Почему кэп не любит ругательства?

      — Ты ведь даже не собираешься рассказывать ему? — Баки подходит к Стиву после пробежки, но ещё до того, как тот успевает сбежать в душ.       — Я хотел, но, — а дальше Бак просто не слушает, предполагая сотни и тысячи причин, которые он вообще-то уже слышал. Вся эта ситуация с его Стивом, действительно всерьёз запрещающим людям ругаться. Божечки, да чьи тапочки он с таким упорством пытается рассмешить.       — Ублюдок, — нежно шепчет на ушко, прижимаясь к вздрогнувшему Роджерсу:       — Ты заебал уже окончательно, понимаешь? — его работа — сохранять лучшему другу жизнь и Баки продолжит выполнять её, даже если Стива для этого придётся окончательно вывести из себя. Тот сердито вырывается.       — Язык, Баки. Я же тебя просил, — морщится устало, надеясь успеть проскользнуть в душ до тех пор пока Барнс не продолжит. Потому, что он и так знает всё, что тот хочет ему сказать.       — Так с каких пор ты начал остерегаться ругательств? — слышит в спину издевательское, прежде чем успевает захлопнуть за собой дверь. Кажется, он перебарщивает, потому как что-то вполне отчётливо хрустит, но к счастью, она остаётся на месте.       А Баки пытается собраться с духом, чтобы, технически предать капитана Америку, донести про его секрет тому, кому по мнению самого Стива, знать это совершенно не положено. ***       Стиву больше не хочется замечать даты. Он старается прожить каждый день, как единственно важный, как день — когда близкие ему люди ещё живы, здоровы и находятся рядом с ним. Поэтому-то он и не настораживается, когда Баки предлагает вечером собраться на квартире им втроём вместе с Броком. Брок — бывший куратор для Барнса, к которому тот всё ещё оставался нелогично привязан, так что Стив давно уже не возражает против его присутствия. Ну, он изо всех сил убеждает себя, что это единственная причина, по которой вечером, с несколькими коробками пиццы, они сидят на их с Баки кухне втроём.       — Бля, да сделай ты эту хрень потише! — Брок морщится, переводя взгляд на вообще-то практически неслышимое радио. Стив на секунду задыхается.       — Рамлоу, ты не мог бы не выражаться, — с ним даже привычного «язык» не сказать без нелепо краснеющих щёк. Только не это. Он застывает на своём стуле, гипнотизируя взглядом помидор, оказавшийся прямо посередине кусочка.       — Ни хера, не после того, как услышал славную историю, как мелкий говнюк из Бруклина, пытался самоубиться, доводя плохих мальчиков своими куда более плохими словечками, — он тепло, но как-то по-крокодильи ухмыляется, а Стив возмущённо смотрит на, кажется, предавшего их дружбу Баки. Хочет уже вскочить и избавить этих двоих от своего присутствия, ведь неясно, что именно успел рассказать Барнс.       — Так что же случилось в этом веке, а? — интересуется, крепко хватая кэпа за руку. И тот мог бы вырваться, да, к чёрту, он же суперсолдат! Но он «не может» и это всё ещё самое странное.       — Ничего, — морщится, но послушно садится назад, зверски вцепляясь зубами в кусок пиццы. Тот от напора теряет ту самую помидорку, на которую Стив смотрел до этого.       — Это глупо! — наконец-то взрывается Барнс, Стиву постоянно приходится себе напоминать, что это — не совсем его Баки, что он вспомнил вообще всё, вместе с периодом своей жизни совершенно без Роджерса. Но всё равно то, что он так беззастенчиво рассказывает одну из самых нежно-лелеемых тайн — неприятно.       — Согласен, — Брок — хищник. Он, вероятно один из тех, кому сыворотку колоть бы не стоило, и на каком-то животном уровне Стив не слабо так его опасается, точнее, как утверждает он сам — не недооценивает. И он бы не удивился, если бы узнал, что Рамлоу прекрасно знает о производимом эффекте, знает, что Стив так и не сумел привыкнуть, действительно перестроиться под своё новое тело.       Он довольно долго боролся с любой замеченной им несправедливостью, но за его спиной был Баки. Всегда! Даже если он не успевал, приходил к уже избитому Стиву, пытающемуся изображать из себя кого-то совершенно довольного ситуацией, Баки ругался на него за беспечность и волочил домой — лечиться. И это было невероятно важно, знать, что есть кто-то на кого ты можешь положится, кто-то кто всегда спасёт.       