Барышни с подсолнухами

      Скользит кисть по холсту. Она танцует, пытаясь передать их историю.       Ника и Лена познакомились в общей шумной компании, где часто оказывались единственными девушками. Болтали о своем, когда разгорались споры и драки, когда всем было не до них.       Николь любит химию, подсолнухи и курагу, солнце и осень, шум и шутки, прогулки в душные ночи, мечты и легкую музыку, танцевать под дождем и эксперименты. Удивительно, как ещё стоит её лаборатория — там, куда приносится рыжее веселое чудо, веснушчатое, шебутное, как желторотый воробей, как вихри осенних листьев и ночные мотыльки. Николь считают легкомысленной многие, но немногие знают, как доставалось рыжему птенцу от родных и любимых, от шумной школьной толпы. Они дразнили и били, таскали вещи, а она не унывала — терпела, рыжее солнце, не обращала внимание, шутила, читала о любимой химии и всегда следовала за желтой звездой, как подсолнух. Жизни и шума в Нике было больше, чем во всей школе, в городе. Николь как брызги шампанского — торжественная и энергичная, в вечном восторге.       Хелен любит печь и готовить, запах хлеба и вкусного чая, ромашки и розы, спокойствие и лебедей, классику и чтение, платья и зонты, весну и журчание ручьев, птиц и небо. Как лань боится гепарда — так она боится техники. Новые технологии пугают Ленку, да так, что она впадает в ступор и начинает реветь, как маленькая девочка, если той показать страшного зверя. Но приходится осваивать и их — через ужас, через страх и слезы, все ради любимой готовки. Кажется, что Ленка может сделать все что угодно — обращается к огромной поваренной библиотеке, а вскоре — безе, пончики, пицца, самодельная паста, кулебяки и ватрушки ждут своего часа. За это Хелен любят все знакомые — всегда есть что-то вкусненькое.       «Они какие-то странные», — думает Чарли, слушая Шопена и погружаясь в работу.       В Нике и Лене никакой странности на самом деле. Даже в том, как они смотрят друг на друга. Ни в одной детали — просто среди них что-то странное.       Они живут с недавних пор в однушке на последнем этаже, слушают пластинки и читают вслух. Хелен прижмется к Николь, та обнимет её за тонкую талию и слушает с кошачьей улыбкой чтение. Над головой — репродукция Ван Гога, подсолнухи. Девушки под желтым вязанным пледом — дело неугомонных рук Ники. Хорошо! Часто они и засыпают так — в обнимку, почти мурлыча под шопеновские ноктюрны, с недочитанной книгой. В такие вечера даже зимой тепло, как в августе.       Они гуляют по вечерним улочкам в вечных разговорах, слышным им только двум — они тают в шелесте городских улиц. Говорят обо всем — о Николиной работе, о погоде, лебедях, подсолнухах, кураге, тесте, чае, платьях, осени, дождях и солнце, и ещё невесть о чем. Они идут от лабораторий до дома с шутками и продуктами, с улыбками и румяными щеками, неловкими взглядами и звонким смехом. Хелен постоянно мерзнет и ходит в перчатках, при этом — скрываясь от солнца под рассветным зонтом, а Николь вечно жарко, потому она одевает в желтое пальто Ленку, а сама идет только в свитере.       Они перед Чарли — Ленка в желтом, солнечном платье, с собранными в шишку волосами, пузатым чайником в руках наливает чаю Николи, сидящей с книгой. На столике — подсолнухи и миска с курагой, на полу — патефон. Солнце играет на лицах, улыбки сияют, глаза блаженно прикрыты. Что-то таинственное между ними, что не может передать кисть. Они будто не здесь, а кружат в душной ночи по лужам, будто их никто не видит, не слышит, кроме друг друга. Чарли весело фыркает и вытирает лоб, оставляя пятна краски.       Хелен и Николь прячутся с головой под пледом, упираются лбами и шепчут друг другу всякую ерунду, тихо смеются и обнимаются, закрывая глаза. Ника прикасается к нежному личику Ленки, губами касается щек, завлекая подругу в какую-то свою, хитрую игру. От рыжей идет такое безумное тепло, что блондинка соглашается на её правила и присоединятся к игре, хихикая и краснея, стесняясь и сходя с ума от нежного жара.       О них можно говорить долго, но что может сказать кисть? Она, хоть и в умелых руках молодого художника, говорит сбивчиво и непонятно, с нежностью и восхищением, с любовью и удивлением. Кисти пляшут, поют, разыгрывают спектакли и вот — последний штрих. Готово?       Девушки подходят ближе, внимательно смотрят и улыбаются.        — Здорово получилось! — хвалит Ленка, хлопая Чарли по плечу.        — И как ты это назовешь? — интересуется Ника, обнимая за плечи подругу.        — Барышни с подсолнухами, — обернулся на них Чарли.        — Отличное название! — согласилась Ленка.        — Мне тоже нравится, — кивнула Ника.       Чарли улыбнулся в ответ, пытаясь понять, что же между ними такого волшебного.