I think that possibly, maybe I'm falling for you Yes there's a chance that I've fallen quite hard over you. I've seen the paths that your eyes wander down I want to come too I think that possibly, maybe I'm falling for you No one understands me quite like you do Through all of the shadowy corners of me I never knew just what it was about this old coffee shop I love so much All of the while I never knew I never knew just what it was about this old coffee shop I love so much All of the while I never knew ♫ Landon Pigg – Falling in Love at a Coffee Shop
— Подойди и заговори с ним. Эрик вздрогнул от голоса рядом, отвлекаясь от протирания чашки. Он с удивлением обнаружил её у себя в руках снова, кажется, эту несчастную посудину он сегодня уже десятый раз обворачивал полотенцем, хотя чашка уже давным-давно была сухой. Леншерр поспешно её отставил, негромко фыркая на улыбку Яноша, который стоял рядом, перекинув своё полотенце через плечо и опираясь на стойку. — Что сложного в том, чтобы сказать «привет»? — Квестед тоже глянул на столик у окна. — Уверен, он тебя не съест. — С чего ты взял, что я хочу говорить с ним? — Эрик даже сдвинул брови, стараясь быть более суровым. — С того, что ты при виде этого паренька светишься, как ёлка на Рождество? — второй бариста улыбнулся снова, на этот раз мягче. — И потом не отводишь взгляд всё время, пока он тут? — И он ни разу не заметил этого, — Леншерр вздохнул, понимая, насколько провальна его затея с тем, чтобы убедить напарника в том, что тот ошибается. — Не думаю, что его интересуют такие знакомства. — Он забывает свой телефон каждый второй раз, что сюда приходит, — Янош качнул головой. — И сдачу. И про время забывает, а потом уносится со скоростью света. Клянусь тебе, это самый рассеянный парень, которого я только встречал в своей жизни. Эрик понимал, что доля правды в словах друга есть: юноша, имя которого он так любил писать на картонных стаканчиках, когда он брал кофе с собой, действительно очень легко отвлекался и как будто выпадал из реальности. «Чарльз», — старательно выводил маркером Леншерр, порой едва удерживаясь от того, чтобы добавить после сердечко. Он не знал, что находило на него в такие моменты, Эрик полностью отдавал себе отчёт в том, что никогда не был романтиком, но когда стойка разделяла его именно с этим человеком… Кажется, все его обычные привычки куда-то улетучивались, и место опытного бариста занимал какой-то влюблённый мальчишка, чьи руки даже пытались дрожать, когда Леншерр протягивал заказ своему любимому гостю. Но были вещи, о которых Чарльз никогда не забывал. Он здоровался, говорил «пожалуйста», когда заказывал кофе, и всегда благодарил, забирая чашку или стаканчик. Ах, да, и он обязательно говорил: «До свидания!» — когда покидал их кофейню, и Эрик неловко вскидывал руку, надеясь поймать лишнюю улыбку, но Чарльз обычно убегал — кажется, он был из тех людей, которые всё время опаздывают. Эрик видел его уже год — ровно с того момента, как это место открылось. Кажется, Чарльз стал чуть ли не первым их клиентом, заглянувшим в конце января, едва они повесили табличку «Открыто». Он забежал тогда, чтобы взять кофе с собой, уверенно заказал чёрный — без сахара и молока — и всё время приготовления напитка рылся по карманам в поисках денег, пока не хлопнул себя по лбу, ныряя рукой под пальто, в карман джинсов, откуда и вытащил необходимую сумму. Леншерр хорошо помнил этот день: довольно прохладно, даже морозно, темно-темно, потому что открылись они рано… Он обернулся на звон колокольчика, который Янош повесил прямо на дверь, и сердце в лучших традициях романтических комедий, которые Эрик так не любил, пропустило удар. В чёрном пальто, замотанный бордовым шарфом, их гость зябко выдохнул в ладони, красные от холода, Леншерр ещё в тот момент подумал, что он забыл перчатки, поэтому руки