«Заблудиться бы…»
Так думала шедшая под дождем старшеклассница. Она не смотрела вперед, назад, направо или налево. Даже вид собственных ног был ею забыт. Взгляд серых глаз застилала мгла нависшего над асфальтом тумана. Не переставая шёл ливень. Но какой он — холодный или теплый? Девушка и того не понимала. Её одежда давно промокла, а сейчас ткань просто обдувалась холодными потоками воздуха. Вокруг ни души. Мимо девушки проезжали автобусы, грузовые машины, автомобили, изредка мотоциклы. Странно, но почти каждый транспорт останавливался при виде неё — неужели своеобразное выражение манер или что-то другое, но в том же духе? Жалость, например. Может, они увидели, как она промокла до нитки, или то, как ветер вывернул наизнанку зонт и сломал все спицы в нём? Однако старшеклассница теми же размеренными шагами в никуда шла по устланной гравием дорожке. Травинки не выдерживали грузных капель и те, мгновенно падая, орошали бедные почвы школьного двора. Цветы, не видя надобности в выражении своей естественной красоты, закрывали свои бутоны и, теряя яркие оттенки из-за темноты, засыпали, как попугаи, когда на их клетку накидывают тёмную материю. Даже насекомые не подавали признаков жизни. Если и были такие, которые не успели спрятаться от ужасного ливня, как от настоящего наводнения, они начинали барахтаться в жуткой песчаной грязи и лужах, как ещё не умершие утопленники. И ведь не поможешь им — не увидишь их в этих потемках, ничтожно маленьких и беззвучных. Она же могла их разглядеть, но не в силах была помочь. Вместо этого девушка искала калитку — вход в школьный сад. Это были ржавые железные ворота с распахнутой деревянной дверцей, снизу слетевшей с петель. Раскинувшийся вид нельзя назвать нестандартным: беседка, дикая растительность, клумбы, статуя, а в одном из углов огромная урна. Словом, ничего особенного. Потому старшеклассница и не взглянула на окружающий её мир, не остановилась, ни о чем не задумалась, только ведомая условно-рефлекторными двигательными навыками держала путь к беседке. Её тело практически не имело веса: оно было лёгким, словно перышко, из-за чего не замечала ни жижы под туфлями, ни грязной воды, которая в виде брызг уже легла на её капроновые колготки. Стены беседки представляли из себя железные пластины, которые сцеплялись друг с другом как и в жалюзи. Здесь же стояло старое кресло-качалка и пара скамеек, а также стенд с рекламой. Но ею тут и не пахло. К доске были прикреплены скотчем вырезки из газет. Один из заголовков гласил следующее:«Старшеклассница покончила жизнь самоубийством».
Возможной причиной суицида следователи считают наркотики. Мать пострадавшей за несколько дней до этого постоянно находилась «под кайфом». Да и результаты медицинской экспертизы подтвердили, что женщина имела дела с наркотическими веществами. И не один раз. Вероятно, что толчком могли послужить и иные обстоятельства… «Так просто разрушилась жизнь. Как будто карточный домик, который рухнул после легкого дуновения ветра», — размышляла девушка, держа мокрую вывеску в руках. «Омерзительно.» Под статьёй было напечатано фото пострадавшей. Девочке нельзя дать и тринадцати лет. На лицо явный синдром Дауна: глуповатый взгляд, косые глаза с приподнятыми уголками — не иностранка, короткая и вместе с тем широкая шея, нос кажется укороченным, коротковатые конечности, полное тело. Целая солянка всего! Здесь описывались и достоинства Юли — так звали погибшую. Например, она любила игру на скрипке, но из-за здоровья ей пришлось отказаться от хобби, которое могло бы принести ей известность. Каждая подробность, указанная в газете, наталкивала на мысль, что это какая-то новая форма пропаганды — предостережение будущих поколений от ошибок нынешних взрослых. Какая нелепая попытка! Угрюмая и хмурая, старшеклассница ещё долго бы стояла на одном месте, склоняясь над очередной вырезкой, если бы не услышала эхо, доносившее с собой и звук грозы, и громовой голос. — Как тебе этот потусторонний мир? — полюбопытствовал некто, не скрывая насмешки. — Нравится? Такой же мрачный и пустой, как и внутренний мир большинства современных подростков. — Неизвестный кашлянул. — А что в нем может быть прекрасного? — в ответ поинтересовалась девушка с нотками мизерного любопытства. — А ты не замечаешь? — Нет. И вообще… Где я? Вблизи её уха раздался свист, однако рядом не было никого, кто воспроизвёл бы его. — Тебе необязательно знать ответ прямо сейчас, — глухо оповестил некто и вновь кашлянул. — Что это значит? — и обернулась. Но итог такой же: никого и ничего не оказалось поблизости. Та же дикая растительность, заросшая мхом скульптура и клумбы, окружённые округлыми гранитными булыжниками. — Ты просто должна выбрать то, чего желают твой разум и сердце. — А выбор огромен? — Мысли вслух. — Не слишком, но и того с лихвой хватит. Хочется ли тебе жить? Подобный вопрос поставил девушку в тупик. Хочет ли она жить? Что за чудной вопрос! Как о таком вообще можно задумываться, если ответ очевиден?! — Хочу ли я жить? — понурив голову, пробормотала под нос. — Это шутка такая? Конечно, хочу! Какие могут быть варианты?! — Вспылила. — Уж лучше я проживу свою жизнь без сожалений, а не умру рано, бесследно исчезнув. И к чему вообще выбирать смерть без причины при наличии средств, которые могут обеспечить будущее? Я не фаталист, который смирится с любым поворотом событий! — Хороший ответ. Ни с того ни с сего девушка испытала резкую головную боль, похожую на удар ножа в грудь. И находясь не в том состоянии, когда её можно контролировать при помощи медикаментов или рассудка, внезапная слабость дала знать о себе: голова стала тяжёлой, будто на неё положили свинцовый груз, ноги начали подкашиваться. Но кто-то появился из ниоткуда и удержал её, когда она падала. Единственное, что старшеклассница запомнила о том, кто её поймал, — его кроткую улыбку.***
— Разряд! — раздалась чья-то команда. — Ещё разряд!.. Поручение повторялось ещё несколько раз до тех пор, пока электрокардиограф не показал, что у лежащей на операционном столе пациентки состояние стабилизировалось. Блондинка сделала глубокий вдох, который делают дайверы перед погружением в воду, и, широко распахнув глаза, обратилась к хирургам: — Где я? — Вы в операционной, — невозмутимо отозвался врач. — Как себя чувствуете? — Правда? — сначала не поверила она, но тут же опомнилась и, как ни в чём не бывало, добавила: — На миг я признала другое измерение своим домом. — Милая, как ты? Уже ничего не болит? Голова не кружится? Температуры нет? Мать, потрёпанная годами и испытаниями, через каждые пять-десять минут интересовалась самочувствием дочери, а та в ответ на весь допрос бросала неловкое «со мной всё в порядке, мама». Возможно, то, что она испытывала называлось иначе, однако от столь чрезмерной заботы девушка смущалась, пыталась отговорить заботливую мамочку от идеи «посещать дочурку ежедневно», но вместе с тем в груди поселялось очень тёплое и окрыляющее чувство, которое делало данный миг ещё более сопливым. Эх, подобная сентиментальность заставила старшую сестру пустить скупую слезинку. Не смотря на обстановку, младший брат вёл себя более сдержанно: — Я рад, что ты в порядке, Натали!.. — не успел закончить он. — Я тоже, — хихикнула. — Я не договорил! — Прости, — ласково произнесла старшеклассница и потрепала мальчишку по русым волосам. Он широко улыбнулся. Видимо, прощение