The possibility of love

Угольно-черные волосы молодой женщины аккуратными волнами лежали на алом плаще. Она могла бы быть королевой, могла рушить империи и ставить своих врагов на колени, но сейчас кончики ее тонких бледных пальцев дрожат, стоит ей лишь взглянуть на него. -Как ты могла? — его слова словно лезвие ножа легко скользят по ее кровоточащим ранам внутри, заставляя кровь хлестать с новой силой. Каждое слово, взгляд, даже движение — все пропитано злостью, разочарованием и болью, — Я учил тебя совсем не этому. Она решилась взглянуть в глаза мужчине. Его аккуратную бороду еще не тронула седина, но она знала, что он мудр не по годам. Темный плащ хлестал лодыжки, стоило его хозяину вновь нервно дернуться и поменять направление. Маг нервно кружил по залу, в то время, как девушка сидела, понуро опустив голову, сминая пальцами свой зимний плащ. -Я всего лишь хотела… -Это не имеет значения. Ты выпустила на волю великое зло, которое даже я не в силах остановить. Это зло будет сжирать весь мир веками. Это все сделала ты, — он остановился, посмотрел своими карими глазами на неё, и девушку резко кинуло в жар. Она встала. -Да как ты смеешь! — гнев так резко закипел в ее душе, что даже она испугалась. Она вытянула руку и одним движением ударила собеседника о каменную колонну. Она испугалась… причинила боль любимому. Тому, о ком так отчаянно мечтала на протяжении десяти лет. С того самого момента, когда он стал ее учителем, стал учить ее светлой магии. Резко в голове что-то щелкнуло. Он ее никогда не любил. Она была готова положить весь мир к его ногам, но для него она всегда была лишь ребенком, учеником. Он никогда не видел в ней женщину. Был влюблен лишь в свою светлую магию и в своего короля, которого всеми силами старался защитить. Злость очернила ее сердце. Она щелкнула пальцами, потолок стал рушится, она слышала его крик. Еще один щелчок, и вот она уже в ночном лесу. -Ты не смог принять мою любовь, но тебе придется принять мой гнев. Я разрушу весь твой мир, и все мои предшественники будут уничтожать все то хорошее, что ты так берег. Добро не сможет побеждать вечно, Мерлин. *** Слух о том, что оба главных старосты находятся в больничном крыле, разлетелся по школе быстрее, чем Пивз летал от близнецов Уизли. Профессор Дамблдор был встревожен, но ничего не говорил, он лишь задумчиво смотрел на старост, отчаянно пытаясь выяснить, как же им помочь. Кровати Малфоя и Грейнджер по приказу директора были поставлены рядом. Школа шумела, и лишь профессора могли успокоить учеников, временно назначив на пост других старост. Пенси приходила часто. Джинни хотелось крикнуть, чтобы она убиралась прочь, но не могла, она чувствовала тоже самое, что брюнетка , потеряв одного из самых важных людей в ее жизни. Старосты страдали по-разному. Гермиона металась по подушке, лоб ее был ненормально горячим, из глаз текли слезы, а из носа иногда кровь. Джинни чувствовала ее жар через одеяло и одежду, но все равно крепко сжимала руку подруги. С Драко же все было по-другому. Его глаза были плотно сжаты, будто он вот-вот их откроет, со лба скатывались капли ледяного пота, зубы были стиснуты так, что Пенси казалось, что она слышит, как они скрепят и крошатся. Мадам Помфри пришлось вызвать профессора Снейпа, чтобы он увел плачущую Пенси и Фреда Уизли, чтобы он унес засыпающую сестренку на руках из больничного крыла. Девушки не хотели уходить, они сидели допоздна уже пару дней и стали чувствовать некую связь. На третий день совместного пребывания старост в больничном крыле, Джинни ушла с последней пары и тихо сидела в пустом помещении, надеясь, что ее подруга проснется. Когда кончились уроки, она услышала, как дверь тихо открылась, и зазвенели каблуки Паркинсон по каменным плитам. Джинни устало повернула голову, когда брюнетка остановилась рядом с ней. Она без слов протянула ей дымящуюся кружку кофе, вторую она держала в правой руке. Джинни мысленно поблагодарила слизеринку и, попивая обжигающий кофе, продолжила наблюдать за подругой. После отбоя, мадам Помфри проверяла больных и, подойдя к койкам Драко и Гермионы, заметила, что девушка стала метаться меньше, а парень ровнее дышать. Женщина увидела, что их руки свисали с кроватей и находились в паре сантиметров друг от друга. В голове мадам Помфри появилась идея, она отошла за свою ширму и, взмахнув палочкой, подняла руку Гермионы в воздухе. Когда пальцы