такие помёрзшие. Быстро повертев головой, юноша сразу направился к стойке, поздоровался и уставился на большое меловое меню на стене, пробегаясь голубыми-голубыми, как небо в ясную погоду, глазами по строчкам и заказывая самый обычный кофе. И потом как раз начался яростный поиск денег, к счастью, парень был слишком увлечён этим, чтобы заметить, как на него смотрит бариста, а ведь Эрик тогда едва не ошпарил себе руки, не в силах оторвать взгляд от гостя. «Как Вас зовут?» — Леншерр каждый раз вспоминал, как у него в первый раз дрогнула рука, потому что он вдруг испугался, что видит этого юношу в первый и в последний раз — и тот даже не захочет представиться. «Чарльз, — тут же отозвался гость и улыбнулся — тоже впервые, улыбнулся искренне и открыто, наконец, посмотрев прямо на Эрика. — Ну и погодка там сегодня, да? Надеюсь, вы тут не мёрзнете, а то дверь всё время открывается…» Он подхватил свой кофе и умчался, забыв сдачу. Да, Янош действительно был прав — Чарльз всё время забывал всё, что можно было забыть, кроме кофе. Кофе он забирал всегда, кажется, этот парень любил чёрный обжигающий напиток больше, чем что-либо другое, по крайней мере, он ни разу на памяти Эрика не взял чай. Леншерр никак не мог выбросить его из головы — и был вознаграждён уже на следующий день, когда этот гость снова появился в их кофейне, всё так же весело звякнув колокольчиком на двери. Эрик бросил всё, едва не сбив Квестеда, который уже направился было принимать заказ, но Чарльз этой прыти вроде как не заметил — в отличие от напарника Леншерра. Янош сразу понял, что к чему, и больше даже не пытался подойти к юноше, который с момента открытия кофейни стабильно появлялся у них три или четыре раза в неделю. Должно быть, именно благодаря ему Эрик любил свою работу. Периодически он всерьёз задумывался над тем, что старается выглядеть идеально каждый день именно из-за того, что надеется увидеть Чарльза. Бордовый фартук — цвет их кофейни — всегда был чистым и отглаженным; чёрные водолазки — неизменные для Эрика, в отличие от Яноша, который предпочитал белые рубашки — менялись Леншерром ежедневно, отправляясь в стирку после работы; сам Леншерр даже волосы укладывал на ровный пробор, втайне надеясь (но не решаясь признаться в этом даже самому себе), что его самый важный гость хоть изредка смотрит на него не только когда делает заказ. — Тебе пора сделать первый шаг, — Квестед забрал у напарника полотенце. — Мы не пара, — Эрик с трудом отвёл взгляд от юноши, понижая голос. — И ты это отлично знаешь. Они с Яношем были бедными студентами, которые проводили почти всё своё свободное время в кофейне, получая несколько меньше, чем должны. Зато Азазель (так они звали хозяина кофейни; за глаза, разумеется, считая его дьяволом во плоти — слишком сильна была хватка этого человека во всём) сдавал им небольшую квартирку на втором этаже этого же здания. Точнее, изначально они и снимали квартиру, кое-как сводя концы с концами, но в один из дней Азазель явился к ним без предупреждения (тактично отворачиваясь от горы банок из-под пива, скопившихся в коридоре) и предложил поработать на него. Владелец квартиры пообещал оплатить курсы бариста обоим, и если они будут исправно работать, то платить за квартиру не придётся. Такой вариант показался обоим очень выгодным, у каждого было два дня на неделе, когда он мог не прийти в кофейню, зная, что второй справится и сам, а пары они всё равно чаще всего прогуливали. Чарльз же был явно не из бедной семьи, это бросалось в глаза сразу, хотя одевался он достаточно скромно. Просто было что-то во всём облике этого парня, что заставляло думать о каком-нибудь аристократическом роде, и Эрик не мог выбросить из головы мысль о том, что такой человек вряд ли посмотрит в его сторону, даже если сам Леншерр обвешается сверкающими гирляндами и будет стоять с