Сэр. Я весь ваш. На секунду взгляд Юри смягчается и на губах мелькает легкая улыбка. — Витя… — его голос тих и наполнен нежностью. Учитывая их позиции, это, вероятно, могло показаться неуместным, но с Юри этого никогда не происходило. Всякий раз, когда они были вместе, Юри так легко соскальзывает в свою повседневную мягкость, что Виктор даже не замечает этого. Виктор любит обе его стороны. Властный Юри обладал роковой притягательностью, его жесткий голос прогонял по венам искры и жидкий огонь, заставлял Никифорова дрожать. А другой, с мягкой улыбкой и нежным румянцем на щеках, окутывал его сердце своей любовью. Пламя любви Юри пылало так сильно, что, казалось, он может уничтожить его одними лишь словами и прикосновениями. Ему нравится, когда повседневный мягкий Юри выглядывает из-под завесы агрессивной сексуальности. Это возвращает его к реальности, дает чувство безопасности. — Ты лучший подарок, что я когда-либо получал, — мурлычет Юри тихим, наполненным трепетом голосом. — Спасибо, — выдыхает Виктор. Его голос немного дрожит. Он ликует внутри. Юри хочет его. Юри хочет его. Между бровей Юри появляется маленькая морщинка. — Спасибо что, Витя? Мягкость снова сменяется строгостью, а на лице застывает выжидательное выражение. Виктор слышит неприкрытое порицание в голосе Юри. — Спасибо, Сэр, — быстро исправляется он. — Извините, Сэр. К счастью, Юри, кажется, доволен тем, как быстро Виктор исправил оплошность. Он опускает ногу на пол и наклоняется с задумчивым лицом. У Виктора снова сбивается дыхание. Юри протягивает руку и приподнимает подбородок Виктора вверх, поэтому у Никифорова нет выбора, кроме как встретиться с ним взглядом. Виктор смотрит на него совершенно дикими светлыми глазами. Его щеки горят, и, должно быть, лицо стало красным. — Хороший мальчик. Похвала от Юри заставляет тепло разлиться в груди Виктора. Он с благодарностью улыбается ему. Рука Юри все еще держит подбородок Виктора, заставляя его сохранять зрительный контакт. Как будто он был в силах отвернуться. — Ну, — говорит Юри, сохраняя уверенный тон. — Ты знаешь правила, Витя. Умоляй меня.