Лирика тяжёлого рока

      После переклички и дня знаний наступил новый учебный год. Наш десятый «Б» кардинально изменился — теперь у нас учится половина параллельного класса, а другая половина нашего класса ушла к «ашкам». Ещё появились новенькие вообще из других школ, и к одному из них я приковала своё внимание.       Этот субтильный паренёк с тёмно-русыми чуть растрёпанными волосами, зелёными глазами, одетый в чёрную рубашку и джинсы зашёл к нам в кабинет и сел прямо за мной. Аня сидела со мной, и мы обсуждали свои каникулы; и так увлечённо болтали, что не замечали ничего, а на новенького посмотрели и продолжили разговор.       — Я съездила в Лазаревское, — рассказывала моя подруга. Правда, там было жарковато и ещё на пляже камни. Зато видишь, как я загорела? И ещё сходила в дельфинарий и в океанариум. Знаешь, мне приятно было посмотреть на этих животных. Но их так жалко, ведь они сидят в клетке, пусть и в хороших условиях, пусть их и кормят как надо...       — Я всё лето провела в Новокузнецке, зато как хорошо! Каталась на скутере по городу, да не одна, а с байкерами. Клёвые ребята, я скажу.       — Ты там жениха не нашла? — спросила Волкова, и тут же прозвенел звонок.       — Нет ещё! — уже шёпотом ответила я. — Костя нашёл другую девушку, а я ни с кем там не флиртовала. Она хорошая девушка, не спорю, но жалко же, что не меня выбрал.       — Просто тебе нужно быть чуть поженственнее. Нет, я не заставляю тебя носить платьица, носочки, юбочки и платочки. Просто найди что-нибудь более женственное.       Аня мне это часто говорила, но я не особо прислушивалась к этому мнению, считая, что из-за наличия определённых половых признаков я не намерена меняться. И Ленка, когда ещё с нами училась, поддерживала меня, говоря, что я и так хороша собой.       — Привет! — прошептал кто-то за спиной, отвлекая меня от моих размышлений, и мы обернулись в его сторону.       — Ты чё, новенький? — задала вопрос Анька. — Тебя как звать?       — Коля. А вас?       — Меня зовут Аня, а это Надя.       Я посмотрела на него и отвернулась к себе; шла литература, и нам предстояло ещё одно знакомство с творчеством Александра Сергеевича Пушкина, великого русского классика, и мы уже в который раз изучаем его биографию. Предстоит учить стихи. Хотя, интересные у него романы «Капитанская дочка» и «Дубровский». Если бы его Дантес не убил на дуэли, то «Дубровский» был бы закончен. И я часто задавала себе вопрос — что было бы в концовке? был бы Владимир Дубровский с Марией Троекуровой или нет?       Когда закончился урок и новенький ушёл поговорить с парнями из нашего класса, Волкова спросила меня шёпотом:       — Надька, что с тобой было?       И я ничего не ответила. Ну, пришёл и пришёл этот новенький! После очередного отшивания я пообещала самой себе, что не буду встречаться с парнем. Особенно в том случае, если он будет мне говорить, что я должна быть женственной. Почему я должна меняться в угоду кому-то против своей воли и терять себя? Хотя, он очень даже симпатичный — чем-то напоминает какого-то попсового певца. Лазарева, что ли? Точно не помню, от кого так фанатеет наша одноклассница Юля Сидорова.       В середине учебного дня Коля Беркутов разговаривал со Снежанкой и Женькой. Разговор начал сам, подсев к ним:       — Привет, девчонки!       Они мило с ним сюсюкали и даже кокетничали; просто увидели красавчика, похожего на их любимого певца; я про себя усмехнулась:       «Ну ничего! Когда ты с ними поближе познакомишься, то уже не будешь так с ними здороваться!»       И чем он мне так начал нравиться? Вроде самый обычный парень, но что-то в нём такое было. Может, это шарм, харизма... Но ничего — это ненадолго, я уверена.       