– Брось ты этот бред, она никому не по зубам, – смеётся женщина лет эдак на десять старше самого парня. Как он попал в этот бабский дом? Кто бы помнил. Но устроился Мартин здесь основательно. Трудно, правда, первое время было. Особенно, когда одна блондинка так хочет получить по зубам, так хочет. О'Райли спасает только то, что Катич не бьёт женщин. Пока. Когда-нибудь точно сорвётся.
– Вот всё-то ты знаешь, – отмахивается тот от старшей из сестёр МакАлистер. Возможно, ей с высоты своего опыта, да и просто высоты, виднее, но Мартину плевать. Он окончательно и бесповоротно влюблён лишь в одну женщину, которая никак не хотела сдавать свои рубежи. Серб уже, кажется, сделал всё, что мог и не мог, но О'Каллахен никак не хотела обращать на него внимание.
Это началось несколько лет назад. Он впервые увидел статную женщину с винтовкой наперевес. Именно женщину. Это не отражение возраста, хотя она и будет постарше Гордана даже больше, чем МакАлистер, но не это главное. В данном случае женщина – как состояние души. Она мудра, самодостаточна, прекрасна. А ещё влюблена в то, что создала со старой подругой и в своё орудие. Сколько раз Мартин мечтал, что эти руки коснутся его лица, она позволит обнять себя, прижать к груди. Тогда парень впервые почувствовал эту щемящую боль в груди и увидел, как в раковину падает кроваво-красный цветок. Уже тогда он знал, что дороги назад не будет.
– Да ладно тебе, дай парню шанс.
– Хватит. Ты прекрасно знаешь, что не люблю я это всё.
Она закуривает и отворачивается к окну, а рыжеволосый как бы невзначай заходит в кабинет к боссу, отдавая бумаги на подпись.
– Что-то не так?
И голос ровный, даже мягкий, что странно при том количестве сигарет, которое скуривается ежедневно. Вот только в то де время колючий и холодный, как северные ветра. Но Катич плевать. Он глотает рвущиеся наружу цветы, нервно мотая головой. Она не должна увидеть его слабости.
Дверь в комнату захлапывается, и парень заходится кашлем. Цветов всё больше – ему всё хуже. Но ни о чём не жалеет. Эта жизнь того стоила.
– Долго ты так не протянешь, – подмечает проходящая мимо О'Райли, помогающая коллеге подняться. Эта истеричка неведомым образом уже давно всё поняла, но предпочла не вмешиваться, за что были безумно благодарны.
– Да что ты? Я не знал, – рычит, но лишь от безысходности. Мартин готов умереть сотни, тысячи раз чтобы заполучить Свою женщину. Разве что подвиг вряд ли оценят по заслугам.
– Хватит, правда. Брось эту затею. Тебя предупреждали, – недовольнее, помогая пройти к дивану и наливая в стакан виски. Вряд ли поможет физически, но для души очень даже.
– Сама знаешь, что не могу. Да и куда там. Я был обречён умереть ещё тогда, когда впервые её встретил, – улыбается, и снова кашель. Вокруг эти чёртовы цветы, как и в бокале. И так красиво покачивается он на «волнах», что просто отставляют, отпивая алкоголь прямо из бутылки.
– Давай я скажу ей. Чёрт, да не могу я смотреть, как ты тут подыхаешь, – всё возмущается сержант Гарды, в ответ на что получает полный грусти и тоски взгляд.
– Если она начнёт что-то чувствовать ко мне из жалости, то станет только хуже. Ты здесь не можешь помочь, но спасибо.
Они ещё сидят, англичанка мониторит состояние Гордана, но в итоге отключается от усталости вкупе с алкоголем.
– Дурочка. О себе лучше бы беспокоилась, – шёпотом, унося блондинку в одну из спален. За что серб любил дом босса, так это за его просторы. Здесь всегда можно найти место для уединения.
– Прости, – одними губами, укрывая забурчавшую девушку и снова кашляя в кулак. Чёрт, вся постель в цветах. Ладно, она поймёт. Доживёт ли до рассвета?
