Supersonic

Луи застывает на месте, стоит ему перешагнуть порог кухни и увидеть собравшихся здесь гостей. Разгар вечеринки означает, что смех звучит громче музыки, что кухня заставлена пустыми пивными бутылками, что одежды на собравшихся уже гораздо меньше, чем два часа назад, и что никто из них не замечает позднего появления Луи на мероприятии в его же честь. Слава богу. — Найл, — шипит Луи, не глядя вцепляясь в футболку друга на уровне груди и дергая его на себя. — Найл. В какой конкретно момент ты решил, что позвать этого придурка на мою вечеринку это хорошая идея? — О чем ты? — Найл беспечно пританцовывает, очевидно, ни капли не впечатленный выпадом Луи, и залпом допивает пиво из красного пластикового стакана. Он уже не очень трезв, потому что выпил и обнялся, наверное, с каждым гостем, и он явно хочет веселиться, а не стоять на кухне рядом с недовольным Луи. — Об этом, Найл, — Луи переводит свирепый взгляд на группу людей, центром внимания которых сейчас является всего один человек. Гребаный Гарри Стайлс. Он жестикулирует медленно, поднимает в воздух свой красный стакан, и Луи не слышит, что он говорит, но четко различает его низкий тембр и тягучую речь. Он стоит спиной и не видит ни Луи, ни Найла, слишком увлеченный беседой с людьми, которых Луи может вспомнить, лишь если сильно постарается. Они слушают его, раскрыв рты, но Луи уверен, что все дело лишь в его внешности, которая с лихвой компенсирует недостаток интеллекта и чего угодно еще. Рыгнув, Найл переводит взгляд туда, где этот чертов выпендрежник, судя по усилившемуся смеху девушек и одобрительным похлопываниям по плечу парней, заканчивает рассказывать очередную потрясающую воображение историю. Которая наверняка не впечатлила бы Луи ни на йоту. Как и любого здравомыслящего человека, который думает головой, а не тем, что между ног. — А что такого? — с широкой улыбкой Найл целует в щеку проходящую мимо девушку — кажется, Стейси, Луи не совсем уверен. — Он хороший парень, веселый. Мой лучший игрок. Ты не говорил его не звать! — Но ведь это же очевидно, Найл! — восклицает Луи, нетерпеливо запрокидывая голову и тут же бросая косой взгляд на шумную толпу, где невероятный, мать его, Гарри Стайлс отмочил очередную шуточку, от которой у всех девчонок уже намокли трусы. Луи не может знать наверняка, но он абсолютно в этом уверен. — Что очевидно? — до этого разговора Найлу есть дела не больше, чем до мокрого пивного пятна во всю грудь у него на футболке. Он топчется в такт музыке, постоянно машет кому-то в толпе и даже не смотрит на Луи. — Что мне не нужны школьники на вечеринке, — шипит Луи, дергая Найла за футболку на себя, и тот наконец переводит на него озабоченный взгляд. — Томмо, друг, ты ведь на самом деле в курсе, что мы преподаем в колледже, а не в школе, да? И что он студент, а не школьник? — Найл, мне плевать. Этот гад пьет мою кровь каждый гребаный вторник, и я не готов заниматься донорством еще и в свой день рождения. Луи надеется, что его тон звучит достаточно язвительно и взгляд достаточно устрашающ, чтобы Найл осознал свою ошибку и выпроводил гада за дверь. Но вместо этого Найл снова смотрит на кого-то в толпе и уверенно разжимает хватку Луи на своей футболке одной рукой, воодушевленно размахивая стаканом пива в приветственном жесте, отчего лужицы желтой жидкости оказываются на кафельном полу и немного на футболке Луи. — Сэнди! — кричит Найл сквозь смех, и его довольное лицо могло бы осветить галактику. — Что это у тебя на башке, старина?! Он смеется так громко и так искренне, что у него выступают на глазах слезы, и в этот момент Луи готов закопать его заживо. — Найл! — дергает он его за руку, и Найл досадливо отмахивается. — Просто не говори с ним! Смотри, тут полный дом народу. Я пошел, — Найл снова заливается пьяным смехом и громко и мокро чмокает Луи куда-то в глаз, вызывая у того мучительный стон. Супер. Луи выпивает свое пиво залпом и смачно рыгает. — Просто не говори с ним, — бормочет он себе под нос, прожигая взглядом кудрявую голову, прикрепленную к высокому подтянутому телу Гарри Стайлса. — Проще простого. Следующие две или четыре бутылки пива