***
– ...и носить меч сейчас, когда любой может подумать что угодно. Во-первых, это незаконно носить меч, они были объявлены вне закона два года назад правительством Мэйдзи… Ее расстроенная тирада была довольно ... очаровательной, и Кеншин изо всех сил старался не улыбаться. Было бы очень невежливо показывать свое веселье. Но задача сильно усложнялась из-за ее полной серьезности и очевидной озадаченности при столкновении с его контраргументами. Так что он терял контроль над своей улыбкой и как раз собирался рассмеяться, когда раздался полицейский свисток, предупреждая все близко находящиеся патрули... и женщина-альфа, задержавшая его, быстро повернулась и бросилась на шум. Должен ли я следовать за ней? Но сейчас просто идеальный шанс ускользнуть из этой неловкой ситуации… Его меч с реверсивной заточкой, который она, поторопившись, подбросила в воздух, опустился, и легким движением Кеншин поймал свободно падающий клинок в воздухе с помощью ножен. Этот трюк обычно считался чрезвычайно сложным и безумно рискованным – как для меча, так и для здоровья идиота, пытающегося его сделать. Если ему не удастся поймать лезвие, и оно упадет на землю под плохим углом, даже самая лучшая сталь может получить непоправимые повреждения... к тому же, одно неверное движение, и кровопролития не избежать. Большинство мужчин, способных поймать свой меч ножнами, были отъявленными хвастунами. Для Кеншина же это был просто самый эффективный способ обезопасить меч, к тому же не похоже, что за ним кто-то наблюдал. Последовать за девушкой-альфой это самый верный способ попасть в беду и привлечь нежелательное внимание. И это же был полицейский свисток... Кеншин избегал полиции, как чумы, особенно в таких больших городах, как Токио, или, как он все еще думал о нем, Эдо, где командующие офицеры в силах правопорядка были собраны из старых рядов самураев Сацумы. Даже на более простом уровне ему не нравилось внимание. По многим веским причинам, на самом деле, но все они могли быть сведены к двум: его желанию избежать довольно досадной славы, вызванной его действиями более десяти лет назад ... и к самой его природе. Черты омеги действительно породили истину, и они всегда были маленькими, почтительными и скромными – и избегали общества, предпочитая оставаться в кругу семьи. Он не был исключением из правил, ну ... кроме того, что родился мужчиной. Не то, чтобы это было очевидно на первый или даже второй взгляд, и Кеншин научился игнорировать постоянные неверные представления относительно своего пола. В конце концов, это все равно что бороться с восходящим приливом: он был невысоким, с лицом, которое обычно называлось красивым, и комплекцией, которая была по-прежнему, после долгого периода тяжелой работы, путешествий и тренировок с мечом, ближе к хрупкой, чем жилистой. Если женщины-альфы были крайне редки, то мужчины-омеги были практически неслыханным явлением. Так что он научился терпеть предположения, вопросы, взгляды ... все. И в течение последних нескольких лет он даже начал использовать это в своих интересах, принялся привычно бинтовать свою грудь, чтобы избежать самых простых указаний на него. Была для этого причина: несмотря на постоянную охоту, Хитокири Баттосай, как утверждалось, исчез после битвы при Тоба-Фушими, и только некоторым удавалось соединить досадно точное описание из слухов с ним самим. Но она сразу поняла, даже не увидев шрама ... и она говорила что-то о убийствах Баттосая? Для большинства людей распознать правду о нем было почти невозможно – они знали твердо, что омеги не были воинами. Сама эта идея была нелепой. И он был омегой, не было никакого сомнения. Каждый мог ощутить это и, несмотря на несколько суеверных слухов, ничто не могло повлиять на эту врожденную способность. Ничего. Это было хорошо. Инстинктивная ролевая динамика была ядром их культуры, и все было основано на этом статусе. Социальные взаимодействия, брак, профессии ... да, даже пригодность для работы зависела от роли и силы проявления качеств каждого. Например, альфы не подходили для работы