– Присмотри за всеми, – проводит по белым волосам и выходит, тихо прикрыв за собой дверь. МакАлистер найдёт, если что. Если рыжеволосый правильно помнил, то здесь шикарная крыша, с которой открывается ещё более прекрасный вид. Уж в чём, так в красоте босс точно знала толк.
Красиво, спокойно, а главное тихо. Никто не будет мешать, ведь... Ведь к тому всё и шло. Сколько лет он так мечется? Три года? Пять лет? Не помнит. Но этого было достаточно, чтобы острые, словно лезвия, лепестки не оставили ничего живого внутри.
«Не доживу».
Дом погружается в тишину, все расходятся спать, и хозяйка сего дурдома в том числе. Кто бы мог подумать, что именно с О'Райли она найдёт своё счастье. А ведь, казалось бы, ничего общего. Но что-то зацепило. И свою истеричку находят, как и осыпающиеся цветы вокруг. Она видела уже такие здесь и в штабе. Кира, вроде, говорила, что они значат.
– Неразделённая любовь, – шепотом, подхватив один бутон, что растаял на глазах, которые тут же округлились до размера блюдец. Она вспомнила не только их значение, но и исход.
– Мартин, где он?! – трясёт блондинку, а та ещё спит и не понимает, что от неё хотят.
– Не ори.
– Мозг включай, блять. Мартин где?
Девушка шипит, вырываясь из хватки и падая обратно на постель, что сотни лепестков поднимаются от колебаний в воздух. Для осознания хватает доли секунды.
– Придурок...
*****
На крыше красиво, спокойно, а главное тихо. Разве что эта тишина не предвещает ничего хорошего. Он чувствует, он знает, что это его последние минуты, и больше отсрочки не будет. А ведь он так хотел растопить это ледяное сердце. Хотя бы на пару мгновений.
«Ты всё равно будешь моей».
*****
О'Каллахен как раз бесшумно двигалась в сторону кухни в тот момент, когда мимо пулями пролетели две сослуживицы с шальными глазами, будто что-то случилось.
– Не носитесь, сшибёте же, – недовольно отмахивается и проходит за водой. К сожалению, от сигарет не только портится голос и страдают лёгкие. Ещё ужасно хочется пить. Вот только не судьба.
Откуда-то сверху слышен истошный крик. Кажется, это Кира. А женщина давится водой. Боже, что за чертовщина там творится?
– Придурок! Полный придурок! Я тебе говорила! – рычит англичанка, сдерживая слёзы. Катич говорил, что ей не идут слёзы. Скорее привычный оскал или пистолет у виска противника.
– Успокойся, ей уже не помочь.
О'Каллахен стоит на лестнице и сжимает перила до хруста. Она не хочет преодолевать последние ступени. Она не хочет видеть то, что там происходит. Мозг уже выстроил логическую цепочку, но сам же не хотел в это верить. Этого ведь не может быть, правда?
– Ей трудно было просто попробовать? Он же в ней души не чаял! Просто дать шанс.
И правда, почему она ни разу даже не попыталась..? О'Райли её возненавидит, ведь даже сейчас женщина не понимает, почему не смогла принять. И ведь разница в возрасте – последнее, что тревожило. Но, вероятнее всего, после стольких лет просто боялась довериться кому-либо. Она же не думала, что эти её женские приблуды убьют человека. А ведь и цветов она единственная не видела ни разу. Для неё Гордан всегда был сильным, всегда улыбался и был готов на что-то большее, чем всё.
На крыше красиво, спокойно, а главное тихо. И с некоторых пор здесь никто не появляется, чтобы не мешать наслаждаться рассветом, до которого не дожили каких-то пару минут. С тех самых пор рассветы – время памяти, а в вазе на столике стоят те самые алые цветы, погубившие ещё более яркого человека, который не умел любить наполовину. Он отдал всего себя своему Миру, ни капли об этом не пожалев. Он знал, что всё равно всё ещё будет хорошо.
«Однажды мы встретим этот рассвет вместе».