Луи проводит в компании, кажется, всех людей, которых он когда-либо встречал в своей жизни. Когда он согласился на уговоры Найла устроить для него вечеринку в честь дня рождения, он и подумать не мог, что неугомонный ирландец пригласит половину населения планеты в дом родителей Зейна. Он принимает поздравление за поздравлением, чокается бутылкой со всеми подряд, обнимает своих школьных друзей и друзей из университета, нынешних коллег из колледжа и соседей из Донни, и… ладно, на самом деле он просто отлично проводит время. Ник Гримшоу, член совета колледжа, которого Луи открыто недолюбливает, но в тайне обожает, играет самые оскорбительно-нелепые хиты из 90-х, которые только можно вспомнить, и каждую называет в микрофон реквиемом по ушедшей молодости Луи. И с каждым разом Луи все труднее сдерживать смех, но он не устает показывать несносному Нику средний палец через все помещение, до отказа набитое людьми, пришедшими сюда ради него. Под песню Спайс Гелз Луи смеется в голос и крутит задом в танце так, как делал в последний раз на выпускном в университете. Пивная пена из бутылки стекает по его и без того липким рукам, пока Зейн и Лиам поощряют его продолжать громким улюлюканьем. Луи оказывается в центре круга быстрее, чем успевает это понять. Кара и Перри подпевают словам, пока его школьные друзья Стэн и Оли снимают его на видео с заливистым смехом, ничуть не удивленные коллеги хлопают его особо удачным движениям (на самом деле, всем подряд), а Сэнди, Дэн и Эль присоединяются к нему в центре круга, и Луи просто обожает этих людей. Он обожает этот полумрак, и мерцающий свет, и оглушающее «так скажи, чего ты хочешь, чего ты правда-правда хочешь», и неразборчивые реплики Ника в микрофон («с днем рождения, засранец»), и это уже нагревшееся в его руке пиво — его жизнь просто не может быть лучше. Когда кто-то сует Луи в пальцы косяк, он не думает дважды, благодарно затягиваясь и выдыхая дым в потолок. Он улыбается во все тридцать два и хочет обнять каждого, кто пришел на его вечеринку, потому что он ловит нереальный кайф от происходящего и хочет продлить эти мгновения как можно дольше. — Я всех вас люблю, мать вашу! — кричит Луи, и у него подкашиваются ноги, но кто-то его ловит. Эйден. Милый-милый Эйден, они вместе разливали кофе в Старбаксе напротив главного здания универа. — Как у тебя дела, чувак? — тянет Луи, и Эйден стискивает его в медвежьих объятиях и отрывает его от пола. Луи ненавидит чувствовать себя коротышкой и пихает его под ребра, но не может прекратить смеяться. Луи понимает, что что-то не так, когда слышит, что голос, разносящийся из динамиков, не принадлежит Нику или иногда выкрикивающему глупости Найлу. Все еще болтаясь над полом, он оборачивается к диджейскому пульту настолько резко, что чуть не сворачивает себе шею. — Привет всем еще раз! Как вам вечеринка? Луи не может поверить своим глазам и цепляется руками за плечи Эйдена, когда тот пытается опустить его на пол: — Подержи меня, ты, животное. Эйден удивленно фыркает, но крепче сжимает руки, пока Луи все так же пялится туда, где Гарри Стайлс, его самый несносный студент, портит его гребаную вечеринку. — Давайте выпьем за моего самого любимого преподавателя на свете, ему нет равных в его деле, — он уже явно нетрезв, и его голос звучит, как бархат, шероховато-мягко, обволакивающе, и Луи буквально заставляет себя нахмуриться. — Какого хрена, Стайлс?! — кричит он, взмахивая бутылкой с пивом и едва не падая. — А, вот вы где, мистер Ти. Луи видит его сияющую улыбку через всю комнату и готов поклясться, что этот гад пришел специально, чтобы бесить его не только на работе. — С днем рождения! У меня для вас музыкальное поздравление. Все собравшиеся смотрят туда, где Стайлс шепчет что-то на ухо Нику, и тот прыскает, явно довольный услышанным. — Ну что ж, дамы и господа, овации для нашего драгоценного Гарри и его потрясающего музыкального вкуса! — самодовольно произносит Ник, и Луи наконец оказывается на полу, потому что Эйден больше не может его держать от смеха. Всю масштабность катастрофы Луи осознает лишь тогда, когда до него доходит, что именно подлый Стайлс