***
Алкоголь не может унять всепожирающее пламя в его душе. Стакан летит в стену, окатывая брызгами разбросанные пергаменты. Плевать, работы учеников не испортить сильнее. Вслед за звоном стекла раздается глухой стук в дверь. Три часа ночи. Его пламя вырвалось на свободу. Оно здесь. Северус рывком открывает дверь, ледяными иглами во взгляде впиваясь в стан девушки, что не скрывала злой усмешки на своем красивом лице. — Я ведь говорила, что ты окажешься у моих ног, — соблазнительный шепот срывается с ее алых губ, а в глазах плещется семейное безумие. Один рывок, и она пригвождена к стене. Его не заботит причиненная боль. Он нависает над ней, тяжело дыша. Стальной хваткой впивается в костлявые плечи, стряхивает так, что ее голова с глухим стуком встречается с каменной стеной. Но выражение превосходства не исчезает с ее лица. Гордо поднята голова, чтобы он видел торжество в ее глазах, видел победную улыбку. Она выиграла. И только алая струйка из прокушенной губы стекает вниз, даже в сумраке комнаты ярко горя на слишком бледной коже. И все-таки кровь у нее не черная, но губы ярче красной жидкости. — Почему промолчала?! Почему скрыла мое предательство?! — ледяная ярость охватила его, хотелось стереть с ее лица эту ухмылку. — Тебе рано умирать. Я даю тебе шанс, — ее сладкие речи. Он распрощался с жизнью, которую не желал, а она ее подарила. — Ты мой. Слова слетают легко и непринужденно. В ее руках его жизнь, но она давно потеряла цену. — Твой шанс напрасен, — зло выплевывает он правду. Она шипит, пальцы все сильнее сжимают хрупкие плечи, скоро послышится хруст. Зачем ему шанс? Он не изменит решения. — Пожертвуешь всем ради мальчишки? Первая любовь… Она действительно была так хороша? — смех умалишенной эхом отбивается от каменных стен. В голосе яд, а в глазах… Черед его торжества. Она госпожа, но победитель здесь он. В его руках ее сердце, она в его власти. — Она лучше тебя, — он не знал, врет ли, но знала она. — Я принадлежу только ей. — Она мертва, — на ее лице вновь высокомерная маска. Она сдувает с лица черную прядь, ощущая его прерывистое дыхание у виска. Она пахнет чертовым горьким дурманом. Глаза в глаза. — Почему никому не рассказал обо мне? Почему защитил? Почему бы тебе не убить меня? Здесь нет победивших. Они оба проиграли. С звериным рыком он впивается в податливые мягкие губы грубым поцелуем, чувствуя, как терпкий кофе перебивает солоноватый металлический привкус. Она отвечает, прорезая тишину тягучим стоном, и вновь смеется. Ненормально, нездорово, безумно. Они оба сошли с ума. Ученическая мантия — еще одна насмешка — летит в сторону. Он наматывает ее тяжелые локоны на кулак, оттягивая назад голову, и с мрачным удовлетворением отмечает выступившую влагу в уголках ее глаз. Его холодные губы на ее разгоряченном теле. Вены проступают на прозрачной коже. Прикусывает жилку на тонкой шее, оставляя отметину. Болезненный вздох. — Лживый ублюдок! — отдергивает вверх за волосы и не менее яростно приникает к губам, желая почувствовать вкус его крови. — Чокнутая маленькая сука, — мужчина сильнее вдавливает ее в стену, выбивая последний воздух из груди, и перехватывает ее руки, сцепляя над головой. Не поцелуй — битва за превосходство. Брюнетка выкрикивает ругательства, пока его свободная рука, одним движением отдернула блузу, открывая вид на обтянутые кожей ключицы и скрытые за кружевом упругие полушария, и опустилась на талию, до синяков сжимая ее. Он приник к ее груди и, сквозь тонкую ткань, стиснул зубами затвердевшую вершину, заставляя голос все отчетливее дрожать. Ловкие пальцы зельевара, собрав юбку на талии, коснулись края чулок и, без предисловий, резко проникли между ее ног, ощущая