молодых людей соприкоснулись, комнату осветила резкая вспышка, а потом оба со стоном проснулись. Лекарь покинула больничное крыло, зная, что теперь, когда оба проснулись, старосты наконец в порядке. Наконец и она заснула спокойно, впервые за неделю. Гермиона села так резко, что в глазах заблестели звезды. Драко старался выровнять свое дыхание. -Так это был ты… — прошептала она, — это же невозможно. Ты потомок Морганы? Малфой молчал несколько минут, немного опешив от того, что девушка была рядом и разговаривала с ним спокойно, без обычных нападок. Нет. Это попросту не может быть Грейнджер. Та прекрасная эльфийка, высокая, стройная, невероятно приятная… это не заносчивая, нахальная, жалкая грязнокровка. Он ведь ее еще и целовал… Малфой дернулся, дрожь прошла по всему телу. -Я потомок Морганы, но ты… Ты попросту не можешь быть потомком Мерлина, — сказал он тихо, смотря в темноту перед собой и пытаясь сфокусировать взгляд на койке напротив. -Почему? — девушка хмуро на него посмотрела. Сейчас она чувствовала себя прекрасно, никакого головокружения, никакой боли. -Кровь слишком грязная, — просто ответил Малфой, пожав плечами. Он так и не смотрел на нее. -Что ты сказал? Ну-ка повтори, если хочешь, чтобы я врезала тебе еще раз, — зарычала девушка, скидывая одеяло. Драко поднялся, поправил смятую рубашку, повернулся к Грейнджер, разглядывая ее спутанные кудри, затем он медленно подошел. Столько язвительных ругательств и непристойных слов вертелось на его языке. Девушка вздернула носик, луна осветила ее карие глаза, а парень остановился как вкопанный. Эти глаза. Как он мог не заметить. Он знает эту зазнайку пять лет, и не смог понять, что глаза у нее и той эльфийки одинаковые, эта дерзость, смелость. Ноги сами понесли его прочь из больничного крыла, он вздрогнул, когда Грейнджер крикнула его фамилию, но не остановился. Утром девушку выписали, сказав, что она в полном порядке и готова приступить к обязанностям старосты прямо сейчас. Она не виделась с Малфоем до самого вечера. Друзья не отходили от нее весь день, она видела, как расцвела Джинни, как только ее увидела, испугалась от того, что лежала в таком состоянии неделю. -И ты была со мной всю эту неделю? Джинни… — рыжеволосая ничего не ответила, лишь крепче сжала ее руку и продолжила есть свой омлет. После отбоя девушка шла из гостиной Гриффиндора, и завернув за угол, заметила тень, которая пересекла коридор. -Кто здесь? Отбой уже был, — подняв палочку с огоньком на конце, сказала девушка. Пройдя дальше по темному коридору, она поняла, что за пять лет ни разу здесь не была. Резкий вопль больно ударил по слуху. Что-то небольшое, но сильное налетело на нее. Это был какой-то зверь, или что-то подобное, она не видела. Голова Гермионы резко встретилась со стеной замка. Животное набросилось на нее прежде, чем она успела занести палочку. Одним движением оно разодрало блузку на ее груди, оставив три глубоких пореза. Девушка закричала от боли, кровь тут же начала заливать белоснежную рубашку, — Остолбеней! — прокричала она. Животное увернулось, хотело напасть еще раз, но девушка отогнала его заклинанием, и оно скрылось в ночи. Староста слабо прислонилась к стене. От боли в груди потекли слезы. Замок уже спал, а староста школы истекала кровью, почти потеряв сознание в одном из уголков коридоров школы. Малфой старался прочитать одну страницу уже около часа, в голову лезли разные мысли. В следующее мгновение он почувствовал боль в затылке. Ошарашено выбросив книгу из рук, он встал. Оглянувшись, он понял, что в гостиной старост кроме него никого нет. Еще миг и парень падает на колени от резкой боли в груди. Расстегнув рубашку, он увидел на груди три царапины, которые стали быстро затягиваться, но боль не ушла. -Не может этого быть… Он выбежал из гостиной так быстро, как только мог. Перепрыгивая через ступени движущихся лестниц, он увидел развилку. Какая-то сила толкнула его влево, парень повернул. Забредя в темный коридор, он подумал, что потерялся, но затем слух уловил слабый стон. -О Мерлин… ты, — выронив палочку, он в шоке сел на колени рядом с Гермионой. Ее рубашка была пропитана кровью. Он поднял палочки, засунул их поглубже в карман, чтобы не выпали, и аккуратно подняв девушку на руки, он побежал в больничное крыло. Голова жутко болела, но девушке казалось, что через эту боль она может разобрать шепот: «Ты только не умирай, не умирай…»