табличкой «Ты мне очень нравишься». — Я отлично знаю только одно: ты трусишь, — Янош быстро завязывал волосы в хвост — к концу дня резинка всегда немного съезжала и пряди выбивались, мешая. — Я не трус, — огрызнулся было Эрик, но Квестед его почти сразу перебил. — Не трус, но трусишь, — бариста даже ткнул его пальцем в грудь. — Ты трусишь, Эрик, а надо быть решительнее — и… — До свидания! Колокольчик привычно звякнул — и оба повернули голову, как раз чтобы увидеть, как Чарльз идёт вдоль окон. Эрик тут же бросил короткий взгляд на столик, за которым сидел юноша, но на том, кроме чашки и чаевых под блюдцем, ничего не было, значит, сегодня их гость уже не вернётся. Леншерр вздохнул одновременно разочарованно и облегчённо. — Я подсуну ему записку от твоего имени, если ты не решишься, — Квестед усмехнулся, наблюдая за тем, как Эрик направился к столику, чтобы забрать чашку. — Иди в задницу. Янош рассмеялся и забрал у Леншерра поднос, отпуская его протереть стол. Чарльз всегда оставлял деньги под блюдцем — кажется, он всерьёз стеснялся этого, как будто мог оскорбить работников кофейни, поэтому сбегал до того, как они подходили забрать посуду. Чаевые отправились в общую банку — они собирали всё на двоих, а в конце месяца делили поровну. Разлитый кофе, рассыпанный сахар и все прочие непредвиденные расходы тоже оплачивались из этой же копилки, всё по-честному. Стоит отметить, что ни Янош, ни Эрик не знали, что Азазель периодически подкидывал им туда купюру-две, ценя своих лучших работников, но не желая показаться мягкотелым. Эрик быстро вытер стол и с негромким вздохом задвинул стул, возвращая его на место. Бариста замер, сжав спинку пальцами обеих рук и отстранённым взглядом следя за происходящим на улице, совершенно не видя, что там на самом деле происходит. Квестед был просто чертовски прав: он трусил. И понятия не имел, что с этим делать.* * *
— Ну давай же! — Отвали, — Эрик отпихнул от себя друга, держа его на расстоянии вытянутой руки и не позволяя приблизиться. — Я это не надену. Квестед что-то проворчал, но убрал очаровательный пушистый нимб на ободке под стойку, и Эрик смог выдохнуть. Он и так не очень жаловал День святого Валентина, не понимая этот праздник и оттого относясь к нему достаточно прохладно. В отличие от Азазеля, который потребовал украсить кофейню к четырнадцатому числу, так что теперь всё вокруг было увешано сердечками, а Янош щеголял в таком же нимбе и даже с крылышками за спиной. По мнению Леншерра, он на роль купидона годился в разы больше, чем Эрик, так что решительно отказался от дурацкого наряда, но на то, чтобы имя бариста было написано на маленьком сердечке, прикреплённом к груди, всё-таки согласился. Да, Эрик не любил этот праздник, но сегодня чувствовал себя несколько странно — и очень волнительно. Он ждал Чарльза, потому что вдруг решил для себя, что сегодня точно всё скажет. Пусть это было так ужасно банально — признаваться в симпатии в День всех влюблённых… Настолько банально, что у самого Леншерра зубы сводило, но ждать больше просто не было сил, и бариста всё время бросал взгляды на дверь, надеясь увидеть там знакомый силуэт. К обеду дел накопилось бесконечно много, гости приходили один за другим, и Янош с Эриком потихоньку начали зашиваться, как вдруг звякнул колокольчик — как-то по-особенному звякнул, и Леншерр сразу повернулся на этот звук. Повернулся и похолодел. Да, это был Чарльз, его прекрасный Чарльз всё в том же бордовом шарфе и с лёгким румянцем после улицы. Чарльз. С девушкой. Эффектной блондинкой, которая смеялась, мягко держа его под руку — и юноша повёл её к своему любимому столику, помогая снять пальто. Эрик резко уставился снова в стену, хватаясь за тумбу, на которой стояла их гордость — огромная кофе-машина, делающая лучший кофе на несколько ближайших кварталов. Внутри всё как будто оборвалось, сначала