I.
Трезвон будильника разносится по комнате, отдаётся эхом по стенам и разрушает выстроенную за ночь тишину, но Сынмин не придаёт этому должного внимания, продолжая валяние на кровати. Посторонние звуки отзываются в его голове тихими отголосками, потому что все мысли в уме крутятся лишь вокруг одного: как прогулять школьные занятия, чтобы провести время с Чанбином – студентом заочного отделения на кафедре национальной экономики. Солнце пробивается своими ручонками через приоткрытые шторы, которые оставила его мать, пока её сын кочевал по просторам сновидений, и Ким прикрывает глаза рукой, чтобы не ощущать на своём лице тепло лучей. Он их ненавидит, ему привычней тьма, потому что в ней он ощущает себя полноправным хозяином. Но выбирать не приходится, когда живёшь с родителями: либо бунтуешь, испортив всякие отношения, либо лишь молча принимаешь всё без остатка. Мальчишка резко отрывается от постели и слезает с неё, морщась, когда касается холодного паркета. Он поворачивает голову к окну, где разгуливает начавшаяся осень, и лицо трогает уставшая улыбка. Старый клён, что тянется кривыми ветками к его окну, почти осыпался, раскидывая листья. И раньше, когда Сынмину было около пяти лет, он любил лазать по нему, обдирая нежные коленки и локти до крови, и сидеть на верхушке, чтобы посмотреть на закат. Это изводило его мать, но он ничего не мог поделать, – его тянуло к уходящему солнцу. Она искала его везде: на детской площадке через дорогу, у соседей напротив дома, на старом чердаке, а, когда, наконец, отыскивала, поднимая голову наверх, лишь тяжело вздыхала и умоляла спуститься, пока он не разбился насмерть. И Сынмин всегда слушался и никогда не перечил матери. До сегодняшнего дня. Новый день сулил новые эмоции, и Сынмин надеялся, что всё пройдёт гладко. Ведь Чанбин его ждёт: об этом они договаривались вчера, когда украдкой целовались в новой машине Со, чтобы родители Сынмина не узнали ни его, ни его «нового друга». Сынмин подходит к потрёпанным учебникам и тетрадкам, которые ещё прошлым днём должны были покоиться на дне рюкзака, но продолжают лежать на столе. Вчера юноша ввалился в квартиру уставший, но счастливый: его щёки раскраснелись от близости с Чанбином, а губы налились кровью. Его не интересовало ни домашнее задание, что должно было выполниться в обязательном порядке, ни удивлённое лицо матери, на котором отражалось непонимание, ни макулатура, обитающая на письменном столе и требующая внимание. Ничего, кроме Со Чанбина. Он забыл о навалившейся усталости, когда на старый телефон пришло лишь одно короткое сообщение: «Надеюсь, твоя мама не заметила ничего подозрительного». Грядущие экзамены – его не волновали. Когда Чанбин рядом, Сынмин забывает обо всём плохом. Письменные принадлежности отправляются в коробку и под кровать, где их не найдёт мать. Он оставил лишь какое-то пособие, всученное ему в руки от Хёнджина и долго хранившееся у Сынмина на полке. И пусть для него это только предлог, чтобы уклониться от матери, если та устроит допрос о позднем приходе. Ким не умеет врать, но стоит хотя бы один раз попробовать.II.