в тяжелых условиях. Они должны были руководить. Беты, как правило, были лояльными, но довольно неприветливыми, и никогда не бывали счастливы, если им нечего было защищать – они обычно переходили к управлению малым бизнесом или возглавляли семейные ветви – или шли в армию. Беты преуспевали в армии, потому что могли преклонить колено, когда это необходимо, но имели инстинктивный ожесточенный боевой дух. Гаммам было проще всего, по правде говоря. Никакого насущного стремления к лидерству и статусу, но и никакого инстинктивного желания принадлежать или следовать за кем-то. Ничего похожего на ту ежедневную агонию, которой была проклята одинокая омега. Омегам необходимо было быть частью целого, лелеять кого-то, заботиться о ком-то. Они не могли быть счастливы без окружающих. Кеншин был один в течение десяти лет, чувствуя боль и одиночество, связанное с ним. Когда у него был шанс, он помогал людям и, таким образом, мог на некоторое время несколько удовлетворить свою потребность в принадлежности. Приготовление пищи в гостинице для бесплатного питания – почти как забота о семье. Починка небольшой хижины, защита семьи от якудзы, уход за больными пожилыми людьми во время гриппа – это было хоть что-то, о чем нужно было заботиться. Сущие крохи, чтобы не дать умереть изголодавшейся душе, но все же больше, чем я когда-либо заслуживал. Полицейский свисток снова залился трелью, и на краю его ощущений он почувствовал столкновение, а ведь эта очаровательная девушка-альфа пошла именно туда… "Используй свои навыки всегда, Кеншин, чтобы защитить невинных", – написала она в своем дневнике. – Это плохая идея, вот что я скажу…Часть 1
18 февраля 2018 г. в 12:24
Каору всегда считали странной девочкой, но большинство сказало бы, что это как раз понятно. В конце концов, она же альфа-женщина. Иностранцы рассказывали много сказок давно минувших дней о том, что эти сильные женщины были обычным явлением и почитались как воины и защитницы своего дома и своей страны… но в ее стране?
Она была одна на миллион.
Инстинктивные роли были краеугольным камнем их культуры, да как не могли быть? Каждый играл свою роль, и статус в обществе был определен природой. И каждый мог легко ощутить ауру другого человека и определить его место в иерархии.
Альфы находились на самом верху этой лестницы – они были рождены лидерами с сильной личностью и харизмой, влиявшей на окружение. За ними следовали люди более низкого ранга: беты, гаммы и, наконец, омеги. Однако никто толком не знал, откуда берется это предназначение. Обычно считалось, что эти черты наследуются, а любые случайные отклонения списывались на волю богов. Хотя ходили некоторые слухи о том, что социальные взаимодействия могли оказать определенный эффект, прежде чем человек оказывался на пороге взрослости.
Неважно, каким образом это происходило, но никто не отрицал, что альфами восхищались. История пестрела благоговейными рассказами об особенно сильных альфах, что поворачивали течение битв своим вдохновляющим других мужеством и вели людей к победе на чистой силе воли.
– О, как бы мне хотелось… – Каору вздохнула и бросила быстрый взгляд за угол, оглядывая улицу впереди. Ни патрулей, никого другого…
Грязные слухи утверждали, что женщины-альфы так редки потому, что они – неестественные причуды природы – не могли продолжить род, и если появлялись в какой-то семье, то явно из-за плохой кармы. А возможно, даже были знамением божьего гнева. Женщина-альфа? Это просто неправильно.
Женщины по природе являются домохозяйками и потому нуждаются в защите.
Хотя, возможно, редкость ее типа была вызвана лишь подобным презрением. В конце концов, наследственные черты должны были откуда-то взяться, и если никто не хотел жениться на женщине-альфе… это наводило на удручающие мысли. Каору никогда не встречала кого-то, похожего на нее, все остальные женщины были либо гаммами, либо омегами – низшими ступенями в иерархии. Омеги были воплощением правильной женщины: всегда маленькие, нежные, скромные и мягкие – и все они вызывали инстинктивное желание их защитить.
