Terra in una gabbia d'oro / Заточенная в Золотой Клетке

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! ПОТРАТЬТЕ ЛИШНЮЮ МИНУТКУ, ПРОЧИТАВ МОЕ ПОСЛАНИЕ! Снова я с вами, и снова хочу поблагодарить вас всех. Огромное вас спасибо за терпение, в ожидании новых глав, понимание и конечно же коментарии. Спасибо, что подарили нашему фанфику 50000 просмотров на этом сайте! Большое-пребольшое спасибо так же тем, кто регулярно отписывается после новых глав - это очень приятно. Уважаемые читатели, которые забывают или не успеваю этого делать: Я не прошу у вас писать рецензию, или сочинение, но написать всего лишь "спасибо" или хотя бы поставить смайлик - не сложно и много времени не займет! Милые мои, фанфик медленно но верно идет к своему завершению. осталось примерно 10-11 частей, в связи с чем прошу ВСЕХ кто читает эту работу, читал или только будет читать - ОСТАВЛЯЙТЕ ОТЗЫВЫ! Ваше мнение и оценка очень важны для меня. Я крайне благодарна и тем кто высказывает все свои эмоции в комментариях (это то, что я больше всего люблю), и тем кто просто отписывается с благодарностью... Я всегда рада новым читателям, и говорю им "добро пожаловать"! Расскажите о истории друзьям, если она запала вам в сердце. Этот фанфик - начало большого пути, который я открыла перед собой на этом сайте. Спасибо за поддержку. P.S Те кто не оценил фанф "нравится" (зеленая кнопочка после главы) - сделайте это в самое БЛИЖАЙШЕЕ время, что бы поднять фанф в рейтинге других произведений. Благодарю ещё раз. Искренне ваша, AlshBetta __________________________________________________________________________________________________ После сытного завтрака Эдвард решил, что после тяжелой ночи им нужно увидеть что-то необычное и прекрасное. Поэтому он и выбрал для их сегодняшнего посещения музей картин Сальвадора Дали. Для Беллы оставалось тайной и загадкой то, куда они отправлялись, и поэтому когда она снова оказалась в машине Каллена, любопытство снедало её, и она в усиленным вниманием вглядывалась в пробегающие мимо пейзажи. Эдвард улыбаясь наблюдал за ней со своего места. Чем больше он смотрел на неё, тем заметнее для него становилось, что почти вся боль, терзавшая сердце его девочки испарилась. Одна ночь, одна истерика, и все позади! Господи, как же ему так забыться? Как же ему отпустить прошлое и больное так быстро? Неужели это возможно только для Беллы? В прекрасных шоколадных глазах его сокровища теперь не было страха и неуверенности, не было всепоглощающей ярости, не было слез. В них искрилось счастье, искрилась нежность и любовь. Эдвард теперь видел в своей девочке ту изначально заложенную в неё невинность, наивность и сердечную доброту. Каждый её взгляд, направленный на него излучал только ласку и любовь. И от радости за неё у него самого замирало сердце. Он был доволен тем, что с ней все в порядке, что с ней все хорошо. Ей действительно нравились розы, и он пообещал себе каждый день, оставлять их для неё на подушке, если такие мелочи могут порадовать Беллу. После посещения музея планировалась прогулка в тихом, залитом солнцем лесу и пикник там же. На вечер им уже был заказан частный сеанс в кинотеатре на «Титаник». Белла смотрела очень мало фильмов, и он мог бы предложить сотни вариантов тех, которые она не видела, но ему показалось, что именно оскароносный «Титаник» соответствует их ситуации, и возрождает наиболее важные для человека чувства. Последующие дни так же были расписаны Эдвардом для самого лучшего времяпровождения рядом с девушкой, перед тем как она услышит его предложение руки и сердца. Словно в детской сказке у него три дня, что бы остаться с ней навсегда. На закате третьего дня – словно бы в Русалочке – он должен надеть на неё обручальное кольцо, а на следующее утро обвенчаться в церкви. Воистину его жизнь похожа