Когда придет рассвет

POV Том Реддл        Фестралы — опасные крылатые кони. Главная отличительная особенность в том, что их может видеть только человек, познавший смерть; для других людей они остаются невидимыми. У этих лошадей довольно мрачная слава — по мнению многих волшебников, фестралы очень несчастливые. Считается, что они приносят разные ужасные несчастья всем, кто их увидел, но это ни что иное, как суеверие. Я в этом уверен.        Тем не менее, странно, что кареты, на которых мы отправляемся в Дурмстранг, были запряжены именно этими крылатыми конями. Всё это определенно не просто так. Возможно, Дамблдор решил посмотреть, кто из нас уже познал Смерть, или же это будет «визитной карточкой» Хогвартса.        Моника чуть замерла, разглядывая громадного вороного крылатого коня, больше похожий на скелет, обтянутый гладкой шелковистой кожей. А Абраксас, глядя на девушку, лишь тихо произнес:  — Фестралы?        По-обыкновению, я подал Монике руку, лишь немого опередив Малфоя, помогая Синичке забраться в карету. Многие девушки смущались от малейшего проявления внимания, но наша красавица воспринимала это легко и непринужденно. Борман как-то всё делала элегантно, даже играя в снежки или пробираясь на кухню с Долоховым под покровом ночи. То, что Абраксас влюбится в Синичку, был лишь вопрос времени. Понравилась она Малфою сразу, еще при знакомстве на Кинг-Кросс. Впрочем, не только ему. Было в берегине что-то теплое, привлекательное, непохожее на чопорных англичанок, но и отличное от шумных шотландцев.        Вот и сейчас, Моника Борман сидит напротив нас с Малфоем и смотрит в окно.        Своими исчезновениями она доведет меня когда-нибудь до седин, но каждое её возвращение заставляло смотреть и восхищаться вновь и вновь. Как быстро она менялась и взрослела. Я, как истинный гурман, смаковал каждый момент жизни белокурой красавицы. То отталкивая меня, то притягивая вновь, несносная девчонка даже не представляет, что играет со зверем. Азартно, с огнем и страстью, которые раньше мне были неясны, я наблюдал за Моникой, выжидая момент. Одаренные волшебницы всегда развивались активнее, становясь более желанными.        Внешность Синички, так типично для магов, уже сформировалась на ближайшие пару десятилетий. «Высока, стройна, бела… И умом, и всем взяла!» А характером непростым — добила! Лицо симметричное, привлекательное, не приедающеюся. Светлые волосы блестели на солнце и казались шелковыми. Брови были удивительно аккуратные: тонкие и темные. На прямом носу была едва заметна горбинка. А на высоких скулах был шрамик, что сливался с белой кожей. Губы красивой формы складывались в загадочную полуулыбку, которая буквально шептала: «Я знаю вас лучше, чем вы». Большие серо-зелено-голубые глаза становились еще более выразительными, когда в них загорался авантюрный огонек. Очи Моники обладали странным воздействием. От пронзительного взгляда, разбавленным кокетливым хлопаньем ресниц, я глупел. Синичка могла бы вить из меня веревки, но не делала этого. А жаль. Изгибы девичьей фигуры красноречиво заявляли о грации. Осиная талия и лебединая шея делали тело чрезвычайно привлекательным. Борман не замечала, как юноши стали жадно провожать её глазами. Имея высокий рост, она все равно обувала туфли на каблуках, равняясь со мной. Фигура «песочные часы» была подтянутой и хрупкой одновременно. Высокую грудь не скрывала никакая мантия, опять же притягивая мужской взгляд. Моника Борман была желанной, но её элегантность и интеллект отпугивали ровесников. Впрочем, поклонников отгоняли и мы с Малфоем и Долоховым. Последний просто не мог допустить, чтобы обидели его русскоязычную сестру.  — Том! Да что с тобой? — предмет моих размышлений обеспокоенно заглядывала в мои глаза.        Кажется, я слегка отвлекся и упустил нить разговор.  — Будешь ли ты кидать своё имя в Кубок огня? — повторив свой вопрос, Моника поморщилась. Она всегда так делала, когда ее что-то раздосадовало.  — Посмотрим, — пожал я плечами, — не уверен, что мне нужна Вечная слава.        Абраксас удивленно вскинул брови и спросил:  — После Хогвартса ты не собираешься женится на какой-нибудь богатенькой аристократке?        Моника с интересом посматривала на меня, а я — на улыбающегося Малфоя.        Правильно Борман говорит: павлин! Решил дискредитировать меня перед девушкой. Зря. Очень зря.  — Зачем мне это? — издевательски протянул я, улыбаясь, — За прошедшее лето я стал довольно-таки состоятельным. Денег, вырученных за шкуру Васи, — это красавица так моего василиска называет, змей, кстати, не против, — хватило на постройку неплохого домика в Литтл-Хэнглтон. Если в этот момент у Малфоя задергался глаз, то Борман озадаченно на меня посмотрела.  — После всего… Почему там, Том?        Вряд ли я стал бы кому-либо отвечать на такой вопрос, это ведь мое дело. Но она даже в этой ситуации пытается меня понять. Да и в конце концов, Моника будет жить там со мной. Только сейчас этого не предполагает.  — Территория Мраксов обширная, а места красивые. Морфина я отправил на лечение в больницу Святого Мунго, хибару снес. Новое поместье будет стоять чуть глубже в лес, а всё пространство впереди займет сад. Мне нужна будет твоя помощь летом, Синичка. В плане косметического ремонта и оформления сада.        После моих слов, глаза Моники позеленели в предвкушении, а ее губы растянули в улыбке.  — Позёр, — плебейски фыркнул Малфой, — что же ты дизайнера не нанял?  — Абраксас! — прикрикнула Борман.  — Нанял, — спокойным тоном произнес я, призывая себя к терпению к ревнивому идиоту, — но мне нужен женский взгляд. Вкус Мони мне нравится, — «как и она» — додумал я.        Мне было важно, чтобы обустроила всё именно Борман, чтобы она вложила свою частичку в дом.  — Ого! Комплимент! Ты не заболел ли, Том? — смешливо уставилась на меня девушка.  — Похоже, лазить по Тайным комнатам кому-то пора прекращать, — добавил Абраксас, заставляя меня задуматься, а давно ли это мы стали такими разговорчивыми.  — А сколько стоит кожа василиска? — полюбопытствовала Синичка, не давая Малфою продолжить спор.  — Один квадратный метр стоит дорого. А змеи часто сбрасывают свои шкуры. Даже несмотря на то, что наш Вася столько времени находился в спячке.  — Змейка огромная, — пробормотала Моника, глядя в пол. Потом посмотрела на меня и спросила, — а он помнит меня? Я же его не видела больше года.  — Помнит, — рассмеялся я такому неожиданному повороту беседы, — даже спрашивал про тебя.        Последующее время поездки мисс Борман спала, используя мантию как подушку. Своей верхней одеждой я накрыл спящую девушку, зная, что Моника часто мерзнет.  — Она милая, да? — тихо спросил Малфой, глядя на девушку.  — Когда спит, — честно ответил я.