Разбросанные домашние вещи по комнате так и остаются нетронутыми. Сынмин не любит беспорядок, но оставляет их так, не желая вносить изменения. Когда он выходит из комнаты, плотно закрывая дверь, его взгляд натыкается на тумбочку, неподалёку от ванной, где лежат аккуратно сложенные и выглаженные вещи; их всегда оставляет мать, если Сынмин подолгу засиживается за уроками, забывая о собственной одежде. Она помнит, что каждое утро он всегда забирает их и относит в комнату, где по-быстрому раскидывает по полкам шкафа. Сердце бешено бьётся, и грудная клетка сжимается под его ударами, когда он возвращается обратно, чтобы затолкать одежду в рюкзак. Его преследуют мысли, что матери вздумается проверить его рюкзак перед выходом, но он лишь ударяет себя по щекам, отрезвляя, и спускается вниз. Врать впервые – страшно, но Ким Сынмин не останавливается перед задуманным, перескакивает через ступеньки и обдумывает ход мыслей, чтобы одурачить мать и сплести в голове искусную ложь, на которую он только и способен. С кухни доносится аромат жареного бекона и хлеба. И Сынмин понимает – завтрак готов, но пробегает мимо и глотает, подступающую из-за голода, слюну. Он никогда не пропускает завтрак с матерью,потому что это их ритуал, где она готовит ему его любимые тосты с хрустящей коркой и поливает их арахисовым маслом, жарит омлет и добавляет в него бекон, а дорисовывает картину полусладким мятным чаем. Ким чувствует её присутствие, когда он надевает кед на левую ногу и быстро завязывает шнурки. – Уходишь? В её голосе он чувствует незнакомые нотки, но понимает – мать не злится. Сынмин поднимает голову и видит в глазах женщины жалобность. Кажется, она расстраивается, потому что он уходит, ничего не объясняя, будто мать ему чужой человек. Юноша кивает как болванчик, а после спешно добавляет: – Я боюсь опоздать. Надеюсь, ты не обижаешься. Он поднимает на неё голову, и она предстаёт перед ним такой смешной, что мальчишка едва сдерживает смех: фартук держится на женской талии лишь на бантике – остальная часть свисает и вьётся вокруг ног, на футболке виднеется жирное пятно, которое оставлено брызнувшим маслом, а в скрещенных на груди руках держит лопату. Сынмин смотрит ещё с минуту и прыскает в кулак, на что получает хмурый взгляд и строгое: – Молодой человек, – начинает она, – если вы отказываетесь завтракать со мной, то обязаны взять еду с собой. И юноша соглашается, кивая.III.
Парень не помнит, как мать собирала ему контейнеры с остывшим завтраком и вкладывала в его руки пакет, потому что он опаздывал. Ему оставалось около пятнадцати минут до пункта назначения, которое они согласовали с Чанбином прошлым вечером, когда он вышел из подъезда. Сынмин и не помнит, как дошёл до автобусной остановки, лишь – как влетел в автобус, заплатил за проезд и сел в самом конце. И сейчас, когда он стоял около новенького BMW X3 и теребил школьную форму, ругая себя, что не успел переодеться в более презентабельный внешний вид. Когда он собирался на свидание, то представлял всё иначе. Дверь автомобиля открывается, и Сынмин отходит в сторону, крепко сжимая пакет. Юноша нервничает, но виду не подаёт, и натягивает на лицо детскую улыбку, которую Чанбин в шутку называет «детской». Со старше его на год, но ведёт себя слишком по-взрослому: смущает пошлыми шутками, называет малышом и не перестаёт касаться интимно, заставляя дыхание сбиваться. Чанбину глубоко плевать, что люди вокруг снуют туда-сюда; он подходит ближе и целует Сынмина в губы. Это традиция их встреч – целовать в губы у всех на глазах. На щеках образуется румянец, и Ким хватается за рубашку Чанбина. Пакет выпадает из рук, превращая еду в кашу, но парню не до этого – его интересуют лишь губы старшего. Со прижимает щуплое тельце к себе, углубляя поцелуй и проникая языком, чтобы коснуться нёба. Они целуются грязно на улице, а люди вокруг не перестают поглядывать на них, недовольно фыркать и добавлять раздражённое: «Нынешняя молодёжь». Ким не переживает, когда рядом Чанбина, но всё равно отстраняется и смотрит туманно, пытаясь сфокусировать взгляд на человеке напротив. Губы старшего трогает ухмылка – он доволен проделкой. Сынмин хочет сказать Чанбину, что им нужно вести себя скромнее, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, но не успевает, потому что Со хватает его за руку и уводит подальше от людей, не забывая