Перед последним уроком я разговаривала с Егором Савицким о летних каникулах, и он рассказал о своём отдыхе в Казахстане:       — Я был у бабушки в Алма-Ате. Вот это город! Я думал, что там степь, но нет — там большой город. Просто мегаполис! Там так классно...       — А я каталась с байкерами по Новокузнецку на скутере. Так классно с ними ездить — просто прелесть!       Рядом с ним за другой партой в ряду от окна сидели две не обременённые интеллектом девицы, Снежанка Полунина и Женька Ерёмина. Прямо при мне, не стесняясь, они обсуждали Лену.       — Прикинь, — говорила Полунина, — эта рыжая курица стояла у нас во дворе и болтала с какими-то парнями. Мы с ней поздоровались, а она крикнула: «Подождите меня!» и продолжала дальше трепаться с ними!       Женя что-то рассказывала про минет, который Ленка якобы хотела кому-то сделать, но я не прислушивалась. Ну, погоди, Снежанка, ты попала после уроков! Пусть я часто ссорилась с Малашенко, но потом мирилась с ней, и это не мешало нам хорошо дружить. Устав говорить о Лене, сплетницы переключились на Настю Королёву.       — Ты видела? — спросила Полунина. — Настька, уродка со шрамом, припёрлась в новом платьице! Неужели её мамаша-нищебродка заработала на него!       — Поди вагиной заработала! — вторила ей Женька.       — Она думает, что такая красивая? Нифига! Страшная как чёрт с этим шрамом!       После уроков я стояла и ждала Полунину; так как я была в гневе, у меня было желание просто её замочить. Увидев её, фурией набросилась на неё, схватила за волосы и принялась колотить её; она плакала, кричала, вырывалась, и я сказала ей:       — Слышь, мразь вонючая, ещё раз скажешь про нашу Ленуську или Настю что-то, то я тебе язык вырву и заставлю сожрать!       — Да мои родители тебе такое устроят, что ты не сможешь даже в шарагу попасть и пойдёшь на панель минеты бесплатные делать! — кричала Снежана, но мимо проходили какие-то парни из младших классов и комментировали эту сцену.       — Заткнись, шалава стрёмная! — заявил кто-то, но я не видела, кто.       — Отсоси, тварь! — вторил ему его дружок, которого я тоже не рассматривала. — Ума хватает только людей опускать, члены сосать да ноги раздвигать!       Рука устала бить, и я просто, держа эту проститутку за волосы, прислонила её щекой к неровному каменистому асфальту и провела по нему; перестав уродовать её прекрасное личико, я бросила её и, плюнув ей в рожу, нарочито писклявым голосом пропела:       — Больше, больше гламура! И макияжа, и маникюра! Больше, больше гламура! Лицо супер и супер фигура!       Я подняла глаза и увидела Женьку, стоящую напротив меня; она испуганно смотрела на то, как я расправлялась с её подружкой, и не могла вымолвить ни слова; Анька держала телефон марки «Alcatel» и снимала драку на видео.       — Вот видела? Хочешь, чтоб Надька и тебя так же уделала? — спросила Волкова у Женьки и, выключив камеру, убрала мобильник.       Ерёмина стояла и растерянно смотрела на нас, не вымолвив ни слова. Мы не заметили, что Коля стоял в стороне и глядел на «кровавую расправу», не пытаясь нас разнять; подойдя ко мне, он сказал:       — Я, конечно, понимаю, что рокеры такие агрессивные, но не думал, что настолько. — Вроде ему было безразлично, но в то же время он словно осуждал меня.       — Просто она уже довела, — улыбнулась Волкова.       — Да мой папа тебе так жизнь испортит, что тебя даже полы мыть не возьмут! — кричала Полунина, поднимаясь и держась за ссадину.       — Как у Ленки прокатило, так и у меня проканает! — заявила я и без оглядки отправилась восвояси с гордо поднятой головой. Придя домой, по привычке просмотрела дневник, села за компьютер отдохнуть и послушать любимую музыку.       Вечером, когда я наслаждалась творчеством финской группы Poisonblack, мама вернулась с работы домой. Она всегда приходит напряжённой, когда услышит очередной рассказ клиентки (работает она косметологом) о своей несчастливой жизни. У неё привычка обдумывать рассказанное сто раз, отчего становится такой грустной и задумчивой, чему я не удивилась и задала один и тот же вопрос:       — Мам, что опять тебе рассказали?       — Надь, что у тебя за проблемы в школе? — спросила мама у меня в этот раз, хотя обычно рассказывает очередную историю клиентки о большой любви с женатым хахалем, измене её мужа да ссоре с детьми, но я услышала: — Мне звонила твоя классная и сказала, что ты подралась с Полуниной. Нас вызывают к директору. Надь, ну так же нельзя!       — Снежанка совсем с катушек слетела, и я немного подпортила ей лицо! Вот уж кого жизнь ничему не учит! Человек слов не понимает!       — Эх, Наденька, — запричитала мама. — Нелегко тебе в этой жизни придётся.       Понимаю, что натворила и снова заработала себе репутацию драчуньи и дочери бандита, но знаю, что поступила правильно. Человек должен отвечать за свои слова и поступки. После разговора с мамой я взяла старую гитару с изображением контуров целующей парочки в сердечке; на этой гитаре мой папа играл, когда учился в техникуме, только профессия «инженер» ему не пригодилась — стоило ему устроиться на работу по распределению, так в девяностые его сократили, из-за чего ему пришлось пойти в рэкетиры.       Сидя на диване, я перебирала струны, пытаясь поймать нужную ноту, и напевала песню группы Xandria:       — Here it comes, the story of mankind’s final glory into the nightfall. The showdown now has come. This will be the last curtain before the night falls...       Это моё хобби — петь под гитару. Часто я пела гроулом, отчего мой голос стал как у вокалистки группы «Чи-Ли», как мне говорила Лена.       В тот вечер мне было хорошо, как и всегда — пою очередную песню любимой группы и перестаю задумываться о чём-либо, концентрируясь на инструменте.       Следующий день был немного нервным для меня из-за драки со Снежанкой. Шёл третий урок, информатика, на которой я кое-как набирала и пыталась запустить программу в «Паскале». Наша классная, учительница алгебры и геометрии, вызвала меня:       — Надь, тебя к директору вызывают.       Я отправилась за Елизаветой Анатольевной, женщиной лет сорока со светлыми волосами, уложенными в аккуратную причёску, одетую в деловой тёмно-синий костюм. Зашли мы в кабинет директрисы, где за столом сидела директриса Валентина Ивановна, коротко стриженая кучерявая дама лет пятидесяти в коричневом драповом жакете и юбке-карандаше из какой-то синтетики. Кроме неё за столом сидела моя мама, чуть полноватая женщина с длинными чёрными волосами и одетая в обтягивающее платье, и Снежанкина мамаша, которая выглядела как типичная базарная баба: толстая, рыжая, коротко стриженная, растрёпанная и одетая безвкусно — в лосинах на жирных боках и какой-то аляповато-красной туничке; наверное, приехала из какой-то глухой деревни и хорошо пристроилась к богатенькому Буратино.       Передо мной стояла Снежана, у которой справа на лице красовалась ссадина с плотной коркой. Хорошо я её приложила об асфальт, хоть и не факт, что она прекратит людей оскорблять; такое чувство, что она это делать не перестанет даже тогда, когда её изувечат до инвалидности первой группы.       — Я её посажу! — сурово заявила эта колхозница.       — Оксана Валерьевна, зачем вы так? — задала вопрос Елизавета Анатольевна.       — Я посажу её! — повторяла Оксанка.       — Вы свою дочь воспитывать не умеете, поэтому её бьют! — вставила мама.       — Не твоё дело, бандитская подстилка, как мне воспитывать свою дочь! Свою лучше воспитывай, а то вырастет преступницей, как папашка! — заявила Полунина-старшая.       — Давайте разберёмся, что произошло, — предложила Валентина Ивановна.       — Мы с Женькой шли по двору, и Надька ни с того ни с сего на меня налетела и начала избивать, а потом оттаскала за волосы и провела меня лицом по асфальту, — бормотала Снежанка.       — Это потому, что Снежана оскорбляла мою подругу Лену Малашенко, — объяснила я, — сплетни про неё рассказывала, что якобы она девица лёгкого поведения. Ещё Настю Королёву замучила — всё время над ней издевается. Она же не виновата, что у неё шрам на лице.       Полунина растерялась от моих слов и ничего не могла сказать в своё оправдание. Против правды не пойдёшь. Меня так понесло, что я обратилась к Оксанке:       — А вам, мамаша, следовало бы получше следить за воспитанием своей спиногрызины! Сидите целыми днями дома, пятую точку на диване полируете! А дочурка уже с начала пубертата по мужикам прыгает да людей ни за что унижает!       — Заткнись, бандитский выродок! — заявила Снежанка и хотела кинуться, но я оттолкнула её и добавила:       — Интересно, а твой папаша честным трудом деньги заработал?       — Прекратите! — крикнула директриса и высказала своё заключение: — Надя, я прекрасно понимаю, что это было справедливое возмездие, но это был перебор. А ты, Снежана, прекращай издеваться над людьми. Тебе же неприятно, когда над тобой издеваются? — Последнее предложение было скорее утверждением, чем вопросом.       Одноклассница молчала. Прозвенел звонок, и я отправилась вниз; мама шла со мной и говорила:       — Молодец, Наденька! Вот это ты поставила на место эту бабу! Действительно, яблоко от яблони недалеко падает.       — Это уж точно! — подтвердила я. — А теперь я обедать!       — Приятного аппетита!       — Ты тоже езжай, работай спокойно!       Я побежала в столовую и подсела к Аньке со словами:       — Вот, Анька, всё хорошо! Всё прошло зашибенно — старая курица на меня наезжала, а я ей отпор дала! Не, ну а чё? Пусть сама воспитывает свою спиногрызину!       — Эх, Надька, ты такая смелая! Я бы так не смогла! — восхищалась мной Волкова.       — Вот это ты устроила весёлую жизнь этой курице! — вмешалась в наш разговор Настя Королёва, сидевшая за соседним столиком.       С виду Настя очень симпатичная — синие глаза, вьющиеся каштановые волосы, точёная фигурка; она такая обаятельная, что даже шрам не портит её. Иногда они с Анькой конфликтуют на почве интересов: Настя занимается балетом, а Аня — брейк-дансом; Королёва считает хип-хоп танцы профанацией, а Волкова уверена, что балет — это позапрошлый век.       — Ой, не говори! — улыбнулась я. — Вот пусть теперь сама со шрамом походит!       — Потому что никто не имеет права обижать тебя! Ну, кроме меня, разумеется! — вставила Аня с усмешкой.       Я ела рис с котлетой и задумалась о жизни. Всё-таки хорошо, что пронесло, и у меня всё будет хорошо. Я не верю в бога и какие-то сверхъестественные силы, но знаю, что каждый получит своё, ведь что посеешь, то и пожнёшь.       На следующей перемене Коля Беркутов, новенький, сидя за мной, заговорил со мной:       — Мне пацаны рассказали, что Снежана, которую ты вчера за волосы по асфальту протащила, отвратительная особа. Правильно сделала.       — Я знаю, — подмигнула я. — Надоела уже! У меня терпелка лопнула, поэтому протащила.       — Я всё понимаю, — изрёк паренёк. — Когда-то у меня было акне на лице, и надо мной за это все издевались и обзывали заразным. Когда меня отвели к косметологу, который мне убрал эту сыпь, ко мне стали лучше относиться, но осадок остался. А сюда я пришёл не из-за них.       Я не могла поверить, что у такого красавца могли быть угри на лице; отогнав от себя эти мысли, задала ему вопрос:       — Где ты раньше учился?       — В школе номер тридцать два. Там толком ничему не учат. Не знаю, как здесь, а там... Ужас какой-то!       — Мама возмущалась по поводу учебников. Когда она в школе училась, учебники были написаны простым и понятным языком, а сейчас... Какой наркоман их пишет? Непонятный какой-то язык — больше воды, чем текста!       — Не говори! Куплю учебник и потом вообще его не открываю. У вас тут нормальные учителя?       