влажную ткань нижнего белья. — Похотливая мразь, — он на мгновение отрывается от нее, давая свободу, но только затем, чтобы развернуть лицом к стене. — Ненавижу тебя! — хрипло выплюнула брюнетка, ощущая, как его эрекция упирается ей в ягодицы, и сильнее прогнулась в спине, подставляя шею под болезненные укусы. — Ты моя! — прорычал Северус, вновь хватая ее за волосы и толкая к столу. Металлический звон, мужчина избавляется от ремня. Она не успевает перехватить инициативу, как оказывается прижатой уже оголенной грудью к холодной поверхности стола. Он смотрит на нее сверху вниз. Слишком бледная, прозрачная кожа без единого изъяна обтягивает каждую косточку. Слишком худая, потому что глушит голод порцией дурмана. Хренова наркоманка. Она приподнимает голову, впиваясь в него яростным взглядом черных глаз. Впалые щеки отчетливее выделяют острые скулы. Он обводит пальцем ее выступающие позвонки, останавливаясь у талии, которую, он знает, без любых корсетов можно обхватить одной рукой. Чертова собирательница клише. Такая маленькая хрупкая дрянь. Он может сломать ее одним движением руки. — Урод, сволочь… — голос срывается, когда он рывком разрывает ее белье, ткань мучительно впивается в тонкую кожу, и он одним движением входит в нее до основания, вырывая из груди болезненный вскрик. — Здесь ты в моей власти, — кричит он, с силой вдалбливая ее в стол. Ее крики подпитывают его ярость. Здесь она не его госпожа. Здесь и сейчас она принадлежит ему. — Скажи это! Скажи! — Пошел ты! — теряясь среди чувств одновременной боли и наслаждения, девушка находит в себе силы осклабиться, поддаваясь его яростным толчкам. Пусть ведет он, но власть у нее. — Такая горячая, узкая, моя, — хрипло, на выдохе, у самого уха. Он прижимается к выступающей на шее жилке, надавливает большим пальцем на найденный комок нервов, второй рукой продолжая в тисках удерживать ее бедро, задавая ритм. — Скажи это! — Ненавижу! — она цепляется за край стола так, что белеют костяшки. Мужчина входит в нее все яростнее, грубее, выбивает весь воздух из легких. Брюнетка кричит от переполняющих ее ощущений, чувствуя, как все сжимается внутри, а глаза застилает белая пелена. — Твоя! — не выдерживает она за миг, как весь ее мир сосредотачивается на ощущении его внутри и взрывается миллионами осколков. — Я твоя! — Белинда! — отчаянный стон вырывается из его груди, когда она сжимается вокруг него, заставляя прийти к финалу следом. — Кто из нас теперь на коленях, миледи, — хрипло, с нескрываемое иронией спрашивает он, кривя тонкие губы в усмешке, когда без нежностей стаскивает ее изможденное тело на ворсистый ковер. Он облокачивается об край стола, стараясь унять бешеное сердцебиение, окидывая взглядом ее, черт возьми, идеальное тощее тело, лежащее у его ног. Брюнетка приподнимается на локтях, сдувая вечно мешающую черную прядь, и высокомерно вскидывает подбородок, гордо встречая его взгляд. Она держится непринужденно, даже надменно, не стесняясь своего вида, словно не лежит сейчас, как последняя шлюха в ногах своего профессора. Она небрежно поводит плечом, замечая огонек интереса в глазах мужчины, который все так же следил за каждым ее движением. Медленно проводит кончиком языка по истерзанным губам, тревожа раны, что успели покрыться корочкой запекшейся крови. Девушка с видимым наслаждением слизывает капли крови со своих губ, томно прикрывая глаза. — Оба, — доверительно шепчет она ему прямо в губы, когда он накрывает ее своим телом. Она в его власти, а он в ее. Они оба проиграли.Часть 1
18 февраля 2018 г. в 22:23
— Северусс, — холодный голос, в котором было мало человеческого, как и в его хозяине, казалось, раздавался отовсюду, — встань, мой друг.
