***
Прошел долгий и мучительный год без Ву Ифаня. Чанёлю стоило больших усилий не ошибаться на выступлениях, быть сосредоточенным на репетициях. Боль и тоска рвали его душу и сердце на части, отдавались морозом по коже и пустотой в душе. Он то и дело оглядывался в поисках Криса, искал его среди мемберов, слышал его голос и даже чувствовал прикосновения, но Ву не было рядом, он ушел. Все, что осталось — разрывающие воспоминания, выбивающие из легких дыхание, заставляя ночью бредить, мучиться снами, в которых Крис приходил к нему. Приходил, сводя с ума своим присутствием, прикосновениями, жестами, голосом, взглядом. А на утро просыпаться и корить себя за последние свои слова. Все закончилось тем, что Пак Чанёль покинул группу, не смирившись с уходом одного из участников. Не смирившись с тем, что начинает бредить наяву. Парень сидел в своей квартире, не удосужившись и света включить, глядя в окно, по которому били капли дождя. Перед глазами застыла картина их с Ифанем прощания, и он то и дело думал, что было бы, если бы он не сказал тех слов? Что было бы, если бы он уговорил его остаться, да хоть бы рванул следом и схватил за руку? «Нет, как я мог удержать его, если он плюнул на то, что здесь я?» На глаза навернулись слезы, и Пака словно током ударило, он спешно утер их ребром ладони, стискивая зубы и глубоко вдыхая-выдыхая. «Необходимо успокоиться, все хорошо, все в порядке», — твердил себе Чанёль. Телефон в кармане завибрировал, он вытащил его и глянул на дисплей — звонил Чунмён. Несмотря на то, что он покинул группу, то поддерживал с ним связь, но сейчас не имел никакого желания разговаривать, потому сбросил вызов и покрутил телефон в руках. Настойчивый звонок повторился, Пак раздраженно ударил кулаком по подоконнику, отвечая на него. — Чанёль, сегодня вечером Ифань прибывает в Сеул для съемок, — Ким помолчал немного. — Я думал, тебе будет интересно. У Чанёля ухнуло сердце куда-то вниз, он пошатнулся, вцепившись тонкими пальцами в подоконник. Он с трудом вернул себе самообладание. — Спасибо, но мне неинтересно, пусть катится к черту, — гневно выдохнул парень и положил трубку, не попрощавшись. Спустя год… Впервые спустя год Крис наведался в Корею. Но точно не ради группы, точно не ради него. Сердце отозвалось глубокой и всепоглощающей тоской, Пак опустился в кресло, прижав ладонь ко лбу, удерживая себя в руках. Боль и вина за сказанные слова, за то, что не удержал любимого человека, накрыла с головой, упрямо пытаясь выбить его из колеи. Он с горем пополам держался год, и когда начал смиряться, то новость о его прибытии сломила Чанёля.***
Ифань покинул здание аэропорта, не снимая темные очки даже несмотря на то, что уже был поздний вечер. Ему так было комфортнее — видеть все еще темнее, чем есть на самом деле, потому что после уезда краски оставили его мир. Сейчас, вернувшись сюда, он пуще прежнего ощутил давление так и не забытых воспоминаний. Воспоминаний, в которых они с Чанёлем были вместе. «Мне не для чего оставаться в группе», — сказал он тогда. Какой же он идиот! «Не для чего… Хах. Чанёль, неужели ты и правда не ждешь меня?», — спросил сам себя Ифань. Вот уже год прошел с их последней встречи, с несдержанного хлопка дверью и брошенных друг другу холодных слов. Ифань уезжал с тяжелым сердцем, жил с тяжелым сердцем и вернулся с ним же. Только ли для съемок? Нет. Он надеялся встретиться с Чанёлем, пусть тот и говорил ему не возвращаться. Ему нужен был Чанёль. В памяти внезапно всплыло то, как самолет поднялся в воздух, отлетая в Китай, и он подскочил со своего места, рванувшись к выходу, как был остановлен стюардессой, попросившей его