выбрал для него. — Я тебя закопаю, — бормочет ошеломленный Луи себе под нос, пока чертов Стайлс распевает бессмертный хит NSYNC, выглядя еще более самоуверенно, чем обычно. — Что бы я не делал, тебе всегда недостаточно, — и подлец смотрит только на Луи, пока все собравшиеся с восторгом ему подпевают. — Малыш, когда ты наконец влюбишься, угадай что? Это буду я. Луи не видит Найла, но слышит его раскатистый смех и представляет, как ирландец сгибается пополам, прижимая к животу руку, потому что это действительно нелепо. Луи кажется, его пригвоздило к месту оттого, что Стайлс не сводит с него прожигающего насквозь взгляда. На секунду он забывает о том, что он преподаватель гребаного колледжа, а не студент на вечеринке, которого пытается склеить чертовски дерзкий парень. Не разрывая зрительного контакта, Луи делает глоток пива из бутылки, как будто ему все равно и у него не клокочет внутри от наглости засранца. В комнате слишком душно и жарко, Луи чувствует, как неприятно начинает приставать к спине футболка, как спертый воздух пробирается в легкие сквозь его ноздри, как настойчивый взгляд лишь усугубляет ситуацию, и теплое пиво больше не сможет его спасти. Луи отворачивается первым и надеется, что это не будет расценено как капитуляция, как будто он не смог вынести интенсивности происходящего, потому что ему просто срочно понадобилось больше воздуха. Он не проиграл заносчивому Стайлсу, ему просто нужно новое пиво. Луи кивает сам себе и протискивается на кухню между продолжающими петь гостями. Он слышит, как его окликают и пытаются остановить, но он лишь смеется и легко уворачивается от протянутых к нему рук. Ему нужен холодильник и ледяная «Корона». Немедленно. На кухне шумная компания во главе со Стайлсом сменилась на другую, и этих людей Луи едва ли может вспомнить. Кажется, с одной из этих девушек он виделся на вечеринке у Лиама и Зейна, а два других парня напоминают новых друзей Стэна, тогда как остальных он не узнает совершенно. — Не обращайте на меня внимания, я просто пришел за пивом, надеюсь, вам весело, — громко оповещает Луи, доставая из холодильника бутылку, запоздало соображая, что мог вообще ничего не говорить. — Ты ведь Луи, да? — мило улыбается одна из девушек, и Луи кивает, ловко сдергивая крышку. — Единственный и неповторимый. — С днем рождения! — Спасибо, — он делает глоток пива, и газ предательски бьет ему в нос. Вся компания салютует ему своими напитками, и Луи срочно нужно проветриться. — Ты друг Стэна, да? Круто, рад наконец тебя встретить, — обращается он к одному из парней, пожимая протянутую руку. У него в голове мутно, и он точно не настроен превращать этот разговор во что-то значительное. — Слушай, приятель, одолжи куртку, хочу немного подышать. Моя валяется где-то на другом конце Лондона. Луи мило улыбается и склоняет голову набок, пока друг Стэна удивленно оглядывается, берет со стола кожаную куртку и протягивает Луи. — Спасибо, я скоро вернусь. Луи выскакивает из кухни на заднее крыльцо и жадно вдыхает морозный воздух. Куртка малознакомого парня ему велика, и под нее задувает ветер, но она на теплой меховой подкладке, и Луи уютно кутается. Свет из гостиной сюда не достигает, и единственные источники света это луна и звезды. Луи шумно выдыхает и провожает взглядом облачко пара. Изнутри доносится музыка, и Луи расслабленно делает глоток ледяного пива, прислоняясь спиной к стене и запрокидывая голову. Мороз щиплет щеки, стеклянная бутылка холодит пальцы, зимний воздух остужает легкие. Луи кажется, он мог бы простоять здесь всю ночь, но он не хочет пропустить свою же вечеринку. Он закрывает глаза, и перед мысленным взором возникает точеное лицо в обрамлении буйных кудрей, и настойчивый взгляд зеленых глаз снова не позволяет ему даже шелохнуться. У Луи перехватывает дыхание оттого, насколько неожиданно это происходит, и он рефлекторно облизывает губы. Какого черта. Очень скоро Луи начинает дрожать от холода, его пальцы на ногах постепенно превращаются в ледышки и стеклянная бутылка в руках ничуть не спасает ситуацию, и, что еще хуже, все выпитое пиво уже сильно давит на мочевой пузырь, из-за чего Луи