на сказку, только эта сказка делится на два разных периода – до встречи Принцессы, то есть Беллы, и после неё. Сказка была мрачной, и совсем не радостной. Хэппи-энда не было бы, если бы ни она. После знакомства с ней сказка превратилась в диснеевский мультик со вспышкой позитива и счастливым концом. Ведь русалочка же стала счастливой, обрела своего принца, несмотря на все скопившиеся проблемы. И он сделает все, решительно все, что бы их сказка закончилась счастливо, со словами «и жили они вместе долго и в радости, и умерли в один день, состарившись». В музее Белла с энтузиазмом и детским восторгом разглядывала потрясающие картины человека, сбежавшего от реальности в мир своих фантазий. Из сотни изображений ей было сложно выделить какое-то одно, или хотя бы несколько, но, все же сильно постаравшись, она отличила одну картину, в коей нашла больше всего умиления, и коей больше всего восторгалась: Картина называлась «Ласточкин Хвост» и была датирована 1983 годом. На белом фоне располагались многочисленные, тонки черные линии, и одна яркая, красная, изогнутая фигурка. Беллу привлекла эта картина тем, что в ней отражалась её судьба. Те же запутанные линии, по которым она плутала. В роли Эдварда выступала та самая фигурка, то самое яркое пятно, просветившее её жизнь, состоящую из серых и белых цветов. На фоне белого фигурка выделялась, пылала и горела. Она действительно была похожа на Каллена – он тоже выделялся, он был прекрасен, он был добр, был жесток. Наверное, пройдя по всем эти лабиринтам, изображенным на картине, девушка вскоре смогла бы достигнуть заветной красочной фигурке. Ей несказанно повезло, что она уже достигла своего запретного плода, и наслаждается пребываниям рядом с ним. Воистину, её любовь к Эдварду нельзя измерить, нельзя уничтожить – это чувство, словно время, которой уже нельзя обернуть назад, нельзя возвратить в прошлое. Нескончаемый бег часов, вот что такое её любовь! Неиспепелимая, нерушимая, неисчезающая и вечная! Вечная и безвозвратная! Только к нему, только к Эдварду! Сам же Каллен разглядывал другие картины Сальвадора, и был крайне увлечен каждой. На каждой он находил что-то из своей жизни, что-то из своей судьбы. Ему были понятны те странные пейзажи, которые характерны для этого испанского художника, и о смысле которых не догадывались другие. Рассматривая каждую картину, он видел себя и Беллу в роли каких-то элементов на холсте. Это могли быть деревья, птицы, и даже облака. Не порочные, белые, прекрасные, или же наоборот – серые и мрачные, наполненные дождевой водой, готовой вылиться на головы собравшихся под ними. Все это – жизнь, жизнь неисповедимая и бесповоротная. Для него не было никого важнее в этом мире, чем Изабелла, его продолжение, его дочь, его любимая малышка, он не думал что сможет встретить женщину, способную полюбить его таким, какой он есть, способной принять все его недостатки. Он не надеялся найти её, и даже не искал. Видимо решив, что с него достаточно испытаний, судьба подарила ему Беллу. Подсунула ту самую синюю папку, где он впервые увидел её, и где отчаянно пожелал её для себя. Это был его эгоизм, или приготовленная судьбой ловушка? Как бы там ни было, счастье переполняло Эдварда каждый раз, когда он смотрел на Беллу. Даже когда он был зол, он не доходил до крайностей, пытался успокоить и себя и её, и долго был готов вымаливать прощение. Белла прощала, поступала ни так как большинство, кричащее в лицо одно, а за спиной проворачивающее другое. Она была совсем иной, непорочной, чистой и милой. И пусть она испытала боль, узнала о страданиях так рано, когда она была рядом с ним, он был уверен, что не увидит ничего кроме смеха на её прекрасном лице. Он чувствовал себя зависимым от этой девушки, чувствовал, как в нем просыпаются давно забытые инстинкты