* * *
Марбас зашипел, отстраняясь от меня, когда я промокал смоченной в травяном отваре тряпкой внушительных размеров ссадину на его лбу. — Терпи, дурак. Сам виноват. — Мне, конечно, привычна боль, но не такая. — Или залечи нормально рану, или я продолжаю. Хватит получать кайф от таких вещей. Ты разрешаешь калечить своё тело и тебе это нравится. Когда тебе в другой раз оттяпают руку, тоже будешь корчиться от удовольствия? — Это боевое ранение, Сед. Я так чувствую, что живой. — Ага. А когда тебя выворачивает от количества сожранных дурманов и выпитого алкоголя? Марбас снова зашипел, но я схватил его свободной рукой за затылок, не позволяя увеличить расстояние ещё больше. — Это тоже такой способ… Ай! — он перехватил мою руку с тряпкой и отвёл от себя. — Хватит. Ты думаешь у меня будет заражение крови? Я демон болезней, укуси меня отец. В таком случае будет самая дебильная смерть из всех возможных! — Самая дебильная смерть из всех возможных — это вывести из себя сына своего наставника и позволить ему дубасить себя, как тому вздумается, — вздохнул я и сел рядом. — Я остановил его только потому, что испугался за тебя. Ненавижу… — пробормотал Марбас. Я, глянув на него, понял, что он снова вспомнил своего учителя. С тех пор как нефилим появился в Геенне, это происходило всё чаще: Марбас просто сидел с потерянным видом какое-то время, а потом, бессильно скалясь, закрывал лицо руками и замирал так ещё ненадолго. Кратковременные вспышки обиды на прошлое не придавали ему романтичности. Но я молчал, потому что когда-то сам остановил Орфаниэля, схватив его за руку. Остановил и ударил в ответ, не позволяя ему избивать своего ученика невесть за что. А ученик теперь смотрит мне в рот, забывая о том, что его создали для того, чтобы командовать Силами. Пусть я был из недавно основанных Господств, но то, что я поднял руку на главнокомандующего другой фракции — не делало мне чести как воину. — Сед, я их ненавижу. Орфаниэль не презирал его, как меня. Он… Почему его он любил? — Я не уверен, что этот огрызок эмоции можно назвать любовью, — пожал плечами я. — Орфаниэль любит Отца. Вот это любовь, а не то, чем он одаривал Зухара. — И всё равно. Чем он лучше? — Срать на Зухара, — честно ответил я, вздохнув и швырнув тряпку в таз. Вода уже была чёрная, но Марбас хотя бы перестал плеваться кровью. — Я не знаю, за что любить эту бешеную бестолковую псину. И даже не могу понять, повезло ли нам, что он толком не умеет пользоваться своей энергией, рассчитывая только на физическую силу. Марбас снял комнату в пустующей таверне в самом тёмном районе Пандемониума. Я искренне не понимал, почему тут вообще кто-то построил дома, но, неожиданно, кто-то из падших находил это место красивым и умиротворяющим. Из-за пересечения двух городских стен солнечного света тут было катастрофически мало, и владельцем здешнего жилья приходилось строить здания с окнами во все стороны. Например, окно в этой комнате смотрело в стену. Но Марбас всё равно зашторил её по привычке, тем самым позволяя мне размотать на голове платок. Не то чтобы я не любил свой повседневный наряд, но иногда было приятно ощутить прикосновение хотя бы сквозняка к волосам. Марбас уткнулся мне в плечо, закрыв глаза: — Забавная у Велиала игрушка, — улыбнулся он. — Хоть и бестолковая. Мальчишка просто ходячее безумие: убивает, даже не получая от этого никаких эмоций. Мило. — Я смотрю, все твои мысли заняты маленьким нефилимом, — хмыкнул я, пытаясь намекнуть, что эта тема не стоит того времени, что на неё тратится. — Ещё немного, и я решу, что ты хочешь заполучить его себе. — Он не бессмертный, к тому же идиот. Зачем в моих рядах нужен убийца, который не испытывает никаких положительных эмоций от процесса? Он не воин, а зверь, загнанный в угол. Не аристократ, а варвар, — друг рассмеялся, радуясь своему оригинальному сравнению, которое подобрал для этого недоразумения. — Вот был бы он как ты, тогда бы я ни секунды не думал. — Ммм, я у тебя за эталон? — Почему ты не скажешь, что любишь меня? — спросил Марбас, между тем уже ощущая прикосновения рук под своей рубашкой. — Такое говорят разве что люди, чтобы успокоить очередную свою шлюшку, — я не спешил с поцелуями, лишь приблизился и слушал сбивчивое дыхание Марбаса. — Я тебя