вынужден вернуться обратно в дом намного более трезвым, чем ему бы хотелось. На кухне уже снова новая компания, и владельца куртки не видно нигде на горизонте, но это последнее, что волнует Луи в данный момент. Он бегом поднимается на второй этаж, где, он знает, находится ванная Зейна и где, как он надеется, никого не будет. К его счастью, все оказывается именно так. Закончив свои дела, Луи умывается и разглядывает себя в зеркале. Он выглядит, как… студент. Как будто это не ему сегодня исполнилось двадцать восемь, и не он уже во вторник принимает промежуточный экзамен у класса экономики 101. Как будто ему все еще двадцать, и он пришел на вечеринку к Найлу, чтобы хоть как-то справиться со стрессом от учебы, выпить халявного пива и, возможно, подцепить кого-нибудь на ночь. И эта кожаная куртка на два размера больше принадлежит его сегодняшнему приключению, и Луи прыскает. На секунду ему кажется, что все так и есть. Он забирает свое пиво с раковины и выходит в темный коридор, где на удивление пусто. Луи хмыкает и поправляет на плечах куртку. Ему определенно нравится, как он в ней выглядит и что она ему велика в плечах, и рукава слишком длинные. В ней он выглядит так, будто у него есть опасный крутой бойфренд. — Эй, мистер Ти. Луи разворачивается так резко, что почти теряет равновесие и едва не впечатывается в стену. — Стайлс, — просто произносит он, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально. — Детское время давно вышло, тебе давно пора в кроватку. Гарри хмыкает в ответ и подходит ближе к Луи. Его волосы взмокли у корней, отчего кудряшки у лица завиваются мелкими прядями, и Луи интересно, каково бы было намотать одну из них на палец. Его лицо покраснело и легко блестит от пота, черная футболка с треугольным вырезом плотно облегает подтянутое тело и вовсе не скрывает татуировки на груди. Запоздало Луи понимает, что прижимается спиной к стене, пока его студент стоит, как ему кажется, слишком близко, чтобы это можно было назвать приличным. Кроме того, Гарри выше него почти на полголовы, и Луи приходится смотреть снизу вверх, чтобы можно было видеть его блестящие глаза, а не пялиться на его пухлые розовые губы. — На большие праздники мне разрешают не спать подольше, — его рот кривится в дьявольской улыбке, и Луи склоняет голову набок, закусывая губу. — Мой день рождения для тебя большой праздник? — Конечно. Вы же мой самый любимый преподаватель. Музыка внизу играет громко, и голос Гарри почти тонет в ее звуках, но Луи все равно слышит его бархатистость. — Никогда не замечал твоего рвения на своем предмете, — Луи суживает глаза и откидывает со лба челку. Он не задумываясь водит большим пальцем по кромке горлышка бутылки, неотрывно глядя на Гарри. — Экономика это не мое, — Гарри досадливо дергает плечом. — Хожу только ради вас. Мистер Ти. Луи поджимает губы, выгибает бровь и делает глоток пива. — Польщен. Гарри ничего не отвечает и смотрит на него долго и изучающе, будто даже немного задумчиво, и Луи изо всех сил старается не сглотнуть, не вскинуть голову, не отвести взгляд — не сделать ничего из того, что могло бы выдать его. — У вас классная куртка, Мистер Ти. Ваша? Не видел ее раньше, — Гарри делает шаг назад и обводит Луи оценивающим взглядом. Демонстративно, с головы до ног, но это ни капли не вульгарно. Луи выпрямляется и гордо вскидывает голову. Он снова чувствует себя двадцатилетним студентом, который любит флиртовать даже больше, чем сон в период экзаменов. Он смотрит на Стайлса с вызовом и слегка суживает глаза. — Моего парня, — отвечает он первое, что приходит в голову, и тут же хочет рассмеяться. Он сам будто школьник. Гарри вскидывает брови и удивленно улыбается, снова делая шаг навстречу Луи, и теперь он стоит еще ближе, чем раньше. Луи кажется, он может чувствовать его теплое дыхание у себя на скуле и жар его распаленного тела, его свежий одеколон и что-то еще темное и манящее, что в двадцать лет заставило бы его трепетать в предвкушении, отставлять вбок бедро, склонять голову и смотреть из-под опущенных ресниц. — Неужели, — бархатно рокочет Гарри, и у Луи покалывает кончики пальцев от того, как