привязанности. Когда она рыдала, он тоже был готов рыдать с ней, когда она смеялась, он готов был смеяться вместе с ней, когда ей было плохо, он чувствовал её трагичное положение как свое собственное…лишь недавно он понял что это и называется любовью, той, которую ничем нельзя убить. Его любовь к Белле вечна и безвозвратна в прошлое. Дошло до того, что если бы ему предложили обернуть время вспять, дабы вернуться к Изабелле и предотвратить трагедию, он не согласился бы. Он не согласился бы, и вначале это открытие его испугало. Он не хотел забывать дочь, хотел любить её той же прежней любовью, и, наверное, поэтому долго прятал искренние чувства от Беллы. Прятал да тех пор, пока не понял, что он может любить их обеих, любить разной, но невероятно сильной любовью. Они самые главные женщины, что были и есть в его жизни. Он никогда не потеряет ни одну из них, потому что память его не отшвырнет воспоминания о Белль, и насладится близостью Беллы…Он любит их обоих, и всегда будет любить! Когда после музея они с Беллой направились на прогулку в лес, в машине не было произнесено ни слова. Они молчали, но теперь в этом молчании не было прежней отдаленности, неуверенности или страха. В этом молчании теперь сочеталось то, чего они не могли выразить вслух. Их чувства к друг другу, их переживания.…Каждый думал о любимом человеке, и это придавало им сил и надежды, окрыляло их. Во взгляде Беллы Эдвард видел все, что только мог пожелать – любовь, верность, доброту, ласку, нежность и обожание. Он видел в её прекрасных очах те чувства, которые отражались и в нем самом. Когда они подъехали к лесной поляне, и вышли из машины, первое что он сделал, это практически подбежал к Белле, подхватывая её на руки, и кружа по зеленой лужайке. Она радостно засмеялась, и в её глазах, эмоциях и словах не проступило ни капли испуга. Теперь все это позади, вся та ерунда, что случалась с ней. Она счастлива, и делает счастливым того, кто рядом с ней. Солнце, отражаясь от крон деревьев, освещало поляну, на которой, все ещё держа на руках свое самое главное сокровище, Эдвард целовал Беллу. Он целовал её мягко, нежно и любяще. Никакой жесткости, никакой страсти. Каждый поцелуй имеет свое значение, и каждый поцелуй применяется в определенной ситуации. Это их соприкосновение губ говорило только об одном, и ни о чем более: «Я люблю тебя!». Наверное, это самые важные слова на свете для любого человека, который когда-либо жил на свете. Радость матери, увидевшей свое дитя впервые, радости солдата, вернувшегося из армии, с войны, и заставшего в живых свою жену и семью…Радость бывает разной, но отчего бы она ни появлялась, она излучает лишь счастье. А его счастье – это Белла, то же самое, как и он – её. Их с Беллой прогулка действительно прошла на славу, они разглядывали листья, зелень и мелких грызунов, пробегавших по зеленому ковру. Все это время они не разжимали рук, как никогда наслаждаясь близостью друг друга. Безоблачное небо, яркое солнце, прекрасная окружение, пейзаж – все свидетельствовала о том, что этот день будет лучше всех иных, и станет замечательнейшим из всех прошедших на данный момент. После обеда, когда солнышко начала медленно клониться к горизонту, они вернулись на ту самую лужайку, куда приехали, и отведали вкуснейших блюд, привезенных Эдвардом. Белле нравилось все, что бы она ни ела, если рядом был Каллен. Индейка, салаты, изысканные десерты – все это было невероятно вкусно и прекрасно, но она не смогла бы есть это, если бы не присутствие мужчины. Без него она ощущала себя пустой, незащищенной, оставленной. Она постоянно изводила себя волнением и необъективными страхами. Действительно, за это недолгое время Эдвард настолько сильно вошел в её мир, душу и сознание, что и минута без него казалась ей бездарно и безрадостно прожитой. После