на ходу поставить автомобиль на сигнализацию. И Ким едва успевает схватить пакет, потому что старшему пришло в голову уединиться в одном из его любимых парков, о чём он и лепечет младшему, когда они сворачивают за угол другой улицы. По дороге мальчишка не перестаёт оставлять взгляд на спине Чанбина, потому что его внешний вид так и кричит, что он готовился к их встрече: белая рубашка, заправленная под пояс штанов, строгие классические брюки, оксфордские туфли. Он бросает мимолётный взгляд на себя и лишь чертыхается под нос, потому что его одежда не соответствует Чанбину. Они перескакивают с переулка на переулок, подальше от чужих глаз. Быстро обегают мимо прохожих и задевают их локтями. Глаза не успевают сфокусироваться на новых зданиях, и все цвета перемешиваются в один: бордовый, древесный, серый. Когда старший назначал встречу, младший не знал о месте, куда его потащит парень. Вместо всяких ответов Чанбин приложил палец к губам и приблизился к лицу, чтобы тихо прошептать: «Завтра ты всё узнаешь». Чанбин не романтик – Сынмин знает, но не перестаёт удивляться его порывистым действиям. Когда последний проулок остаётся позади, Чанбин останавливается, и Сынмин подмечает, что эта улица полупустая, будто они последние люди в городе. Удивлённое лицо не ускользает от глаз Со, и он улыбается. Эта улица отличается всех предыдущих: на ней полно машин, не оставляя место для проезжей части, но ни единой души. На секунду в ней, будто остановилась жизнь. Чанбин поднимает руку и указывает пальцем на надпись, которую он не заметил. Крупными буквами на ней читалось «Парк Наксан», что известен в Сеуле, как место «свиданий» или «романтическое место». Ким не раз слышал про него в школе, когда девчонки из его класса сплетничали о парнях из старшей школы и грезили сходить с одним на свидание. Но никогда не представлял, что сам попадёт сюда. Он всегда воображал себе это место, окружённое шумом воркующих пар, но встретил лишь спокойствие и тишину, которую так любил. За надписью воздвигнута каменная стена с мелкими окошками. По строению она напоминала Китайскую стену, но с природным парком внутри. Мальчишке здесь нравилось, потому что здесь он чувствовал себя свободно и умиротворённо. Сынмин улыбается, когда поворачивает голову в сторону Чанбина, и кидает тихое «спасибо», смущаясь.IV.
Сынмин сидит с закрытыми глазами на ступеньках лестницы с рюкзаком под ягодицами, а Чанбин всё пытается осуществить задуманное. В его планах показать младшему одно из своих развлечений – «блинчик». Он ищет плоский камень, чтобы тот смог попрыгать на воде, но вокруг одни объёмные, которые для прыжков не подходят. Раньше он часто хвастался своим умением перед друзьями, когда они выбирались после уроков на прогулки, где распивали дешёвое пиво и по-детски развлекались. Те времена прошли, потому что в жизни Чанбина появился Сынмин – ребёнок с заразительным смехом и детской улыбкой. Чанбин замечает камень у ног Сынмина – маленький, незаметный. Он аккуратно опускается к нему и быстро берёт его в руки, чтобы младший ничего не понял. – Открывай глаза, малыш, – довольно тянет парень. – Сейчас я покажу тебе кое-что. Когда младший открывает глаза, старший уже сидит рядом на корточках на ступеньке ниже. Его плечи напряжены, а взгляд направлен прямо на реку. В его пальцах Сынмин замечает гладкий камушек, который он держит с обратной стороны. Ким и раньше видел это трюк в детстве от соседских ребятишек, но издалека и не понимал, как у них получается. Чанбин наклоняется ниже и швыряет черепушку. Камушек скользит по воде, отпрыгивая от неё, а после и вовсе теряется на глубине реки. Сынмин не может сдержаться радость и обнимает Чанбина за шею, заваливая на лестницу. Его смех распространяется по пустому парку, и Со ощущает человеком, который наслаждается пением птиц в тяжёлый день. – Научи меня, – он отстраняется, держась за плечи, и смотрит в глаза. – Я потратил годы на тренировки, – издевается старший, чтобы посмотреть на хмурые и надутые щёки младшего. – Это будет непросто. – Обещай, что научишься? – Обещаю. Сынмин кладёт голову на грудь и погружается в мир, где не существует ни матери, перед которой ему точно придётся отчитать вечером, ни школы, в которой устроят нагоняй за прогул и вызовут родителей. Не сейчас, когда рядом Чанбин, что обещал научить его так же искусно кидать камни о воду.