было принято. — Я пообещал братику, что буду постоянно тебя навещать и носить сладости, которые мы очень любим есть во время совместного прохождения игр! Ведь в больнице не продаются такие сладости! — сказав это, Дима отвернулся. Кончики его ушей заалели. — Как это мило с твоей стороны, братишка! После Натали притянула к себе смущенного мальчишку и, не обращая внимания на его сопротивление, крепко обняла, поблагодарив за все прекрасные вещи, которые он для неё сделал. Хотя ничего особенного, собственно, он и не совершал. Дима был собой и всё тут. В итоге ему пришлось сдаться и принять частичку от той атмосферы сентиментальности. Но долго мальчишка и девушка не обнимались: Натали начала щекотать брата. Из-за неожиданности Дима начал громко смеяться, чем напугал лежащую в соседней палате старушку. На место событий сбежалась пара медсестёр и мать ребят. Разумеется, влетело всем троим. — Каким же реалистичным был тот сон… — Блондинку посещали разные мысли на счёт него. — И действительно ли это было им? Даже не верится. Я в нём будто целую жизнь прожила, — пролепетала она, облегчённо выдохнув и вытерев выступившие капельки пота на лбу. Ей никогда не приходило в голову, что в мире творится огромное множество загадочных вещей, разгадки на которые не находились часами, месяцами, годами, даже десятилетиями и веками… Только сейчас Наталья захотела задуматься о том, кто она в этом мире — капля в море или нечто большее? Что ей нравится больше — танцевать или проводить время в кругу родных и близких? И можно ли выбирать из двух совершенно противоположных вариантов? Хочет ли она вообще учить французский и итальянский? — Кажется, все уже ушли. — Знакомый голос прервал бесконечные тёрки истинного «я» блондинки с философской стороной. — Да, минут двадцать назад, — моментально отозвалась девушка и также быстро ещё больше укуталась одеялом. «Спряталась». — Как ты? — спросил парень и, судя по бряцанию, выложил из больничного халата ключи и телефон на деревянный комодик и, взяв маленькую табуретку, сел рядом с койкой. — Странно как-то, — буркнула в подушку Натали. — Все расспрашивают меня про здоровье, беспокоятся. Вот они, давно неведомые эмоциональные состояния, — неловкость и смущение! — Естественно, о тебе все переживают. Ты чуть не погибла. Когда сам услышал о произошедшем от твоей матери, — на секунду он прервал речь, —…я подумал, что какая-то часть меня умерла. — В голосе прозвучала нескрываемая грусть и волнение. На несколько секунд в комнате наступило затишье. — Научись для начала заботиться о себе, Кай, а после обо мне думай. — Ладно-ладно. Теперь моя очередь. — Натали, навострив уши, замерла в предвкушении. Частично она догадывалась, что скажет шатен. — Хватит лежать, отвернувшись к стенке. Мне надоело разговаривать с твоей спиной! — И всё-таки мне чертовски повезло. — Вновь зазвучала старая пластинка. — С чего вдруг ты снова задумалась об этом? — переведя взгляд с улицы на лицо девушки, Кай заметил, как задрожала её правая рука, и, поняв, что не нужно ничего говорить — она сама всё расскажет — положил поверх её ручки свою ладонь. — Мужчину, с которым я ехала, не сумели спасти… Он умер в машине… — упавшим голосом произнесла Наталья. — Этот мир — вечная ирония судьбы… — Поднялся с табуретки и присел около неё на кушетку. — Постоянно играет с человеческими жизнями, словно в казино рулетку. Так что не стоит воспринимать всё слишком серьёзно, Натали, — мягко улыбнулся. — Следуя твоим словам, — она положила свою голову ему на плечо и уже сама взяла его за руку, — выходит, что вся наша жизнь — это такая пустая и глупая шутка… — Почему бы и нет? — усмехнулся Кай. — Чудаки мы. Причём оба.