вернуться на свое место. Ву тогда смотрел перед собой в пустоту, сердце гулко билось в груди, и каждый удар его отзывался невыносимой и уничтожающей болью. Слишком поздно подорвался. Он не взял билет обратно под давлением слов Пака, намертво отпечатавшись в его памяти. Ву потерял его, а с ним и краски, которые обрел. Одиночество окружило парня, улыбка пропала с лица Криса. Больше не для кого улыбаться, не на кого смотреть тепло. Вероятно, он совершил ошибку, не стоило уезжать, пусть даже из-за ухода из группы. «А ты-то куда рванул, Чанёль? Зачем ты ушел? Можно ли твой поступок считать тем, что ты не забыл обо мне?», — думал Ифань, который знал о последних новостях. Крис сел в такси и заплатил за проезд, устремив задумчивый взгляд в окно. Чем ближе он был к центру Сеула, тем сильнее давили на него ранее сдерживаемые чувства. Время без Чанёля проходило мучительно-медленно, тягуче, а сам Ифань не мог перестать вспоминать, как крепко прижимал к себе Пака, как оглаживал ладонями его спину и бока. И эту яркую, безгранично счастливую улыбку тоже не мог забыть, как и сияющие любовью темно-карие глаза. В груди потеплело, но сердце предательски сжалось. Парень сглотнул и попросил свернуть, внезапно изменив маршрут. — Остановите здесь, я дальше пешком, — глухо попросил Крис. Таксист кивнул, остановил машину и Ву буквально выскочил из нее, направившись вперед, сунув руки в карманы кожаной куртки. Ему надо было подумать, решиться, и лучше всего было сделать это по пути к дому Пака. Шаг, еще шаг. Каждый давался с трудом, хранил в себе нерешительность и желание увидеть дорогого человека. Ждал ли Чанёль? Есть ли у него кто-то? Ифань не смог больше ни с кем построить отношения, его сердце и после уезда принадлежало Пак Чанёлю, не давая забыться. Он пил, наливая себе стакан за стаканом, пока не плюнул и не стал пить прямо из горла бутылки. Но алкоголь не притуплял боль, не спасал от мыслей, не туманил память, отказываясь погружать его в безмятежность, оставляя в жестокой реальности без Пак Чанёля. В реальности, в которой Ифань нервно мерил шагами квартиру, порой несдержанно опрокидывал стул, бил несчастную подушку, желая, чтобы та разорвалась. Разорвалась, как его душа, осыпавшаяся осколками от собственного поступка, от слов близкого человека. Он заслужил те слова, он оставил его, но от этого становилось лишь тяжелее. В горле першило, из груди рвался крик, и Ифань сорвался. — Черт! Опустошенная бутылка была брошена на пол и со звоном разбита, стакан полетел следом. Крис поджал губы, дрожа от боли, от злости, от тоски. Улыбка Чанёля появилась перед его истощенным болью сознанием. — Я вернусь в Сеул, — словно в бреду зашептал Крис. — Я верну Чанёля, он ждет меня, я уверен, ждет.***
Ифань стоял напротив него, в полуоборота, устремив долгий взгляд в окно, а Чанёль смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Откуда ты здесь?.. Ты же… оставил ключи, — прошептал Пак. Крис повернул голову в его сторону, некоторая хмурость сменилась легкой улыбкой, и Чанёль подскочил с кресла, обнимая его и прикрывая глаза. Холодок пробежался по его коже, когда он осознал, что обнимает себя, а Ифаня здесь нет. Нет уже как год и никогда больше не будет. Чанёля словно ударили по голове чем-то тяжело, он хотел осесть на пол и потерять сознание, но устоял на ногах и вдруг несдержанно всхлипнул в полной тишине темной квартиры. — Ифань, — отчаянный шепот в темноту, слабо рассеиваемую лишь огнями ночного Сеула за окном. Чанёль крутит головой по сторонам, скользя потерянным взглядом по квартире, убеждаясь, что Криса здесь нет, действительно нет.— Я люблю тебя, Чанёль.
— Иди ко мне.