сжалось, а потом оборвалось, голова закружилась, и Леншерр не без труда удержал равновесие. — Ты чего? — Янош оказался рядом мгновенно, крепко беря его за плечо; он сам побледнел, потому что не видел друга в таком состоянии ни разу. — Он с девушкой, — Эрик едва-едва выдавил из себя эти несколько слов и горько усмехнулся. То, что он так бережно хранил в сердце больше года, что прятал ото всех и что решил сегодня, наконец, раскрыть, сейчас вдруг рассыпалось, показавшись таким ненужным. Леншерр дышал глубоко и медленно, стараясь прийти в себя. — Эрик, — Квестед даже слегка встряхнул его, — ты чего? Это же его сестра! Слова Яноша долетели до бариста как сквозь слой киселя — но всё-таки долетели, и Эрик вскинул голову, уставившись на друга совершенно дикими глазами. — Что? — Она даже несколько раз брала для него кофе, — тот чуть улыбнулся, выдыхая, и хлопнул Леншерра по спине. — Действуй, герой. Чарльз уже подходил к стойке, так что Янош взял напарника за плечи обеими руками и уверенно развернул к кассе, но времени на то, чтобы прийти в себя, было слишком мало, поэтому Эрик, еле-еле успокаивая дыхание, принял заказ даже несколько сухо — и улыбка, с которой юноша подошёл, в итоге угасла, так что Чарльз забрал поднос с кофе молча и смотря в пол, а сам Леншерр едва подавил в себе желание стукнуться головой о стойку. Квестед, наблюдавший за этим со стороны, только вздохнул, тут же улыбаясь двум прелестным гостьям, которые заходили в кофейню. Эрик же вновь схватился за чашку, начиная её неистово протирать, кажется, у него постепенно развивалось обсессивно-компульсивное расстройство на фоне неразделённой любви, иначе объяснить его страсть к бесконечному приведению посуды в порядок было очень трудно. Он буравил парочку за столиком напряжённым взглядом, про себя ругая свою глупость и забывчивость. Он ведь и правда видел эту девушку несколько раз — и даже подписывал ей стаканчик именем Чарльза, но, кажется, просто не замечал ничего, кроме своего любимого гостя, так что такие мелочи не откладывались у него в памяти достаточно заметно, чтобы сделать какие-то важные выводы. А теперь взял — и сам всё испортил. Девушка в чём-то настойчиво убеждала Чарльза, но тот только мотал головой, то и дело просто роняя голову на сложенные перед собой на столе руки. Сестра не отставала, стуча его указательным пальцем по макушке и, стоило юноше посмотреть на неё, продолжая свою пламенную речь. Пока они пили кофе, прошло минут двадцать — и всё это время Эрик пристально следил за ними, с трудом отвлекаясь на гостей. Он понимал, что Азазель бы за такое по головке точно не погладил, но ничего не мог с собой поделать. Наконец, брат с сестрой стали собираться, и Леншерр даже напрягся, готовый, кажется, хоть перемахнуть через стойку и остановить Чарльза, если тот просто уйдёт. Он понятия не имел, что ему скажет, но молчать больше просто не мог — и судьба смилостивилась. Девушка что-то в очередной раз очень экспрессивно высказала своему брату и, кажется, даже подтолкнула его немного в сторону стойки. — Чёрный, без сахара? — Эрик улыбнулся, опережая юношу на полсекунды, не веря в то, что сказал что-то, выходящее за рамки их обычного разговора, состоящего из приветствия, заказа, благодарности и прощания. — М-медовый раф, — Чарльз даже споткнулся на первом слове, немного сбитый с толку, но почти сразу улыбнулся в ответ. — Сегодня погода для чего-нибудь сладкого… Леншерр прищурился совсем слегка, но достал мёд и корицу, готовя кофе так старательно, как, кажется, ни разу до этого. Он то и дело поглядывал на парня, который с преувеличенным рвением изучал меню, которое — Эрик был в этом уверен — и так знал наизусть. Пальто было расстёгнуто, бордовый шарф свисал вдоль краёв, руки Чарльз сунул в карманы, как будто не знал, куда их деть. И, чёрт побери, он кусал губы; Леншерр