всё-таки уважаю, чтобы не обманывать так. — Очень жаль. Я бы послушал такую ложь, — хрипло выдохнул он, когда я прикусил его нежную кожу на горле. — Она была бы прекрасной. Она была бы недалека от правды, мой маленький Марбас. Падший ангел, который взвалил на свои плечи больше, чем может тащить. Только в такие минуты, когда мы остаёмся вдвоём, я вижу, какой ты на самом деле, как тебе тяжело, но ты продолжаешь строить из себя сильного, продолжаешь спасать своих братьев, которые не могут противиться заложенным им инстинктам убивать врагов. Это чувство нельзя назвать любовью так, как я её понимаю, но я рад, что смог спасти тебя тогда. Мне льстит то, что ты доверился мне настолько, что сейчас, лёжа подо мной, разрешаешь делать подобное. Как ты выкрикиваешь хриплым голосом моё имя: и данное от момента появления на свет, и то, что я выбрал себе теперь. Как ты рвёшь пальцами простыни, отдаёшься мне целиком, ничего не прося взамен. Я целую твои плечи, а ты шепчешь глупую шутку о том, что рыжих целовал огонь, касаясь дрожащими от наслаждения пальцами моего лица, на что мне приходится говорить, что я такой же тёмный, как пламя, что меня целовало. Ты смеёшься, потому что тебя веселит такое сравнение, тебя ещё никто не называл огнём. Убираю мокрые волосы с твоего лба и снова покрываю поцелуями, хотя это не несёт никакого сакрального посыла, я просто хочу сделать тебе приятное. Я просто хочу спасти тебя от той Бездны, в которую мы рухнули, держась за руки. Я буду следовать за тобой во Тьме. Просто не могу позволить тебе бродить там в одиночестве.Часть 1
19 февраля 2018 г. в 18:37
Зухар занимался самым обычным для всех нас делом: ел. Осторожно, пытаясь распробовать поданное ему лично Леонардом блюдо. В таверне было не так много посетителей, но как только нефилим в сопровождении маркиза Набериуса появился на пороге, всё внимание тут же оказалось приковано к этим двоим.
Советник короля, по совместительству его же фаворит, и гость из Гайи разместились за дальним столиком, прямо рядом с нами. Марбас продолжал дремать, демонстративно закинув ноги на стол и натянув на голову капюшон. Набериус посмотрел на нас, едва заметно кивнул признавая, но вслух, разумеется, не поприветствовал. То, что мы изредка сотрудничаем, зевакам знать не обязательно.
Для полукровки любое местное блюдо было открытием, полным восторгов и восхищения. Он мог часами расспрашивать о здешних традициях и явно решил обосноваться тут если не навсегда, то очень надолго. До меня долетали слухи, что он дотошный и часто слишком навязчивый, но когда подросток повернул голову и, увидев меня, громко спросил у Набериуса, почему мы так странно одеты, я едва удержался от того, чтобы не выдернуть магией из-под него стул.
— Это ассасины, — Набериус снова посмотрел на меня, на этот раз настороженно. Ему явно не нравилось наше присутствие в этом месте, но раз мальчишка пожелал отобедать тут, то приходилось смириться с подобным дискомфортом. — Наёмники.
— Ааа, — Зухар кивнул, будто и вправду всё понял, после чего продолжил разглядывать меня с таким любопытством, что я невольно потянулся поправить рукой платок на голове. — Кажется, я их уже видел…
— Мы вырезали твою деревню, малыш, — раздался у меня из-за спины голос Марбаса, после чего появился и он сам, громко зевнув и продемонстрировав пареньку клыки. — Сколько ж лет прошло с того момента?
Зухар неожиданно нахмурился, видимо слова Марбаса потревожили его старые душевные раны.
— Полгода, — пробормотал он. — Всего полгода.
— Тю… — мой друг, разминаясь, хрустнул шеей, после чего потянулся за кружкой, в которой ещё оставалось пиво. — Всего-то. Я думал, полвека, а это было вчера.
— Вы убили столько человек, — Зухар совсем помрачнел, видимо считая, что мы должны испытывать какие-то муки совести относительно нескольких сотен людей и двух десятков ангелов, сложивших головы в тот проклятый день.
— Ммм… Не особо много. Ты тоже пришлёпнул достаточно своей магией, — покачал головой я. Это было чистой правдой: состояние Зухара вышло из-под контроля, и он создал какое-то чудовищное заклятие, уничтожающее всё живое и неживое. Просто обращающее в пыль, словно само время сошло с ума и десяток тысячелетий пролетели меньше чем за секунду. Прекрасно и ужасно одновременно.