— Я никогда не оставлю тебя. Голос Ву раздавался со всех сторон, Чанёль продолжал отчаянно крутить головой, но Ифаня нигде не было. Ненастоящим теплом чужих ладоней отозвались его плечи, за которые его часто приобнимал Ифань, но это было лишь воспоминанием. Чанёль опустился на колени и стукнул кулаком по полу, а затем еще раз, еще и еще, жмуря глаза, дыша отрывисто, сдерживая рвущиеся наружу чувства. — Пожалуйста, вернись! — закричал Чанёль в темноту, он задрожал всем телом, но не сорвался на слезы. — Я ждал тебя… Жду тебя! Пожалуйста, Ифань, пожалуйста… Не оставляй меня… Не оставляй! Чанёль задыхался, его трясло словно в лихорадке, ноги налились свинцовой слабостью, глаза щипало, но он сдерживал слезы. Ком застрял в горле, затрудняя дыхание еще больше, и Пак склонился ниже, утыкаясь лбом в пол, кусая губы. Он потянулся дрожащей рукой к карману джинсов, извлекая телефон и набирая заученный номер, и попал на голосовую почту. — Меня ломает, Ифань, — прохрипел Чанёль в трубку. — Если я еще хоть что-то значу для тебя, то ответь. Пожалуйста, ответь… Я, кажется, схожу с ума. И поднял голову, смотря в экран телефона, ожидая звонка.***
За размышлениями Ифань не заметил вызов, потому увидел лишь сообщение на голосовой почте, когда подошел к многоэтажке, в которой жил Пак, и решил глянуть время, чтобы убедиться, что тот еще не спит. Что удивительно, сообщение было от Чанёля, — он не удалил его номер за все это время, — и Крис спешно нажал на него, прикладывая телефон к уху и вслушиваясь в хриплый, такой любимый голос, что желал услышать так давно. В нем ясно звучали боль и отчаяние, находя отклик в его сердце, и Ифань не выдержал. Он убрал телефон и заскочил в подъезд, много раз нервно нажимая на кнопку лифта, будто надеялся, что тот тогда приедет быстрее и увезет его на нужный этаж. Боль и счастье смешивались в опасный коктейль: он был рад, что Чанёль ждал его, но ему было больно из-за такой долгой разлуки, из-за того, что Паку было больно тоже. Какую же глупость они совершили. Оказавшись на нужном этаже, парень в два больших шага достиг нужной двери и нажал на звонок; его трель раздалась за дверью, оповещая хозяина квартире о приходе гостя. Чанёль вздрогнул, оторвал взгляд от экрана, подскочил на ослабевшие ноги, оставив телефон на полу, и рванул к двери, протянув дрожащие пальцы к ручке, наклонив ее и потянув на себя. На пороге стоял Ифань, немного взъерошенный, с поблескивающими темными глазами, — он снял очки, — в которых отражалась безмерная боль, в глазах же Чанёля светилось отчаяние и неверие в то, что Ву тут. Он замер, как вкопанный, боясь, что стоит ему прикоснуться, как парень исчезнет. Исчезнет, как исчезал много раз в этой квартире, пока Чанёль бредил им. Крис сам сделал шаг через порог, вцепляясь пальцами в талию парня, прижимаясь лбом к его лбу, дыша тяжело и прерывисто. Он не исчез. У Чанёля просто сорвало крышу, он крепко обнял Ифаня, обхватывая его нижнюю губу своими, прикусывая, прежде чем жадно поцеловать, прикрывая глаза. Ву ответил на поцелуй, перенимая инициативу, целуя горячо, страстно, подчиняюще, заставляя Чанёля томно простонать в губы. Крис несколько грубо ухватил его за запястье, убирая руку Пака со своей талии, направляя ее на первую пуговицу своей рубашки, пока сам стащил куртку и оставил на комоде в прихожей, едва разорвав поцелуй. Крис делал шаг за шагом вперед, Чанёль вынужденно отступал, дрожащими пальцами хватаясь за пуговицы на рубашке Ифаня, расстегивая одну за другой, чувствуя, что китаец делает то же самое с его. Они яростно сминали губы друг друга, кусали их, сплетали языки, каждый пальцами свободной руки сжимал другого за талию, цепко и сильно, до красных следов. Ифань отстранился от губ Пака, его грудь тяжело вздымалась. Он стянул с него рубашку, после чего избавился от своей, приникая губами к шее, одаривая ее дурманящими сознание поцелуями. Чанёль глухо простонал, запрокидывая голову назад, запуская