обеда, когда солнечные зайчики снова вернулись, она подняла Эдварда с покрывала, затевая новую игру. Белла любила, когда Эдвард догоняет её, а догнав, ласково и не жестоко, как Чарли, прижимает к себе и целует локоны. Поэтому сейчас она была преисполнена энтузиазмом снова поиграть с ним, и была крайне довольна его согласием. Самому Эдварду гораздо больше нравилось то, что происходило после поимки Беллы, но что бы насладиться этим, он вынужден был терпеливо сносить их игру, пробегая за ней половину леса. Она на удивление быстро бегала – может он не зря дал ей кличку олененка Бэмби? – грациозная, маленькая и хитрая, она словно лань неслась по лесным просторам, и иногда Эдварду было тяжело угнаться за ней по извилистым тропинкам, и между древесных корней, через которые, в отличии от Беллы, он пройти не мог. И поэтому, сейчас, после третьего раунда «догонялок», он решил на время прекратить веселое занятие, чувствуя, как в легких сгорает кислород. Но в отличие от болезненных ощущений из-за воспоминаний, это можно было расценивать как шалость. Любую боль он готов сносить во имя Беллы, только бы она не страдала…сейчас её боли нет, но его-то осталась, никуда не делась и не испарилась. Она в нем, только глубоко внутри эти дни, что бы не дай бог не испортить их счастливые, и возможно последние дни наедине и рядом, в любви и гармонии.…Если Белла откажет ему, он не будет знать что предпринять, будет, наверное, разбит и безутешен, несмотря на всю глупость этих действий. Скорее всего, если сказать девушке что брак спасет её от Чарли, она с готовностью примет его предложение, даже переступая через себя.…Но каким бы не безумным казалось мужчине свое желание, он собирался воплотить его в жизнь: Он хотел, что бы не под страхом возвращения к извращенцу-отцу, а из-за любви к нему, Эдварду, из-за желания всегда быть рядом с ним, она ответила «Да», принимая кольцо, и соглашаясь, стать его женой. Может быть, это и было бредовой идеей, но он желал только этого. Только того, что бы она вышла за него по собственной воле, а не порабощению.…Но эти мысли пока стоит откинуть подальше – до заветного дня ещё двое суток. Двое суток надежды и волнения…Вот черт! Сейчас, оперившись о корягу и отгоняя назойливые мысли, Эдвард, тяжело дыша, вгляделся в горизонт, разыскивая маленькую фигурку. - Белла! – крикнул он, смотря вперед внимательнее, и замечая что-то движущееся у края леса, ближе к лугу. То самое существо, которое он разглядел, обернулось на его зов, и опрометью кинулось в его сторону. Все ещё держась за корень для опоры, мужчина по мере приближения фигурки узнавал в ней Беллу, и пытаясь справиться с дыханием, улыбался. Она была так красива, когда бежала к нему через лес. Свет солнца играл на её локонах, отчего они светились золотом, смешанным с шоколадом, а глаза, эти каштановые омуты, сводили его с ума. Преисполненные искрящимся счастьем, они были обращены только на него, и постоянно приближались, пока, наконец, не исчезли, когда девушка прижалась к нему. - Ты выиграла! – с небольшим придыханием хмыкнул Каллен, целуя Беллу в макушку – Я не смог тебя поймать! - Кажется, я утомила тебя, - слегка виновато, но по-прежнему мило улыбаясь, сообщила девушка, разглаживая ворот его рубашки рукой, и вслушиваясь в быстрое биение его сердца. - Не больше чем всегда! - отозвался он, набирая в грудь побольше воздуха, смешанного с цветочным запахом волос своего ангела, и наслаждаясь им – Когда-нибудь я потребую реванш! - Ох, я буду ждать этого! – лукаво усмехнулась девушка, отстраняясь от него, и смотря прямо в глаза. В этот момент никто бы не сумел сдержать улыбки и умиления. Она была настолько очаровательна, что у Эдварда снова перехватило дыхание. - Солнце заходит… - задумчиво произнесла Белла, глядя, как горизонт подернулся ярко розовым