Позволь тебя коснуться

      Впервые Очако коснулась его случайно. Среди этой серой массы людей нашёлся тот, кто подарил ей то самое чудо. Кто-то из них коснулся другого случайно, запустил заряд по всему телу. И лишь в мгновение Очако увидела все краски мира.       Но счастье продлилось всего-то секунду. Быстро. Мимолётно. Просто вспыхнуло, как искры огня, а после растворилось, словно дым в воздухе.       Очако не могла забыть этот важный в её жизни момент. Ведь она встретила его, уготованного самой судьбой человека. Её человека. Её соулмейта. А ей было всего-то лет одиннадцать. Как тесен, однако, мир. Тесен, но как прекрасен. Как красив и красочен. Очако посмотрела на свою руку. Серая, как и все вокруг. Но тогда она увидела краски. Серый цвет исчез, подарив всю красоту мира. Лишь на мгновение. Но это нельзя забыть так просто.       Очако снова хотела коснуться его. Коснуться человека, который подарит ей все краски мира. Коснуться человека, которого обязательно полюбит.       Интересно, а он тоже увидел мир во всех его тонах? Почувствовал некий заряд по всему телу? Почувствовал, что родной человек был рядом?       Очако покраснела и резко уткнулась лицом в подушку. Дурочка, ну нашла же, о чем думать! Завтра вступительные в ЮЭЙ, а она думает о глупостях! Как быстро летит время — Очако уже четырнадцать.       Впервые Очако увидела его в академии героев. Он чуть не споткнулся, а она с помощью своей силы смогла помочь ему избежать столкновения с землёй. Очако была уверенна, что именно он, Мидория Изуку, является её соулмейтом. Но почему, почему же, когда она его коснулась, краски окружающего мира не вернулись вновь? Почему все так и осталось чёрно-белым? Мрачным. Раздражающим. Просто убивающим.       Почему её так тянуло к нему?       Очако почувствовала заряд вновь, когда случайно столкнулась на лестничной площадке с Кацуки. Мир лишь в одно мгновение окрасился и вновь потух, как зажжённая спичка. Очако не видела его хмурого взгляда, обращённого на неё. Кажется, не видела никого. В голове была лишь одна мысль: неужели Бакугоу Кацуки, этот вспыльчивый, грубый и кровожадный парень, её соулмейт? Ирония судьбы или явное издевательство?       Очако при каждой встрече старалась его коснуться, чтобы убедиться в этой ужасной правде. И каждый раз огнём вспыхивал мир красками. Радость на сердце и недоумение на лице. А на уроках пытливый взгляд в сторону Кацуки: «Почему? Ну почему же ты не обращаешь на меня внимания? Разве ты не видишь того же, что и я?»       Очако с детства мечтала о любви, как в сказках, как в книгах. Очако мечтала о прекрасном принце на белом коне, что спасет её от чёрно-белого мира и кошмарных снов. Но принц растворился, пылью оседая на сердце. А из пепла восстал самый настоящий дьявол на устрашающем драконе.       Сказкам конец.       Бакугоу Кацуки действительно её подарок судьбы. Грубиян, думающий, что весь мир вертится вокруг него. Высокомерный, который не потерпит, чтобы кто-то стоял на его пути. Вспыльчивый, готовый убить каждого лишь из-за какой-то мелочи. Очако хочет избавиться от этого подарка. Ну зачем он ей такой? Разве он сможет полюбить её, когда даже просто принять её существование не пытался?       Очако больно каждый раз смотреть на него. Сколько бы она ни пыталась, он её не замечал. Сколько бы ни касалась, ни случайно падала на него, выслушивая грубую речь и рассматривая довольно-таки приятные и милые черты лица.       — А глаза у тебя красивые, оранжево-красные такие, — не задумавшись, случайно сказала, спокойно встала и улыбнулась.       Красивые, но, правда, одинокие.       Очако наблюдала за ним каждый день. Ожидала какой-то ответной реакции от него. Реакции на слова, что недавно произнесла. Ожидала хоть чего-то. Знака. Мельчайшего. Пожалуйста.       Искра. Не такая, какая при касании соулмейта. Искра, возникшая где-то глубоко внутри, когда Очако встретилась со взглядом Кацуки. Серые глаза, но Очако помнила тот красно-оранжевый цвет. Она хотела снова увидеть их. Хотела уничтожить то одиночество, что таилось в Бакугоу и отображалось в глазах. Очако действительно хотела узнать свой подарок судьбы получше.       — Если хочешь сдаться, сдавайся сейчас. Не строй из себя обиженную во время боя, не поможет, — уверенно произнес он, весьма серьёзно глядя на неё.       Увидеть бы его в красках. Сейчас. Во время боя. Очако хотела коснуться его. Хотела снова увидеть краски, увидеть красно-оранжевый цвет хмурых глаз.       — Вот так! Настоящий бой начинается сейчас… Урарака!       Коснуться. Ещё разок. Хоть немного. Коснуться.       Но сил не осталось. Всё тело трясло, ноги не держали. Очако упала на землю, пыталась встать, но все, что она могла, это смотреть на него снизу вверх, тянуть руку вперёд, в надежде снова коснуться.       Очако казалось, что она выглядит жалкой. Поджав губы, сдерживая слезы, она хотела дотронуться до Кацуки, но сил не хватало даже ползти.       «Когда же ты поймёшь, что это я — твой соулмейт?»       Глаза закрылись. В голове возник чёрно-белый сон.       И лишь изредка появлялся полюбившийся цвет хмурых глаз.       Кацуки не злой, не жестокий. Он просто одинокий. И она правда, всем сердцем, желала спасти его от этого угнетающего холодного чувства ненужности. Ведь она — его подарок судьбы. Ведь она та, кто всегда будет рядом и ни за что не бросит.       «Когда ты это поймёшь?»