Мужчина медленно поднялся с колен, не смея перевести взгляд на говорившего. Снейп знал, что сейчас решится его судьба. Ему могут даровать прощение, но, вероятнее, его ожидает мучительная смерть.
Он понял это, когда Темный Лорд приказал оставить их наедине. Он понял это, когда вселяющий ужас взгляд алых глаз приковал его к месту. Он понял это, когда руку обожгло нестерпимой болью, сообщающей о вызове впервые за четырнадцать лет. Он понял это, когда Поттер вернулся порталом с мертвым студентом на руках. Он понял это, когда метка начала вновь темнеть. Он понял это, когда принял решение предать Темного Лорда.
Все или ничего. Либо ему поверят, либо нет.
— Мне стоило бы убить тебя, — Северус не решался заговорить, его слова сейчас не требовались. Он только сильнее укрепил щиты, выдвигая на поверхность мысли преданности, покорности, смирения с любым решением господина.
Его жизнь зависит от настроения его повелителя. От чертового настроения. Любые доводы — пустышка. Темный Лорд делает только то, что считает нужным. Оставалась надежда лишь на то, что его сочтут достаточно полезным, чтобы оставить в живых.
— Но меня убедили не делать этого, — надежда затрепетала в глубине души, но тугой узел, сковывающий внутренности, не желал развязываться, пока костяная рука повелителя поглаживала огромную голову его смертоносного фамильяра. — Меня убедили в твоей преданности, Северус. Ты должен быть безмерно благодарен той чести, что выпала тебе.
— Мой Лорд, — решился заговорить Снейп, но был перебит повелительным жестом. Змееподобные глаза смотрели куда-то в сторону, а рука продолжала задумчиво поглаживать слизкую голову Нагини.
— Не стоит. Я верю тебе, друг мой, и хочу, чтобы ты знал, кому ты этим обязан.
Сердце пропустило удар, узнав, чей хрупкий стан скрывает шелковая мантия, прежде, чем фигура окончательно выступила из сгущающейся темноты сумрачного зала.
— Вы переоцениваете значимость моих слов, отец, — на его лице непроницаемая маска, но девушка всегда могла видеть за ней больше, чем Северус желал показать. — Решение всегда остается за вами.
— Не обмани наше доброе к тебе отношение, — Северус мог поклясться, что на уродливом лице господина мелькнуло чувство умиротворения и нежности, когда тот коснулся своими тонкими холодными губами лба приблизившейся брюнетки.
— Миледи, — опустился на колени мужчина, почтительно склоняя голову, под заинтересованным взглядом теперь уже двух господ. Темный Лорд всегда ценил в нем умение не переходить грань непочтения и лобызания, сохраняя при этом некоторое достоинство.
Стук каблуков эхом отдавался от каменных стен помещения, разбивая тишину. Ему не нужно было слышать или видеть, чтобы определить, где она. Горький аромат дурмана и терпкого кофе коснулся его чуткого носа прежде, чем девушка приблизилась, мягко касаясь его плеча. Сквозь слой грубой ткани он ощущал жар ее ладони.
Красивые полные губы искривились в усмешке, когда, едва коснувшись подбородка кончиками тонких пальчиков, она заставила его взглянуть ей в глаза.
В алых искорках ее черных глаз торжество, когда его губы касаются ее хрупкого запястья, задерживаясь на нежной мраморной коже мгновением дольше позволенного. И в этот миг есть только они вдвоем. Глаза в глаза.
Великая честь — коснуться драгоценной руки госпожи.
— Ты можешь быть свободен, Северус, — разрушает мираж Темный Лорд.