цветом. Эдвард нежно приподнял её лицо за подбородок, и, смотря прямо в глаза, чувственно произнес: - Bellezza di un calo, Canzone di un usignolo, Qualcosa così non è eccellente, Come Lei, il mio Amore. (Ни красота заката, Ни песня соловья, Ничто так не прекрасно, Как ты, Любовь моя!) – Эдвард говорил на итальянском, потому что созвучия этих слов не звучали так красиво ни на одном из сотен других диалектов мира, а ещё, может быть потому, что его девочка могла понять сказанное. И она поняла. У Беллы от неожиданности и умиления глаза засверкали от собравшихся в них слез. Слез радости и счастья. Эдвард тоже улыбнулся своей девочке, и нежно беря её хрупкое лицо в ладони, и утопая в шоколадных омутах, продолжил, чувствуя? как строчки сами складываются в голове: - È migliore che il sole e la luna, È migliore che una notte stellata! È migliore che il cielo e la terra, È amato da me molto! Capisca almeno una volta questo in questa vita rumorosa, Per essere con Lei, prendo ogni istante. Che ami, La amo alla follia. Come vita come felicità amo! (Ты лучше солнца и луны, Ты лучше звёздной ночи! Ты лучше неба и земли, Тебя люблю я очень! Пойми хоть раз, что в этой жизни шумной, Чтоб быть с тобой, я каждый миг ловлю. Что я люблю, люблю тебя безумно. Как жизнь, как счастие люблю!) - Произнеся это, он медленно наклонился к губам растроганной Беллы, и запечатлел на них поцелуй, чуть более уверенный, но по-прежнему мягкий, любящий. Белла сморгнув слезы оторвалась от Эдварда, и её губы стали сами собой произносить то, что было у неё на душе. Как и Эдвард, она считала итальянский самым прекрасным языком из всех, и поэтому её мысли, выраженные в стихотворной форме произносились только на нем: - Ha apparito così improvvisamente Anche ho mescolato tutte le strade, I miei segreti sconosciuti A me non sono necessari, È necessario per me! Lei il migliore, capisca? Da quelli chi ama, e amiamo, Perfino non sa questo, Che nella mia anima si aprisse! (Ты появился так нежданно, И перепутал все пути, Мои невиданные тайны - мне не нужны, Мне нужен ТЫ! Ты самый лучший, понимаешь? Из тех, кто любит, и любим, Ты даже сам того не знаешь, Что ты в душе моей открыл!) Белла робко улыбнулась, произнося это, и одновременно лаская рукой скулы Каллена. Он млел от её прикосновений, был растроган её словами.…Воистину нет ничего прекраснее для него, чем признание в любви от Беллы. Он действительно самый лучший для неё, самый желанный? Она действительно любит его так же сильно, как и говорит? Он так надеялся на утвердительный ответ, что с некоторой мольбой в глазах всмотрелся в Беллу. Она уловила его взгляд, ободряюще улыбаясь, и произнесла: - In totale che io - la verità, dopotutto lo dica che mi sento! (Все что говорю я - правда, ведь это то, что ощущаю я!) - Все что говорю я - правда, ведь это то, что ощущаю я! – повторил Эдвард уже на английском, и Белла увереннее улыбнулась, чувствуя как губы Каллена снова прикасаются к её… …Поход на «Титаник» прошел более чем успешно. И пусть Белла была удивлена тем что Эдвард арендовал частный зал, ей понравилось. Она прижималась к нему, когда умирал Джек, обещая себе никогда не допустить этого с Эдвардом. Роза поступила безрассудно. Она бы никогда не позволила Эдварду умереть ради неё. Даже ради неё…Что будет её жизнь без него? – череда темных, мрачных, никому не нужных будней! Нет, не бывать его смерти! Она не позволит! А сам Каллен заново пересматривая фильм, думал как раз наоборот – что Джек поступает верно – он сам поступил бы точно так же. Нет ничего лучше, ничего дороже, чем улыбка его девочки, чем её жизнь. Он готов сотню раз умереть за неё, если понадобится! У них были такие разные мысли, но все они сводились к одному – к безмерной, вечной любви. Их любви, которая никогда не закончится!…Никогда!