руки за край джинсов Ифаня, за резинку боксеров, сжимая бедра. Ву усмехнулся, прикусил до боли кожу на его шее, прорычав: — Ты говорил, что не будешь ждать. Чанёль убрал руки с чужих бедер, резко развернувшись и прижавшись спиной к груди Криса, потерся задницей о его пах. — Ты говорил, что не побеспокоишь меня. Чанёль подался вперед, качнув бедрами, потянув свои джинсы вниз, выступив из них и обернувшись. Ифань оказался ближе, чем он ожидал, и впился в его губы поцелуем, более страстным, нетерпеливым; его пальцы сжали ягодицы младшего, тот прогнулся в спине, уже грудью прижимаясь к груди Криса. Пак с трудом отстранился от таких желанных губ Ифаня, пальцами ухватив замочек и потянув его вниз, расстегивая ширинку, стягивая джинсы вместе с боксерами, целуя головку возбужденного члена. Прежде, чем он вобрал его, Ву вцепился в его плечо и дернул наверх, поднимая на ноги. — Я не разрешал, — выдохнул в чужие губы китаец, скользнув ладонями по бокам Чанёля, подступая к кровати. Пак, наткнувшийся на нее, не удержался и упал на мягкую поверхность; Крис тут же навис сверху, избавляя Пака от боксеров и устраивая его ноги на своих бедрах. Наскоро растянув Чанёля, Ифань приставил головку члена к его входу и толкнулся внутрь. Вырвавшийся громкий стон отозвался приятным легким звоном в ушах, Пак изогнулся под Крисом, вцепился в его плечи, прижимая плотнее к своему телу, и старший охотно уткнулся в сгиб его шеи, провел носом вдоль, оставляя яркий засос. Чанёль под ним протяжно, глухо, в наслаждении наслаждено стонал, подаваясь на каждый толчок, сжимая член Криса внутри, скользя ладонями по его спине, бокам, плечам, время от времени подцепляя короткими ногтями кожу, оставляя легкие царапины. Толчки Ву становились резче, глубже, он с удовольствием попадал по простате, поднимая голову от чужой шеи, чтобы видеть, как Чанёль выгибается, запрокидывает голову назад, поджимает губы и сдавленно стонет. Жар окутывал его тело, наполняя то приятной истомой. Сколько раз они уже занимались сексом на этой кровати? Убегая в свободные часы, скрываясь от мемберов, вжимали друг друга в поверхность кровати, что уж говорить о других надежных поверхностях, кусали друг друга, едва могли разорвать многочисленные поцелуи. Квартира Чанёля буквально была обителью секса, и как он выдержал здесь после ухода из группы? Чанёль внезапно подался назад, пользуясь тем, что Ифань перестал удерживать его за бедра, и перевернулся, восседая уже на Ву. Он свесил руку вниз с кровати, быстро высвобождая ремень из джинсов Криса, чтобы в следующий миг заключить руки китайца в плен. Тот, обычно проделывающий такое с Чанёлем, растерялся, попробовал приподняться с постели, но Пак прижал его к кровати. Темно-карие глаза смотрели с обидой. — Ты оставил меня. — Ты сказал не возвращаться. — Ты сказал, что тебе не для чего оставаться, — выдохнул Пак. — Развяжи, — прорычал Ву, дернув руками в разные стороны, но ремень лишь больнее стянул запястья. Чанёль приподнял уголки губ в насмешливой улыбке, медленно насадился на член Криса, после также медленно подался назад, почти выпуская его. Кончики пальцев парня пробежались по щеке старшего, по его губам. Чанёль обхватил ими соски, одновременно с этим насадившись на член Криса до основания, простонав, подавшись вперед, проведя кончиком языка по его губе, опустившись ниже, чтобы оставить засос между ключиц. Чанёль сжал член Ифаня внутри, парень под ним глухо простонал, снова дернул руками. Пак все же выпустил член из плена, скользнув вниз, обхватив ствол ладонью у основания, сжимая, вырывая шумный вздох, припадая губами к головке, обхватывая ее, обводя кончиком языка, вбирая член на половину и постанывая, посылая легкую вибрацию по и без того слишком возбужденному органу. — Чанёль, — сдавленно простонал Крис сквозь стиснутые зубы, толкнулся бедрами вперед. Пак убрал ладонь с члена, вбирая его полностью, как можно более глубоко, начиная поступательные быстрые и