возбуждающе это звучит. — Вам очень идет. От интенсивности его взгляда у Луи по спине бегут мурашки и перехватывает дыхание, сердцебиение набирает скорость, и он ничего не может с этим сделать, ведь Гарри Стайлс точно нарочно делает это с ним. Между ними как будто совсем не осталось пространства — они так близко, что не осталось даже воздуха, а только темнота, шум музыки где-то далеко и напряженный зрительный контакт. На долю секунды Луи непроизвольно опускает взгляд на губы Гарри, тут же поднимая глаза обратно. Он рефлекторно облизывает рот и сглатывает, не выдерживая. — Спасибо. Музыка звучит как будто в километрах от них, зато собственный пульс почти оглушает Луи, дыхание Гарри чувствуется на щеке отчетливым теплом, и Луи кажется, что они, подобно двум хищникам, ходят по тонкому льду. — У меня для вас подарок, мистер Ти, — наконец серьезно произносит Гарри своим низким гипнотическим голосом. Луи едва успевает открыть рот, чтобы уточнить, как вдруг Гарри бесцеремонно впихивает свою бутылку пива ему в руку и бесстыже падает перед ним на колени. — Блядь, — на выдохе произносит Луи, едва не выронив бутылки из рук. — Какой ты гад. Луи запрокидывает голову, чтобы не видеть происходящего, потому что иначе он просто не сможет с этим справиться. Он чувствует большие ладони у себя на бедрах — они неспешно, но уверенно пробираются под его футболку, гладят бока, отчего Луи рефлекторно втягивает живот. У него по спине бегут мурашки и волосы на загривке встают дыбом. Гарри прижимается грудью к его ногам, утыкаясь лицом ему в живот через футболку — его горячее дыхание заставляет Луи сглотнуть. — Мистер Ти. Луи скорее чувствует, чем слышит: губы Гарри скользят по его животу через ткань, его подбородок задевает оголившуюся кожу, большие пальцы оглаживают тазовые косточки, — и Луи млеет от ощущений. — Мистер Ти, посмотрите на меня, — просит хриплый голос, и Луи не в силах отказать. Он опускает голову, и у него перехватывает дыхание моментально. Гарри смотрит на него снизу вверх широко распахнутыми глазами, его губы приоткрыты, а руки скрываются под футболкой Луи. Он выглядит совсем юным, почти непорочным — со своими огромными глазами, мягким на вид розовым ртом и гладкой кожей, — если бы не тот факт, что он стоит перед Луи на коленях, а его руки осторожно, но умело гладят чужую кожу. Его ладони плавно скользят по бокам Луи, разгоняя мурашки до самых подмышек, вверх и вниз, останавливаясь возле кромки джинсов и возвращаясь обратно к ребрам. Луи крепче сжимает бутылки в руках, потому что пальцы начинают подрагивать от невероятного зрелища, от контраста ощущений, оттого, что перед ним на коленях стоит его студент. Не разрывая зрительный контакт, Гарри неспешно опускает руки к ширинке Луи — пальцы одной ловко расстегивают пуговицу, пока другая медленно скользит к переднему карману, цепляясь за него. Луи переступает с ноги на ногу будто невзначай, шире разводит ступни, и дыхание Гарри на его животе вдруг ощущается гораздо отчетливей. Луи по кругу отводит назад плечи, пытается хоть немного расслабить позу, расслабить тело, которое напряжено, словно натянутый канат. Уют большой куртки больше не спасает от внешнего мира, потому что Гарри Стайлс смотрит на него своим дьявольским магнетическим взглядом и не позволяет оторваться даже на секунду. У Луи бегут мурашки в районе поясницы, и ягодицы поджимаются против воли, когда их взгляд продолжается бесконечность. Он коротко выдыхает в облегчении, когда Гарри наконец опускает глаза, но лишь для того, чтобы подцепить зубами собачку, потянуть и расстегнуть молнию, вжавшись напоследок лицом в пах Луи. Луи готов поклясться, что слышал гортанный стон, и несдержанно бьется головой о стену. Он облизывает губы, крепче сжимает в пальцах стекло бутылок и снова смотрит вниз, где гребаный Гарри Стайлс стягивает с него джинсы за передние карманы — медленно, как и все до этого, но теперь он смотрит только перед собой, только на полувозбужденный член Луи в серых боксерах. Луи выпускает воздух сквозь стиснутые зубы и едва приоткрытые губы, в то время как Гарри не делает ничего. Он беспардонно пялится на член Луи с