Как альфы были теми, какими должны быть мужчины, так омеги были идеальными женщинами.
«Твоя жизнь была бы легче, если бы ты родилась омегой», – поблекшее воспоминание всплыло в голове, с тем же самым тоном, каким произнесла это мать, умирая. – «Не плачь, Каору-чан. Повинуйся отцу, и он защитит тебя…»
Ее отца совсем не заботило, что она альфа. Вместо этого он с охотой учил ее собственному стилю меча и игнорировал ее неудачи в более традиционных женских занятиях.
«Ты то, что с тобой сделала судьба, и я не настолько глуп, чтобы оспаривать волю богов. Есть предназначение для всех, даже для тебя.»
Хотя и у соседей, и у учеников ее отца, и у людей в городе всегда было о чем поговорить.
«Камия учит кенздюцу ради мира. Все у него наоборот, как и его дочь-альфа…»
Из-за этих слухов возникали определенные трудности в привлечении учеников, однако ее отец был настоящим альфой и приводил всех в восхищение, так что через несколько лет люди приняли его идеи.
Отчасти.
Ей было пятнадцать, почти шестнадцать – и жизнь была хороша и спокойна. Школа меча процветала, Каору почти достигла совершеннолетия и, самое главное – ее повысили до помощника мастера Камия-додзе. У нее появились собственные ученики, люди наконец признали ее и восхищались ею, и хотя друзей у нее не было, жизнь была хороша. А затем пришла последняя битва Сайго – война Сэйнан – и правительство разослало повестки, собирая войска для защиты Императорской власти.
Как у члена вновь созданного элитного подразделения Токийской полиции, с правом носить меч, у ее отца не было выбора. И несмотря на напряженность и злость, он ушел.
«Присмотри за додзе, Каору-кун, – сказал он с легкой улыбкой. – Это все, на что я надеялся и ради чего работал, это наследие моих надежд и мечтаний – и рано или поздно оно станет твоим. Но до той поры береги его, пока я не вернусь, хорошо?»
Известие о смерти Камия Кошидзиро пришло спустя месяц.
Каору вздохнула, признавая и отпуская старую боль. Сейчас не время для сожалений. Сейчас, через полгода после его смерти, мой долг защитить честь Камия.
Больше некому.
На следующей улице кто-то был. Почти незаметный для всех – просто маленький огонек приятной теплоты… омега? Да, определенно. Она была маленькой, одетой в розовое кимоно и посеревшие хакама. Было несколько странно видеть другую женщину, охотно одевающуюся как воин вместо более скромной женской одежды, однако если учесть дорожную сумку на ее плече, это казалось практичным выбором. Сбивало с толку то, что омеги не путешествовали в одиночку. Никогда.
Но затем Каору заметила что-то длинное за поясом незнакомки – меч? Ради всего святого?
Почти против своей воли Каору замедлила шаги. У омеги, которая спокойно шла по улице, были рыжие волосы и меч. Подозрение возникло было, но… нет… этого не может быть… но ведь ходили слухи, что мастера ки и иллюзий могут приглушить свою ауру и обмануть чувства других, и не могло ли это быть удобной способностью для убийцы?
Кусочки картинки сложились: волосы, окрашенные кровью жертв, быстрый, так что глаз не мог уловить его движение, убийца, которому нет равных – демон Киото, хитокири Баттосай.
Ярость захлестнула волной. Вот убийца, убивающий людей именем школы Камия. Убийца, запятнавший имя отца. Каору умерила ярость и подняла боккен. Воспитанная в духе Камия Кашшин Рю, она не хотела убивать, но ведь можно чертовски хорошо переломать ему кости и деревянным мечом.
– Хитокири Баттосай!