Когда он сам не сумел отплатить, не успел схватить Баки, падающего с поезда, он задумался, а зачем ему вообще вся эта сила? Если он не смог защитить того, кто для него действительно был важен. Почему вообще так оказалось, что он потащил Баки за собой, даже если видел, что тот ещё совершенно точно не отошёл от плена. А ответ-то был довольно прост, и не менее неприятен. Ему не хотелось этого признавать, но без Баки он чувствовал себя неуверенно, как будто бы тот нужен был ему где-то поблизости даже, чтобы банально сосредоточиться.       Дальнейшие события проносились бы будто мимо его сознания, он мог бы влюбиться в Пегги, но не влюбился, а шатался слепым котёнком, пытаясь положить перед своей смертью как можно больше врагов. Говард, видевший его состояние, пытался как-то отвлечь, даже предложил ему не высовываться под пули, когда хочешь поймать одну из них, ты, чёртов придурок. Эх, Говард, тот был действительно хорошим парнем, но Стив на самом-то деле совершенно не удивлён, что тот стал херовым отцом. Ребенок не механизм, не что-то логическое, чтобы Говард мог его понять или хотя бы заинтересоваться им. Но Стив не сомневается, что несмотря ни на что, Тони он всё же любил.       А потом, когда Стив, не смотря на все усилия, обнаружил, что он всё ещё жив, но уже в двадцать первом веке, он едва снова не сиганул с какой-нибудь крыши. Впрочем, вряд ли бы это помогло.       Мстители были хорошими, пусть и достаточно своеобразными людьми, и он мог бы назвать их приятелями, особенно Нат, пока та не начинала в очередной раз искать ему невесту. А вот когда его познакомили с Броком Рамлоу, командиром группы огневой поддержки, он понял, что попал. Тот не особо походил на Баки, но всё равно был будто бы давно потерянной частью целого, частью наконец-то заставившей Стива чувствовать себя живым.       Ну, он не мог даже представить, что Брок захочет его убить. Это было довольно обидно. И, помимо всего прочего, существовала ещё одна, довольно странная проблема, если Брок ругался — у Стива стабильно вставало. А, поскольку тот явно считал, что так лучше доносит свою позицию, просто так от этого было не отмахнуться.       И тогда Стив и придумал это отвращение к ненормативной лексике, в конце концов, ему это явно подходило. Капитан Америка вообще должен был быть безгрешным чуваком, а то что весь этот образ — всего лишь маска, знал лишь упавший с поезда Баки.       Впрочем, как оказалось, упасть с поезда абсолютно не означает умереть, и жизнь вновь столкнула его с Барнсом, только с накрашенными глазами и железной рукой… О том, что у того амнезия, стало понятно, когда на Стива он отреагировал совершенно не так, как обычно. Впрочем, Стив всё равно готов был его затискать, откормить и заставить всё вспомнить. А Зимний сбежал. Честно, Роджерс тогда обиделся окончательно. Зачем тогда из Потомака было доставать, спрашивается? И вполне предсказуемо порысил за ним.       А затем его! Баки, пытался сделать машиной обиженный идиот. И этот же идиот окончательно лишил его Тони Старка, который, хоть и являлся, объективно, занозой в заднице, Стиву был иррационально дорог.       Для починки мозгов Баки, пришлось ещё раз красть Ванду, против чего, впрочем, сама девушка ничуть не возражала, против был Вижн. В итоге взяли с собой и его.       И пока Ванда колдовала над свежеразмороженным Барнсом, король Т`Чалла ничтоже сумнявшеся решил андроида (не совсем) споить. Стиву, прилипшему носом к стеклу, так и не удалось выяснить как, но, в любом случае, тот справился со своей задачей и, когда уставшая Ванда вышла, её парень был немного в неадеквате. Зато вот предложение внезапно сделал. Ведьма похлопала удивленно ресницами, возмущённо посмотрела на Т`Чаллу, и … согласилась.       Стив давно уже старался ничему не удивляться.       А потом пришлось помириться и с Тони, так как Мстители в очередной раз вынуждены были объединится ради спасения их прекрасной планеты. Кроме того, выступить на суде в защиту Брока, которого ну очень хотелось засадить в тюрьму на пару годиков, в отместку за попытку убийства, но тут уж против был всё вспомнивший Баки, так что Страйк, с некоторыми ребятами отвоёванными у системы наказаний, и остальными свеженабранными бойцами вновь прикрывал капитану его «доблестный зад». И это Стив сейчас между прочим Рамлоу цитировал.       