Я задумалась над этим вопросом и ответила:       — Математичка хоть пьёт кофе на уроке, но ведёт всё нормально — всё доступно объясняет. У нас все учителя нормальные, хоть и немного со странностями.       — У нас англичанка была классной, — объяснил Коля. — Делала на уроках всё что угодно, но не вела их. А делала она маникюр, наводила марафет, пила чай-кофе. Ты как знаешь английский?       — У меня по нему пятёрки, — сказала я ему чистую правду. — Изучаю английский в основном по песням любимых групп, а это Nightwish, Xandria, Delain, Arch Enemy, Therion и другие. Больше люблю тяжёлый рок. А ты что любишь слушать?       — Я слушаю всякую музыку. Главное, чтобы хорошо звучала.       Я не считала, что попса, рэп или шансон хорошо звучат; но и в роке есть такие исполнители, которых я не признаю за рокеров — Tokio Hotel и Ранетки. Просто Коля, видимо, слушает только радио, поэтому ему нравится такая музыка.       — Эй, ты чё тут заболталась? Урок уже идёт! — вернула меня с небес на землю Аня; во время болтовни я вообще не заметила, как время пролетело, и прозвенел звонок.       После уроков мы с Волковой вместе дошли до дороги, и она у меня спросила:       — Надь, а тебе нравится Коля Беркутов?       — С ним интересно поговорить, он очень приятный парень, хоть я его совсем не знаю. Ну, ничего страшного — ещё есть время с ним поближе познакомиться.       — Да ладно! — хихикнула подруга.       Мы распрощались и разбежались по домам. В своей комнате, переодевшись в чёрную футболку и трико, взяла гитару и села перебирать струны. Сегодня на язык попалась песня группы Delain «Sever»; я наигрывала мотив и пела:       — Things that I thought I had put far behind. Find the mind, connect to sever. I felt deeply how my feelings combined; it is like they'll never sever...       Под гитару петь одно удовольствие, но оперные песни так сложно исполнять в акустической версии — в оригинале они звучат очень красиво, а под гитару как-то слишком просто. Заигравшись на гитаре, я даже не заметила, как папа раньше времени пришёл домой.       — Что-то ты быстро сегодня отработал, — усмехнулась я, выйдя встречать папу.       Мне часто говорили, что я его копия и уже можно один паспорт на двоих делать; от него унаследовала тощую фигуру (его называли верстой коломенской) и благообразные черты лица. Только его лицо с возрастом стало суровым; да, годы тюрьмы никого не красят.       — Работы нет, вот и пришёл, — коротко объяснил папа. — Вот это клёво ты ту лярву уделала! Так держать!       — Нет, пап, кто ей дал право Лену и Настю оскорблять? Поэтому пусть теперь над ней посмеются! — гордо сказала я.       — Я даже не ожидал, что моя дочура станет боевой бабой!       — Здорово же иметь стальные яйца! — усмехнулась я и отправилась в комнату попеть.       Завтра выходные, и надо это время провести с пользой. А как ещё можно провести выходные, если не прокатиться на скутере, пока лето не кончилось, хоть по календарю наступила осень? Ещё летом сезон байкеров закончился, а дни ещё стоят тёплые.       Наступили выходные, и я зашла в папин гараж, взяла свой скутер, надела шлем и отправилась навстречу приключениям. Я не всегда встречаюсь с байкерами — иногда люблю покататься по городу одна. Я моталась по району и заметила стоящего на остановке Колю Беркутова; подъехав к нему, спросила:       — Привет! Тебя подкинуть?       — Нет, спасибо!       — Куда собираешься?       — В Центр. К тёте хочу съездить.       — Ты полчаса будешь ждать автобус в Центр. Давай, я тебя подвезу!       — Ты нормально водишь?       — Чё ты боишься? Всё хорошо.       Коля с неохотой согласился прокатиться от Ильинки до Центра. К счастью, у меня оказался запасной шлем, поэтому он надел его и сел за мной. Ехали мы на скутере час и, добравшись до улицы Доз, остановились возле какого-то здания, и я спросила:       — Куда дальше? Адрес-то ты мне не сказал!       — Улица Кирова, дом восемьдесят девять.       Я знала куда ехать, ибо раньше в этом доме жила моя покойная бабушка. Больше всего на дорогах терпеть не могу перекрёстки, особенно кольца, но хорошо, что на некоторых существуют светофоры, но бывает томительно ждать, когда мне загорится зелёный. Мы с Колей без приключений добрались до нужного дома. Я высадила Беркутова возле подъезда, на который он указал, и попрощалась:       — Пока! Приятного общения с тётей! Потом расскажешь, что и как! Секреты хранить умею.       — Пока, Надь! Смотри, не попади в аварию! — пожелал мне паренёк, сняв шлем.       — Что? — в шутку изобразила злость я. — Ты сомневаешься в моём умении водить?       — Нет-нет, водишь ты очень хорошо, — подмигнул мне Коля. — Даже не ожидал.       Я уехала домой. Нет, не сомневаюсь в своём умении водить скутер, ведь волков бояться — в лес не ходить; ещё в детстве я каталась на велосипеде, поэтому навык остался. Когда ехала по правой стороне дороги, как предписывают правила дорожного движения, часто задумывалась об авариях, но потом стала более спокойно вести скутер. Главное, не нервничать и быть внимательной.       В понедельник перед первым уроком заговорила с Колей — просто спросила у него:       — Ну, как сходил к тёте?       — Хорошо! — улыбнулся Беркутов, но почему-то мне казалось, что он немного лукавит.       Я никогда не настаиваю на том, чтобы мне какие-то секреты выдавали. Зачем лезть в душу человеку и спрашивать у него то, что ему неприятно рассказывать?       Рядом с нами сидела сплетница Анька Красовская и всё подслушивала. Когда я отвернулась к себе, начала допрашивать Колю:       — А что это за тётя, к которой ты ездил?       — Знаешь, это тебя не касается, — спокойно ответил Беркутов.       — Ань, какое твоё дело, что за тётя, куда он ездил, — спросила у неё я.       — Просто я сильно интересуюсь и твоей жизнью, и жизнью твоего парня, — объяснила сплетница, глядя на нас своими хитрыми, как у лисы, карими раскосыми глазками. — Ведь мы же подруги.       — Моих подруг зовут Лена Малашенко и Аня Волкова, а ты вообще левая деваха для меня. Никакого парня у меня нет, а с Колей мы просто общаемся. Иди к своей Ире. Или вы с ней разругались?       — Эй, вы слыхали! — крикнула Анька на весь класс, игнорируя мой шутливый вопрос. — У Надьки Миловановой с новеньким любовь!       — Заткнись, дура! — рявкнула я и легонько ударила её в плечо.       — Ань, а с чего ты взяла, что я люблю Надю? — спросил Коля.       — Не обращай внимания! — сказала я ему. — Это просто сплетница.       Раньше на Анькины заявления все реагировали со смехом и длительным обсуждением произошедшего события, а теперь на её сплетни никто не обращает внимания; в этот раз просто рассмеялись с комментариями:       — Ань, тебе заняться нечем?       — Тебе ещё не надоело? — спросил Игорь Тишкин, чего я не ожидала от него — обычно он смеётся и обсуждает Анькины сплетенки с остальными, но в это случае, можно сказать, заступился за нас с Колей. И кто его подменил?       После всех уроков я и Егор Савицкий стояли за гаражами, где он курил. Друг детства, затягиваясь, спросил у меня:       — Он тебе нравится? Ну, Коля.       — Нет, просто он хороший человек. С ним прикольно общаться.       — Да, клёвый чувак! — оценил его Егор. — С ним можно обсудить музыку, игры и тэдэ и тэпэ.       Я не знаю, почему, но мне он понравился. А что? Хороший, интересный, прикольный человек. Хоть и знакомы мы с ним совсем чуть-чуть. Не знаю, насколько обманчиво первое впечатление. Можно же влюбиться в человека и без рок-увлечений — главное, чтобы он был хорошим. Но я не влюбилась — просто испытываю симпатию. Я пассивно курила дым от сигареты и продолжала болтать ни о чём с Егором.