***

      Кацуки не знал, что в такие моменты надо делать. Извиняться? Дарить шоколад или игрушку? Или что там ещё наивные девчушки любят, от чего они сразу забывают про всё на свете?       Бакугоу нахмурился, злился. Черт! Как же его бесила эта система жизни. Соулмейт? Подарок судьбы? Ну как же! Кацуки ненавидел все эти сентиментальные штучки.       — Бакугоу-кун? — едва слышно произнесла Очако, очнувшаяся после битвы.       Кацуки вздрогнул. Повернувшись, он хмыкнул, не решался что-либо ответить, сказать. Нервно вздохнув и взъерошив свои непослушные волосы, Кацуки сел на край кушетки, глядя на ничего не понимающую девушку.       А отвечать на её неслышные вопросы, кажется, не торопился.       — Баку… — аккуратно начала Очако, но была грубым голосом перебита:       — Заткнись! — Кацуки цокнул. — Дай подумать.       Очако терпеливо ждала. Пока Кацуки над чем-то размышлял, она разглядывала его. Взъерошенные волосы, словно после удара током, прямой нос и небольшие хмурые глаза. Широкая, в меру накаченная спина, крупные руки, к которым так хотелось легонько прикоснуться.       Видеть Кацуки в черно-белых тонах чертовски невыносимо.       Очако почувствовала, как что-то теплое накрыло её руку. И в одно мгновение комната окрасилась красками. Всё, в общем-то, однотонное, но за окном все по-другому: зелёные листья, шелестевшие от дуновения ветра. Голубое небо. Яркое, кажется, желтоватое солнце. Все так, как написано в книгах и как рассказывала мама перед сном. Внутри все переворачивалось, что-то такое теплое, щекочущее хотело выйти в наружу.       А больше всего Очако хотелось его обнять. Обнять и никогда не отпускать. Чувствовать его тепло, слышать сердцебиение, ощущать, как вздымается грудь. Понимать, что родная душа тут, рядом, сейчас, прямо перед ней.       Но пока она только могла смотреть на него.       — А глаза у тебя по-прежнему красивые, — хихикнула и улыбнулась.       А щеки Кацуки слегка порозовели. Неужели он может смущаться? Это так мило.       — Так ты, всё-таки, правда видишь, стоит мне коснуться тебя? — в голосе читалось удивление, но на лице какое-то раздражение, даже злость.       — Да, а ты… разве нет? — глупо хлопала глазами — Очако действительно не понимала суть вопроса.       Кацуки резко убрал свою руку. Что-то тихо выплюнул  — Очако не расслышала слова — и направился к двери. Урарака не стала допытывать его. Когда-нибудь расскажет. Всему свое время. Главное, что сейчас они нашли друг друга.       — Кацуки, — позвала Очако. Дверь открылась, Кацуки остановился, но не обернулся. — Обязательно выиграй, ладно?       Кацуки ничего не ответил. Но Очако почему-то была уверена, что он улыбнулся. Искренне, тепло. С уверенностью.