закушенной губой, его темные ресницы трепещут, и Луи почти стыдно от столь пристального внимания. У него вспыхивают щеки, и он чувствует себя таким юным, стоя в спущенных ниже задницы штанах и с занятыми руками, глядя на бесстыже стоящего перед ним на коленях Стайлса, с его темными кудрями, которых Луи даже не может коснуться. В низу живота у него клубится и сворачивается нетерпеливыми кольцами напряжение, которое пока не готово вырваться наружу — как будто пока еще слишком рано. Но так не может продолжаться вечно. Большие ладони Гарри беспардонно ложатся на его ягодицы, едва сжимая и отпуская, его дыхание — горячее на члене Луи сквозь ткань боксеров, взгляд неотрывный. Вокруг них темно, мерцающий свет с вечеринки внизу почти не достигает второго этажа, разбрасывая блеклые блики вдоль лестницы и между балясин, но это все еще слишком далеко. Голубоватый свет от луны проникает сквозь окно в конце коридора: до него тоже целая вечность пути, но этого достаточно, чтобы высветить лицо Гарри. Луи слышит смех и крики своих друзей, коллег, соседей, знакомых — как будто бы всех людей, которых он когда-либо встречал; слышит звон стекла и быструю музыку, но с таким же успехом он мог слышать звук летящего на высоте десять километров самолета — далеко и глухо. Он слышит пульс в своей голове и как штанины его джинсов скользят вниз по бедрам под руками Гарри, и это — самое реальное из всего происходящего. Луи стоит в темном коридоре, завернутый в чужую куртку и с бутылками пива в руках, пока внизу в разгаре вечеринка в его честь и пока его студент спускает с него штаны, оставляя в одних трусах, и единственное, о чем сейчас мечтает Луи — оказаться без них. Он шумно выдыхает, когда Гарри, будто прочитав его мысли, цепляется пальцами за резинку боксеров и смотрит на него снизу вверх так доверчиво, но в его глазах Луи ясно видит озорство и желание. Лунный свет переливается в его кудрях, делает его лицо белым, почти сияющим, отчего контраст с черной футболкой становится еще отчетливей, треугольный вырез на груди завораживает, и Луи бы хотел его коснуться. Они смотрят друг другу в глаза молча: Гарри с легкой кривоватой улыбкой, Луи с закушенной губой и ощутимыми мурашками на задней стороне бедер. — Я хочу, чтобы вы все время смотрели на меня, мистер Ти, — тягуче произносит Гарри, медленно стаскивая с Луи трусы. В этот момент одна мысль отвести взгляд от Гарри кажется Луи абсурдной — настолько гармонично его член смотрится возле его лица. — Да, — невпопад отвечает Луи, зачарованно наблюдая за возникшими искрами в зеленых, как он помнит, глазах, за провокационной улыбкой, за ладонью, сомкнувшейся вокруг его члена. Гарри держит его аккуратно, почти нежно, пока его вторая рука вновь находит свое место на голой ягодице Луи, и Луи сжимает половинки от неожиданности — мурашки с запредельной скоростью разбегаются вверх и вниз от эпицентра. Гарри ухмыляется, увереннее обхватывая член, оттягивает кожу и дразняще оглаживает большим пальцем лишь головку. Его нижняя губа смята между зубами, и взгляд снизу вверх открытый и спокойный, пока его палец неспешно размазывает смазку вокруг уретры, игриво поддевает ногтем кромку, обводит ее по кругу. Луи уже полностью возбужден, пока Гарри ведет себя так, будто он не стоит на коленях с членом в руке посреди коридора, куда кто-то может прийти в любую секунду. Он ведет себя так, будто они в самом уединенном на свете месте, будто у них впереди вечность, и Луи вот-вот разорвет от осознания. — Быстрее, — сдавленно просит он и сглатывает от хищной ответной улыбки. Бутылки в его руках давно нагрелись, и Луи проклинает все на свете, потому что это нелепо, ему нужны его руки, ему нужно чувствовать больше, чем дурацкое стекло. Гарри плюет на ладонь и вновь обхватывает ею член, легко скользя по кругу, и Луи не может не заметить, насколько красиво и органично это выглядит. Гарри вращает кистью медленно, почти лениво, давление его пальцев практически невесомо, и Луи мученически хмурится и закусывает губу, толкаясь в его кулак. Он слышит, как Стайлс самодовольно хмыкает в ответ, и его лицо приближается ближе — дыхание из приоткрытого