связанные

у беверли марш глаза цвета моря, как два лунных камушка или капельки весенней росы, волосы огненные, что чуточку вьются да лезут постоянно в глаза, и каждый божий день соседский мальчик билл денбро на нее смотрит с неподдельным восхищением, а еще у нее недавно появились аккуратные черные циферки за ушком — 09:16.23.12.1834., сразу после пятнадцатилетия, это время и дата рождения ее соулмейта, но бев в это не верит, считая, что эти цифры — полная хрень, а потому принимает подарки билла, целует щечку новенького по имени бен и ходит за ручку с грубияном генри, наивно хлопая глазками. ей чужды все предрассудки по поводу якобы "родственных душ" — очередная сказка для маленьких деточек, но мисс марш не ребенок, ей уже 15. и, если раньше она смотрела мультики, бегала по площадке, играя в догонялки, то сейчас все чаще стала закрываться в комнате, носить лифчик и общаться с мальчиками, все взрослеют — беверли тоже. а потом ричи стукнуло 15 и у него за ухом тоже появились цифры. но, вот незадача, это дата рождения эдди, тогда марш задается вопросом: "какого хера?", снова закрывается в комнате. тозиер каждый день приходит к своей половинке, улыбается нежно, совсем без издевки, и, кажется, даже юмор его стал чуточку добрее, а сам он просто светится от переизбытка чувств и счастья, что наполняет его сердце. он счастлив. беверли ходит еще неделю в шоке, посылает к чертям друзей и начинает курить. опять. хоть что-то помогает отвлечься от этих надоедливых мыслей, девчонка слишком много думает, мало ест и постоянно курит, вытесняя из сердца тупую боль. беверли идет медленно, подставляя ладони вверх, к дождю, будто прося всевышнего о том, о чем не смеет сказать вслух, но ее не услышат, ведь... бога нет, а значит молитвы так и будут гнить в ее разуме, пока она не умрет и тело ее не станет гнить в земле, превращаясь в падаль. от этого хочется выть волком, терзая глотку своими истошными криками, убеждая себя и других в том, что они все — только мошки, очередные жертвы злого рока. марш не чувствует, как холодные капли августовского ливня смешиваются со слезами, будто так и должно. она улыбается. безумно, по—страшному красиво, чувствуя соленый вкус слез на своем языке и чуть сладковатую дождевую воду, она ощущает, как пустота на какой-то миг покидает свою обитель — сердце рыжей бестии, теперь-то можно вздохнуть спокойно. в нос ударяет дурманящий разум аромат кукурузы, сахарной ваты, что остается на губах поцелуем, и спелых яблок в карамели, и странная ненавязчивая мелодия трам—пам—трам отдается звоном в ушах,черт, да она же повсюду! беверли оглядывается по сторонам, машинально хватая за руку билла, сегодня праздник — день города, а значит, в дерри наконец-то весело. она видит впереди красный шарик, он такой красивый. марш показывает ладонью в его сторону, а денбро как-то странно смотрит на свою подругу, мол "там что-то есть?". беверли выдавливает из себя смешок, слабо толкая мальчишку в плечо, как обычно делают те, кто хотел пошутить, но она не шутила. она р е а л ь н о видела шарик, таких нет на празднике. в дерри вообще не любят красный, делают вид, будто такого цвета не существует. люди странные. проходит день, неделя, каспбрак каждый день рассказывает марш о том, как провел вечер/ночь с ричи, как будто она обязательно должна знать о каждой мелочи в их отношениях! но отказывать другу в таких "беседах" — неправильно, поэтому юная мисс просто молчит, изредка кивая головой и поддакивая, не забывая нацепить самую милую улыбочку из всех заранее припасенных. ему совсем не нужно знать о тех вопросах, которые терзают ее каждый день, которые не дают возможность просто спокойно уснуть, как и этот надоедливый запах цирка, преследующий ее повсюду. да и эдди не надо знать то, что какой-то идиот прицепил к ее дверной ручке шарик. красный — красный, даже можно сказать, кровавый. это совсем не важно. по крайней мере, так думает она сама. а потом появляется он. неожиданно, но ожидаемо. в начале года всегда приходят новенькие, ну, это же так естественно, как чай в пять часов у англичан, но здесь совсем не англия, и обычно никто не приходит в эту школу в выпускной класс. беверли видит его на школьном дворе, поначалу не обращает никакого внимания, ученик как ученик, только...бр, нет. все его называли робертом, некоторые просто робом, а она едко ухмыляясь, про себя шептала: "грей", когда его высокая фигура проскальзывала в коридоре. он старше ее года на два, если считать по классам (ей же, кажется, что на все двадцать). они сталкиваются случайно, уже прозвенел звонок, а эти двое прогуливают свои уроки. бев — английскую литературу, роберт — тригонометрию. разговор складывается не сразу, марш молчит, он тоже. да и слова не нужны. они садятся на сухую, пожухлую траву, роберт тянется к пачке мальборо, и голубоглазая про себя отмечает, что пальцы у него длинные, музыкальные, а профиль чертовски красивый. он достает две сигареты — себе и новоиспеченной подруге, поджигает, она затягивается, выдыхая едкие клубы дыма прямо ему в лицо. — математика? — у него голос низкий, бархатистый, такой, что ноги подкашиваются, и глаза блаженно закрываются. — литература. терпеть не могу шекспира — заезженная тема, лучше бы проходили по или мопассана. — хм, я думал ты назовешь бронте, на крайняк твена или шелли. но...признаюсь, я удивлен, малышка. она снова делает тягу, туша окурок и выкидывая его подальше от себя. его слова отпечатываются на подкорке, девушка вновь поворачивает к нему свой взор и замечает за ухом набор цифр. и он кажется ей смутно знакомым, будто она их видела, будто это как-то связано с ней. марш поднимается с земли быстро, уходит в сторону дома, даже не собираясь прощаться с парнем, будто его и вовсе здесь не было, и курила она одна. дорога оказывается слишком короткой, не проходит и десяти минут, а девчонка уже дома. не важно, что она неслась, как спидстер, не важно, что сегодня они всей компашкой должны были собраться у бена и обсудить что-то очень важное, кажется, у денбро снова возник план по "спасению" джорджи. ничего не важно, кроме тех заветных цифр ее собеседника. осознание приходит слишком поздно. бев разминает пальцы, крутясь перед зеркалом в ванной. в голове всплывает этот назойливый образ, пальцы и комбинация. блять. это время и дата ее рождения, как она раньше не догадалась?! беверли замирает на месте, путаясь в коконе мыслей, догадок, всего, что хранится в голове, а потом опускается на пол, захлебываясь в собственных криках. она нашла свою половинку. радость. но, что—то пугает ее в нем и она обязательно это узнает, потом, не сейчас. марш улыбается приторно сладко, заправляет прядь непослушных волос за ушко, где изящные цифры красуются на оливковой коже — время и дата рождения ее соулмейта, 09:16.23.12.1834. последние циферки такие странные, отчего рыжая недовольно морщит носик. ее соулмейт уже давно должен быть мертв, и, кажется, она встречается с живым мертвецом, это глупости, просто кто-то ошибся. поправив бретельку платья, беверли выбегает из дома. роберт совсем заждался, а в руке у него пионы, и сердце бев учащенно бьется.