***

      Кацуки чувствовал раздражение. Как же он ненавидел всё на свете. Эту массу людей, идущих мимо. Эту массу людей, которая если не сейчас, то обязательно будет держаться за руки с любимым человеком из-за этих чёртовых красок! Этот мир, что живёт по закону соулмейтов. Почему каждый должен искать своего родного человека в надежде, что он ещё жив, а не умер где-то неподалеку?       Как же бесило.       Люди прикасаются друг к другу, чтобы увидеть цвета. Разве это можно назвать любовью? Держаться за руки и разглядывать разноцветный мир вокруг, неизвестных им людей, каких-то животных — всё. Разглядывать каждую деталь, но не наслаждаться времяпровождением с любимым человеком. Или ему лишь так казалось?       Кацуки этого не понимал. Сколько он себя помнил, всегда видел мир таким, какой он есть. Сколько он ни старался понять людей, что способны видеть все чёрно-белым, сколько он ни спрашивал своих родителей, что они испытывали, Кацуки не мог понять чувства людей.       Он был с дефектом. Каким-то бракованным с рождения.       И постоянно его мучили вопросы, кошмарами появляясь во снах: как найти теперь своего соулмейта? А есть ли он вообще, у такого иного человека, как он?       Одиночество пожирало его изнутри. Ломало рёбра в мельчайшие осколки, которые вонзались в окровавленное сердце. Он не мог понять людей — люди не могли понять его. Друзья отворачивались. Родители пожимали плечами, радовались за него, но никак не пытались помочь избавиться от этого удушающего чувства.       Угрюмый, злой, вспыльчивый — сама судьба намекала на то, что ему никогда не быть принятым людьми?       — Ка-чан? — позвала Урарака, идущая рядом с ним по улице.       Как всегда: весёлая и беззаботная, смотрящая на мир в серых красках. Но всегда улыбающаяся искренне и тепло.       — Позволь мне тебя коснуться? — отвела смущённый взгляд.       Кацуки поморщился. Выпалил что-то грубое в порыве эмоций, спрятал руки в карманы, продолжая что-то несусветное говорить. Очако улыбалась и смеялась, нисколечко не обижалась на его слова. Но под конец его речи всё-таки утихла, надула щеки и опустила глаза.       Кацуки нервно выдохнул.       Он вытащил руку из кармана и выставил мизинец. Очако поморгала глазами, улыбнулась и взяла Кацуки за палец. И весь мир снова преобразился. Но ей было не до него. Она хотела увидеть лишь его — Кацуки. И большего ей не надо.       Кацуки нахмурился, злился, но не убирал руку. Краем глаза посмотрел на любимую и слегка улыбнулся.       Да, ему не понять всех этих чувств, что ощущает каждый человек, коснувшийся своего соулмейта. Как и им не понять то, что ощущает он, когда она, его любимая девушка, касается или держит его за руку. Ведь они радуются всем этим краскам, что появляются при касании. А он радуется тому, что теперь не один, что теперь рядом с ним есть она, дарующая ему тепло и заботу.       А большего не надо.