рта горячим касанием опускается на член. Он смотрит на Луи своими широко распахнутыми глазами, с потрясающей преданностью, пока его большой палец играет с головкой почти неосознанно, на автомате, будто это самая естественная вещь на свете. Он жарко выдыхает на член, не разрывая зрительного контакта, и опускает глаза лишь на секунду, чтобы чувственно прижаться сухими губами к выпирающей венке сбоку — Луи кажется, что его вот-вот парализует. — Мечтал об этом весь семестр, — бархатно признается Гарри, и Луи выдыхает рвано, надломленно, стискивая в руках бутылки изо всех сил. — Не стоит оттягивать еще сильнее, — отзывается Луи быстрее, чем успевает подумать, и нахал ухмыляется в ответ, будто на все сто процентов осознает свою власть. Наверняка так оно и есть. — Я согласен. Его губы смыкаются вокруг головки члена так внезапно, так плотно и горячо, что у Луи буквально перехватывает дыхание. У него ускоряется пульс оттого, как великолепно смотрится в темноте пухлый рот вокруг его члена, как отчетливей выделяются на лице скулы, как темные ресницы отбрасывают длинные тени на щеки — Луи так сильно хочет его коснуться, что рот наполняется слюной. Гарри скользит губами по его члену медленно, как и все до этого, но сосредоточенно и уверенно, только вперед, миллиметр за миллиметром, и Луи чувствует слабость в коленях. Длинные пальцы держат член у основания гораздо слабее, чем Луи хотел бы, зато ладонь на его ягодице сжимается крепче с каждым пройденным сантиметром. Во рту у Гарри жарко и влажно, его язык нежный и теплый, легко скользит по нижней части члена, пока головка наконец не упирается в глотку, и Луи понимает, что все это время не дышал. Он откидывает голову и переводит дух, удобней переставляя ноги, но спущенные трусы и джинсы ограничивают его свободу, как и гребаные бутылки, из-за которых он не может запустить пальцы в манящую шевелюру. Гарри впивается пальцами в его ягодицу, отчего Луи сжимается и удивленно выдыхает, опуская глаза. Гарри смотрит на него, нахмурив брови. «Хочу, чтобы вы все время смотрели на меня, мистер Ти», — заторможенно вспоминает Луи и сглатывает. Он едва переступает с ноги на ногу и не осмеливается отвести глаз от очаровательно растянутого вокруг его члена рта, от втянутых щек и этого магнетического взгляда. Гарри прожигает его насквозь, когда как ни в чем не бывало сглатывает, пропуская член Луи дальше в глотку, вышибая из его груди несдержанный стон. — Твою мать, — сдавленно цедит Луи, не готовый к этой стороне талантов своего студента. Его ноги почти подкашиваются от интенсивности ощущений, оттого, как тесно смыкается горло Гарри вокруг его члена, оттого, как там узко, и влажно, и так невероятно хорошо. Луи больно впивается зубами в губу, страдальчески хмурит брови и несдержанно толкается навстречу изумительно влажной, тесной теплоте, за что Гарри снова больно впивается пальцами ему в ягодицу. Он замирает на пару секунд, прежде чем снова сглотнуть и принять Луи до конца, уткнувшись носом ему в лобок. Луи кажется, он вот-вот взлетит и пробьет потолок на первой космической, потому что возбуждение внизу живота уже почти болезненно: оно огромное, плотное и распирает его так сильно, что его почти невозможно терпеть. Гарри смотрит на него снизу вверх, будто ждет поощрения — в его глазах застыло немое «не ожидал?», и Луи так сильно хочет его коснуться, что ему почти больно. Луи качает головой, будто в неверии, стискивает бутылки так, будто от этого зависит его жизнь, и единственная мысль в его голове — «ты невероятный», но он не может произнести ни звука. Луи кажется, он находится в прострации, где-то между небом и землей, между вечеринкой и раем или адом — он не уверен до конца, потому что Гарри кладет обе руки ему на бедра — большие пальцы в нежных местах возле тазовых косточек — и начинает двигаться. Его рот скользит по члену так легко и так бессовестно умело, как будто у него напрочь отсутствует рвотный рефлекс. Его язык рисует восьмерки и черт знает что еще вдоль выделяющейся вены и снизу у основания, втянутые щеки добавляют давления, и Луи видит очертания своего члена — обворожительно. Он дышит