слишком давно думал об этих губах — и снова, как и в первый визит Чарльза в кофейню, едва не ошпарил себе руки, засмотревшись. Эрик закрывал стаканчик предельно осторожно, проверяя, чтобы крышка плотно села — с рассеянностью его любимого гостя облиться было легче лёгкого, а кофе был горячим. Аромат заставил Чарльза отвлечься от меню — и он посмотрел на бариста как раз в тот момент, когда Эрик, придерживая стаканчик, быстро подписывал его. Секундное сомнение… Леншерр сглотнул, дрогнувшей рукой кое-как рисуя очень схематичную мышку, ведь Чарльз всегда напоминал ему очаровательного мышонка, а рядом выводя не очень ровное «Милому Чарльзу» и дополняя надпись ещё менее гармоничным сердечком. Он пододвинул кофе к парню, надеясь, что тот увидит надпись не раньше, чем выйдет на улицу. — Ваш кофе. — Спасибо. Чарльз в свою очередь пододвинул к Эрику сложенную вдвое купюру, второй рукой беря стаканчик и продолжая смотреть в пол. Леншерр мотнул головой. — Это подарок — в честь праздника. — Простите, я не могу принять, — Чарльз, кажется, растерялся — и пододвинул деньги ещё чуть ближе. — Возьмите, пожалуйста. Он попытался было сбежать, Эрик отлично видел, как гостю этого хочется — и именно в этот момент Леншерр накрыл его руку своей, удерживая. — Пожалуйста, заберите деньги, это правда подарок. — Я не могу! — Леншерр готов был поклясться, что на щеках юноши вспыхнул румянец, смотреть Чарльз продолжал теперь куда-то в сторону, как-то слишком сильно смущаясь. — Но… Эрик всё ещё держал его ладонь, когда опустил взгляд на стойку — и чуть вздрогнул. Из-под купюры выглядывал краешек чего-то ещё, и бариста свободной рукой вытащил это что-то, в тот же миг расплываясь в улыбке. Открытка. Маленькая валентинка — не в форме сердца, нет, это был крохотный прямоугольник с изображением бесконечно милой акулы в бордовом фартуке и со стаканчиком кофе в одном из плавников. Чарльз сглотнул и попытался было дёрнуться, но теперь Эрик держал его за руку крепко-крепко. И Ксавье сгорел бы со стыда, если бы в этот момент случайно не глянул на стаканчик в своих пальцах, наконец, обращая внимание на рисунок и надпись. Леншерр видел, как его брови взлетели вверх — а через секунду юноша повернулся к Эрику, улыбаясь смущённо, но радостно. — Мышь?.. — Акула? — Эрик улыбнулся ещё шире, поднимая зажатую между пальцами открытку до уровня глаз. — И ещё какая, — Чарльз даже чуть фыркнул, делая глоток из стаканчика. Вдруг он шагнул к стойке вплотную, за доли секунды ставя кофе на её поверхность — и освободившейся рукой ловко хватая парня за затылок, чтобы наклонить к себе и поцеловать. Леншерр забыл, как дышать, широко распахивая глаза, но отвечая на поцелуй почти сразу; к счастью, мозг, который прокручивал эту картину в фантазиях слишком много раз, оказался в данной ситуации гораздо расторопнее своего хозяина. Чарльз отстранился не сразу и медленно, смотря стеснительно — и в то же время с огоньком азарта в бесконечно голубых глазах. Эрик вдохнул рвано, но быстро взял себя в руки, улыбаясь так довольно, что Ксавье готов был возмутиться. — Вкусно. — Мёд? — Чарльз даже выгнул бровь, в свою очередь слегка прищуриваясь. В кофейне было полно народу, но Эрик как будто забыл про всех — и он правда забыл. И ему было плевать, смотрят они или нет, потому что впервые за прошедший год он решился на то, что нужно было сделать, оказывается, давным-давно. Леншерр перегнулся через стойку и поцеловал Чарльза коротко и обжигающе — так, что у того совершенно сбилось дыхание, а румянец, едва-едва исчезнувший с очаровательно круглых, как у настоящего мышонка, щёк, вернулся на своё место. Эрик слегка прихватил его губы своими и отстранился на какой-то сантиметр, оставаясь нос к носу с Чарльзом, чтобы смотреть ему прямо в глаза — и этот момент сказал им обоим больше, чем всё, что можно объяснить словами. — Ты.