Хроноворот

      Он появляется из ниоткуда. Просто в один чертов холодный вечер неугомонная Изабель Лайтвуд притаскивает это недоразумение в Институт и представляет Алеку с Джейсом в качестве нового «протеже». Где она только его нашла? – хмуро проносится у Джейса в мыслях, пока он с какой-то первоначально возникшей глубоко внутри неприязнью рассматривает зеленые, с вкраплением карих бликов глаза мальчишки, которого Изз притащила в дом. Эти глаза смотрят на Алека с любопытством, бесстыдно рассматривая всего – от пальцев ног до корней волос. Мальчишка нагло задерживает свой взгляд в районе паховой области Главы Института и вдруг облизывает губу кончиком юркого языка. В этот самый момент Джейс настойчиво понимает, что ненавидит гаденыша всей душой. И это чувство в нем в разы крепнет, когда Алек, вместо того чтобы смерить паршивца ледяным взглядом, лишь с любопытством глядит в ответ – будто на новый красивый лук или диковинный амулет. В глазах у Лайтвуда горит азарт, в них появляется странный блеск, зеркальный блеску в чужих глазах этого юноши перед ним – и Джейс нутром чувствует беду. Она ютится внутри него с каждым кивком темной головы в сторону Иззи и «протеже».        Мальчишка найден во время рейда. Семья погибла – он сам охотник, первые руны уже на теле, зовут Романом. Романом Годфри. Джейсу не нравится это имя. Мальчишка кажется ему знакомым. Тот же пылающий наглый взгляд, улыбка дерзкая и живая, и он не лезет в карман за словом. Джейс будто видит в парне себя. Юного. На восемь лет моложе. Парню семнадцать – немногим больше, чем было Джейсу на тот момент, когда он тоже был всеми брошен и когда стал членом семьи Лайтвуд. Как будто в зеркало кривое смотрит, настолько он с этим Годфри схожи, и это сходство не только внешне. Парень такой же как он задира, самодовольный, дерзкий насмешник. Иззи души просто в нем не чает – она пытается ему готовить и с утра до ночи обучает. Мальчишка свел с ума Институт, очаровав каждого собой в районе сотен квадратных метров. Маризу, Роберта, Клэри, Ходжа, …а еще Алека заодно.        Он поселил парня в Институте к щенячьей радости Изабель и отдал ей полную опеку над новобранцем и «протеже». Только мальчишка плевать хотел на Изабель и ее готовку, на тренировки, вообще на всё. Целью мальчишки был Алек Лайтвуд. Он стал таскаться за ним везде, просить помочь ему на тренировках научить также стрелять из лука. Он терся рядом с ним постоянно, он нагло вешался на него – смотрел таким откровенным взглядом, что даже Джейсу было неловко – это выбешивало его.        Алеку нравились эти взгляды. Он откровенно на парня вёлся. Тренировал, забив на дела и на обязанности Главы, он разрешал ему заходить в свой кабинет просто так – без стука. Наглый мальчишка так быстро втерся к нему в доверие – настолько ловко, будто смотрел Алеку в глаза и завораживал его собой.       Лайтвуд охотно его учил – неоднократно брал на охоту, обучал правильной стрельбе из лука и рисовал на мальчишке руны, когда того ранили на рейдах – Джейсу от злости сводило зубы, сил никаких не было терпеть, смотреть как маленький упыреныш так прижимался к парабатаю и терся задом о его пах, откинув голову на плечо. В том, что у Алека в паху всё твердо, когда мальчишка крутился рядом, Джейс был уверен уже давно. Вокруг них плавился, искрился воздух и коротил от приборов ток, а от ногтей на ладонях Джейса из мелких ранок сочилась кровь. Он просто не представлял, что делать – убить мальчишку блондин не мог, хотя, признаться, ему хотелось. И в то же время ему хотелось видеть, как Алек на него смотрит, таким же жадным и странным взглядом, какие Джейс не раз замечал, когда он сам был еще подростком – объектом страсти парабатай.       Время как будто вернулось вспять при появлении Романа Годфри. Мальчишка был очень-очень смелым . Его ничуть совсем не заботил вопрос уместности своих чувств по отношению к опекунам. В своих влечениях он разобрался и шел к своей цели напролом – как скорый поезд по новым рельсам. Он пожирал Алека глазами. Он не давал Лайтуду прохода. Он говорил ему комплименты, он заставлял Алека краснеть и улыбаться углами губ в попытках как-то спрятать неловкость. И Лайтвуд пробовал оттолкнуть и даже вдумчиво объяснять, чтоб тот отстал от него совсем, ведь Алек Лайтвуд здесь самый главный, он старше Годфри на десять лет, это немыслимо, аморально....       Алек был тоже вполне настойчив и убедителен в своих речах. Только мальчишке начхать на это было с большой такой колокольни. Алек старался для протокола, и Годфри все это понимал. Алек открыто на него вёлся, в глазах у Лайтвуда не хватало того привычного для всех льда, которым он часто одарял тех, кто мешался и лез под руку, всячески Алека раздражая. Но в обращенных на Годфри взглядах был только мрачный, живой огонь, в котором тот жадно растворялся от головы до предлинных ног и до подушек на тонких пальцах.        И все естественно к такому шло. Так, как обычно это бывает, в один холодный и темный вечер, Джейс неизбежно их застаёт. Идя к себе после рейда в спальню – он слышит жадные хрипы, вздохи. В районе руны парабатаев пылает теплый щемящий ком, и Джейс не верит своим глазам. Два тела сплетены в порыве страсти, синхронно движутся в унисон – Годфри, распластанный на руках Алека, сжавшего его собой. И Джейс как в трансе каком-то смотрит, как тот царапает мужчине спину, как принимает в себя его и стонет сладко, надсадно, хрипло, как умоляет трахать еще – глубже, сильнее, как можно дольше.... Как Алек все это выполняет, жадно лаская Романа Годфри, с силой засаживая в него, зубами с силой кусая в шею, грызя мальчишку как чертов волк. Джейс ощущает, как член встаёт, как с силой давит до сладкой боли, как нету сил ни на них смотреть и не смотреть – он уже не может. С каждым толчком, с каждым тихим вскриком Джейс ощущает Годфри собой – тем, каким он мог когда-то быть. Алек срывается в безумный ритм и почти рвет парня пополам, мальчишка стонет под ним, рычит, они целуются, сплетая пальцы, и Джейс не чувствует дорожек слез, медленно льющихся по щекам. Время нельзя уже обратить – но только кто в этом виноват?       Джейс очень медленно отходит в тень, зажав ладонью себе же рот, чтобы не выдать, не закричать и молча выскользнуть в коридор, чтобы скорее дойти до спальни. Кровь из прокушенных губ бежит, и сводит нервною дрожью пальцы. Время нельзя назад возвратить – его прожить нужно в настоящем.