быстро, через раз, несдержанно издавая стоны и из последних сил удерживая свой вес на ногах. Он мечтает провести пальцем по щеке, оттопыренной его членом, по выпирающей скуле, по мокрым от слюны губам и подбородку, по взлохмаченным волосам и этой мощной линии челюсти, которая сейчас выделяется еще более явно. Вместо этого Луи скулит и раздосадовано сжимает проклятые бутылки. Гарри отстраняется от него внезапно — он тяжело дышит, утирает рукой слюни со рта, и его взгляд почти черный от не скрытого желания. Его грудь вздымается в вырезе футболки вместе с чернильными татуировками, и пальцы сильнее утопают возле бедренных косточек Луи. — Мистер Ти, — его голос такой хриплый и низкий, почти сорванный, что новая волна напряжения накрывает Луи, словно цунами, и он абсолютно к этому не готов. Он тяжело приваливается к стене и пытается отдышаться, неотрывно глядя на Гарри и его потемневшие, опухшие губы. Он почти всхлипывает, когда Гарри вновь без предупреждения заглатывает его член, и звуки влажного скольжения и причмокивания впечатываются в мозг Луи отчетливей раскаленного клейма. Он чувствует уверенные пальцы на своих яйцах, как лениво они их перебирают, массируют, сжимают, оттягивают, и его щеки вспыхивают кажется в тысячный раз. «Бес», — думает Луи. У него закатываются глаза. Гарри мычит, распространяя вибрацию по члену, и снова сглатывает вокруг гиперчувствительной головки, и Луи знает, что это конец. — Гарри, — почти из последних сил зовет он и пытается отстраниться, хотя это последнее, чего он хочет в данный момент. Его член покидает теплую влагу рта, но губы Гарри безапелляционно смыкаются вокруг головки, его язык дразнит уретру, водит по кругу, скользит чуть дальше вдоль члена и возвращается обратно, щеки втягиваются безжалостно — он сосет с такой жадностью и отдачей, что у Луи кружится голова, низ живота мучительно ноет, и член пульсирует в тесноте рта. Он кончает внезапно, дернувшись навстречу Гарри, с открытым ртом и звоном в ушах, выпадая из реальности, кажется, на целое столетие. Гарри высасывает его до конца, до последней капли, и у Луи подгибаются колени — он едва не падает, но крепкая рука прижимает его за бедра к стене. Гарри поднимается с колен, и Луи послушно следит за ним взглядом, точно за маяком, как будто не способен смотреть ни на что другое. Он демонстративно сглатывает и облизывается, улыбаясь одной из тех кривоватых улыбок с ямочкой, от которых у девиц наверняка мокнут трусики. Краем сознания Луи думает, что у него бы тоже намокли, если бы он не стоял в спущенных штанах и с обмякающим членом. — С днем рождения, мистер Ти. Вы были бесподобны, — его голос, низкий и охрипший, мурлычет слова, как самую простую истину. Он улыбается почти робко, со своими подлыми ямочками, но Луи безошибочно видит в его глазах тот самый блеск. Они снова так близко, и в этот раз Луи даже не пытается делать вид, что смотрит на что-то еще — он пялится на опухший рот Гарри, пока в его голове медленно оседает туман. Гарри целует его быстро, порывисто, его губы мягкие против губ Луи, и язык со вкусом спермы проникает в рот лишь на пару мгновений, словно дразня, и Луи тянется за ним неосознанно. — Нам обязательно нужно будет повторить, — тихо и доверительно хрипит Гарри ему в губы. Его голова слегка наклонена вперед, к Луи, его тело пышет жаром, грудь почти прижимается к груди, и его обтянутый джинсами пах лишь в миллиметрах от голого члена Луи. Он целует его снова, еще короче, чем в первый раз, без языка, но губы засасывают губы бережно, терпко, сочно. Он забирает у Луи одну бутылку и кладет руку ему на плечо, быстро сжимая: — Мою куртку пока можете оставить себе, мистер Ти. Мне нравится, как вы в ней смотритесь. Гарри чмокает его в губы и делает шаг назад. — Я найду вас позже, не уходите раньше меня, — он отступает еще, делает глоток наверняка теплого пива и скрывается за поворотом к лестнице. Луи обессилено бьется головой о стену и закрывает глаза. «Это я тебя найду, гребаный дьявол», — думает он и делает глоток мерзкого теплого пива, прежде чем нагнуться и поднять штаны трясущимися руками. — Покажу тебе мистера Ти.

The End.