резкие движения головой. Ифань, боровшийся упрямо со своими путами, отвечал на них сдержанными стонами, толчками навстречу. Когда он ощутил, что разрядка уже близко, то Чанёль замедлился, вновь обхватил ствол ладонью, сжал, не давая кончить, но дразняще обводя головку языком, надавливая на нее кончиком. — Прекрати. — Попроси, — поднимая голову, произнес Чанёль. — Попроси меня об этом. Знаешь, как было невыносимо без тебя? Ты мерещился мне наяву, а затем мучал во снах. Тебя не было рядом, твои слова пластинкой заевшей проигрывались в моем сознании, а тебя не было. Я ощущал твои прикосновения, но тебя не было. — Цаньле! — Ифань подался вперед, с трудом усаживаясь на кровати, заглядывая в его блестящие от сдерживаемых слез темно-карие глаза. — Прости. Пак пришел в себя, вздрогнул, прикрыл глаза и вновь обхватил член губами, перестав сжимать его ладонью. Помутнение отступило, вернув зашкаливающее возбуждение, окутывающее, отзывающееся жаром в каждой клеточке тела. Ву с рыком кончил ему в рот, и Чанёль с каким-то своим, особым удовольствием проглотил его сперму. Парень отстранился, выпрямился, стягивая ремень с запястий Ифаня, и тот мгновенно ухватил его за плечо и впечатал в кровать, вновь нависая сверху. — Как же не вовремя тебя накрыло, — бархатно прошептал Ифань, с усмешкой оглядывая красные от возбуждения щеки Чанёля и затуманенные им же темно-карие глаза. Китаец протянул руку к возбужденному органу, издевательски провел по стволу кончиками пальцев, нажав подушечкой большого на головку. Чанёль простонал, вышло как-то жалобно, вызвав приятную дрожь по телу у Ифаня, который при виде такого Пака возбуждался по-новой. — Стоит ли мне облегчить твое состояние или поработаешь руками в душе, м? — Ифань, — умоляюще и хрипловато выдохнул присмиревший Чанёль, — пожалуйста… Крис хмыкнул, рывком перевернул его на живот, резко входя на всю длину внутрь, принимаясь словно обезумевши вколачиваться в его тело, вырывая крики, переходящие в протяжные стоны наслаждения. Он замахнулся, обрушив ладонь на ягодицу, в комнате послышался шлепок, Пак вжался в кровать, в которую его впечатывал Крис, болезненно простонал, сжался. Ифань снова замахнулся, раздался еще один шлепок, Чанёль уже вскрикнул — ягодица и без того еще горела и покалывала от первого удара по ней. Ву вместе со следующим резким толчком достигая простаты, шлепнул младшего еще раз. На глаза Чанёля навернулись слезы, наслаждение и боль смешались, он выгнулся, сжал член Криса, и оглушительно простонал, комкая одеяло в пальцах. Китаец сжал его волосы у затылка, потянул на себя, заставляя младшего запрокинуть голову назад, открыть шею, чтобы в следующий момент несдержанно и сильно укусить нежную кожу, оставляя след зубов, чувствуя металлический привкус на языке и губах. Чанёль вскрикнул, Ифань свободной рукой ухватил его за бедро, возобновляя толчки, насаживая его на свой член сильнее. Их обоих надолго не хватило. Ву кончил с полурыком-полустоном, Чанёль протяжно и томно простонал, обмякая, тяжело дыша и подрагивая. Старший отпустил его волосы и младший уткнулся носом в одеяло. Ифань скользнул взглядом по укусу на шее, по капелькам запекшейся крови, по горящей и покрасневшей заднице Чанёля. Посмотрел на его бедра, по которым стекала сперма, и облизнул пересохшие губы. Оттраханный Пак Чанёль, определенно, выглядел превосходно.***
Ифань смотрел на спящего Чанёля, крепко обнимающего его, устроившегося под самым боком. Теперь, когда солнце взошло, он понял, что его мир вновь стал красочен, боль и вина не разрывают на части, а приятное тепло распространяется от груди по всему телу. Ему не хватало Чанёля, безмятежно улыбающегося во сне, так жадно обнимающего его. Но надо было идти. Надо было снова исчезнуть, чтоб опять не наговорить много всего перед уходом. Крис только хотел встать с кровати, как Чанёль обнял его крепче, открывая глаза, поглядывая сонно. — Не уходи. После съемок… Я поеду с тобой в Китай.