Страйк явно был рад снизившемуся количеству работы, так как работать на одну сторону неожиданно оказалось легче. Впрочем, не то чтобы Роджерс стопроцентно мог теперь им доверять, но он теперь никому не мог. Как там говорил временно залёгший на дно Фьюри?       С Баки им пришлось учиться взаимодействовать практически с нуля, и это было довольно муторно и сложно, в общем, забирало слишком много сил, чтобы обращать внимание ещё и на взаимодействия других людей.       И всё же Брока Стив всё ещё видел постоянно. Тот не пытался обратить на себя внимание специально, просто продолжал выполнять свою работу, но этого хватало. Так что теперь, когда Рамлоу сидел на их кухне, Стиву было как минимум не по себе. К тому же, кажется Баки действительно разучился хранить секреты.       И всё же Роджерс не ушёл, хлопнув дверью, потрясённый силой снизошедшей до него надежды. Брок, сидевший рядом, смотрел всё ещё насмешливо, но за этим чувствовалась какая-то серьёзность, будто бы он пришёл сюда не просто так.       — Мне просто надо было убедиться, — в голосе мягкость, почти что восхищение. Стив вспыхивает, понимая, про какое «убедиться» говорит Рамлоу.       — Неожиданное для тебя коварство, — да уж, капитан Америка же абсолютно не умеет врать, не так ли? Это утверждение было бредом, но оно столько раз спасало его, что опровергать его не было никакого резона. ***       — Я не врал, — защищается, смотрит честными голубыми глазами, не подкопаешься. Брок смеётся, потому что это правда смешно, когда Стив поступает настолько как ребёнок.       — Разумеется, — пытается остановиться, потому что целью было вообще-то не напугать или уязвить, а как раз наоборот и палку перегибать явно не стоит. Брок смотрит на Баки и приходит в себя резким толчком. Ну что за еботня, а? Глаза у того грустные-грустные, а разбираться со всем этим между прочим опять ему, Броку, потому что психиатрам Баки только загадочно улыбается, Джоконда, мать его, и растерянные врачи только руками разводят, мол вроде как всё в порядке, но вы не удивляйтесь, если он в порыве решит кого-нибудь убить… Брок правда ненавидел всю эту еботню, учитывая, что по правилам, Баки вообще без нормального освидетельствования из психушки выпускать было нельзя, а кто бы доверился Алой ведьме? Но, к счастью, у них был Стив, который честно готов был идти до конца. Спасать…       — В общем, Стив, Броку ты тоже нравишься, — лицо у Баки абсолютно замкнутое, но в голосе всё равно слышится злость. Стив, сука, на это только растерянно моргает. А Рамлоу и сам не знает как реагировать. Что значит «тоже» он догадывается из ранее обсужденного, между прочим всё с тем же Барнсом плана, и нет же, того внезапно потянуло на импровизацию. Хотя, если бы они рассказали об этом Стиву, тот бы может даже порадовался, как радовался любым противоречиям солдата долбанной программе. Потому как, несмотря на то, что сам код из головы Барнса вытащили, семьдесят лет бытия орудием ГИДРы даром не прошло.       — Естественно нравишься, — Брок смотрит в глаза, пытаясь показать, что он действительно серьёзен, и одновременно прикидывает, нельзя ведь такого как Стив на первом свидании тащить в постель? Он же типа правильный так ведь?       А Роджерс всё продолжает изображать из себя соляной столб. Будто бы обернулся куда-то не туда. Чёрт, может это и была плохая идея? Может быть, Баки видел то, чего не было? В конце концов, возможно у Стива просто встаёт на мат и кто такой Брок, чтобы осуждать, а?       Но когда Брок уже сам готов встать и уйти, Стив что-то бормочет, вновь краснея. Рамлоу замечает, что когда тому становится не по себе, бруклинский акцент становится куда более выраженным.       Впрочем, когда Стив его целует, слова кажутся уже не столь важными. Они внезапно оказываются совсем близко, в личном пространстве друг друга, но никого это не напрягает, наоборот, кажется жизненно необходимым.       Они рядом, они наконец-то поняли друг друга, и когда они всё же становятся способными хоть как-то размышлять, Баки с его блестящей импровизацией уже нет рядом, Броку на миг вспоминаются грустные глаза, и может быть он лишь что-то разрушил, но Стив всё ещё рядом, и новый поцелуй смывает посторонние мысли.