Набериус попытался объяснить мальчишке, что у нас искажено восприятие ценности чужих жизней, но это было не так просто, пока Марбас сверлил его взглядом. Да и кто, будучи в здравом уме, скажет всё как есть, когда рядом с тобой на расстоянии вытянутой руки сидит убийца, которому звуки чужой агонии как музыка. И чем дольше Набериус говорил, тем мрачнее становился Зухар, и тем больше тряслись от сдерживаемого смеха плечи Марбаса.
— Это отвратительно, — наконец сказал парень, когда тот закончил. — Люди сделали мне больно, но я не хочу их смерти, а вы…
— Люди тоже сделали нам больно, — отозвался Марбас. — И лично я очень хочу их смерти. Мне часто снится самый первый из вашего рода, я с наслаждением душу его голыми руками, наблюдая, как в его глазах…
— Марбас, — Набериус бросил на нас такой злой взгляд, что я невольно восхитился, как за этой красотой может скрываться такое смертоносное чудовище. Ни один мускул на его лице не дрогнул, а голос оставался всё таким же дружелюбным, но глаза… Они не могли врать, да и сам маркиз не пытался скрыть этого.
— Боишься, что вашего с Велиалом птенчика опять переклинит? — продолжал уже открыто насмехаться над Зухаром Марбас. — Ну что ты за чмо! Дай мне поговорить с моим любимым братиком. В семьях принято, чтобы старшие детишки напутственно пинали младших.
— Б-братиком? — Зухар вздрогнул, а его глаза округлились. — Ты мой брат?
— Ну не Набериус же, — Марбас подпёр голову ладонью и щедро отхлебнул из кружки. — Я твой названный брат. Хочешь, обнимемся?
Судя по реакции мальчишки, Зухару кое-что о его отце рассказать забыли. Если вообще рассказывали об этом больном на всю голову вояке. Но о том, что Орфаниэль воспитал Марбаса — явно благоразумно умолчали.
— Такой трогательный момент воссоединения, — расхохотался мой друг, после чего поднял руку, подозвав к нам Леонарда. — У нас тут праздник намечается. Я встретил своего младшего брата. Организуй что-нибудь, дорогой.
Леонардо идиотом не был, к тому же обожал работать на публику, поэтому стоило ему услышать даже о таком сомнительном поводе для шумихи в стенах его таверны, как он тут же начал бегать кругами и раздавать указания своим подчинённым. Пусть даже заказчиком выступил сам Марбас. Я растерянно посмотрел на своего друга, но тот продолжал улыбаться, как голодная акула, глядя на Зухара. Мальчишке явно стало неуютно от такого внимания.
Набериус наклонился к нему и спросил, хочет ли он оставаться тут, на что мальчишка явно растерялся. Бросить уже заказанную еду было бы оскорблением для Леонардо, который в другой раз мог вообще на порог не пустить, но и оставаться во всё более возрастающей суете и шуме ему явно не хотелось. Тем более шум поднят по такому сомнительному поводу.
Марбас тем временем уже обскакал стол вокруг и, сунув кувшин с вином в руки мальчишки, прочитал тост о том, что все отцы козлы. Зухар, замявшись, всё же потянулся к вину, что было ошибкой: Марбас не позволял опустить кувшин, пока тот не выпил треть содержимого.
— Хороший мальчик, — похвалил мой друг мальчишку, между делом из вежливости чокаясь с Набериусом. — Расскажешь, как этот урод ведёт себя последнее время? Давно не видел его.
— Какой урод? — на щеках Зухара выступил румянец от выпитого, но пока что он держался молодцом.
— Папка твой, ну и мой, если его можно так называть. Я про Орфаниэля, сладкий мой, — Марбас сел на край стола и теперь смотрел на нефилима не отводя взгляда.
— Понятия не имею. Какая разница? Я его ненавижу и мне абсолютно всё равно, чем он там занимается сейчас. Почему вы его не убили? Убивать людей вы убиваете, а его так просто отпустили!
— Мы не договаривались на убийство этого петуха. Его смерть нам не простят. Думаешь, можно просто взять и завалить одного из главнокомандующих войсками Эдема? Ха! — Марбас игриво потрепал каштановые волосы мальчишки. Они успели отрасти с момента нашей последней встречи, но тот явно не спешил со стрижкой. — Если бы все было так просто, Эдем бы уже не досчитался пары десятков идиотов, которые портят нам жизнь.
— Мой отец не настолько велик, как ты говоришь. В те дни, когда он приходил, он не выглядел тем, у кого есть власть.
Набериус демонстративно кашлянул, прося Марбаса прекратить этот разговор, но тот поднял руку, прося не мешать ему, пока он не закончит:
— То есть твоя мамочка угробила свою жизнь, даже не убедившись в том, что это даст ей взамен? Тебя они явно не планировали, но вот он ты. И три тысячи проблем в добавок. Папочка мог всё поменять, но и пальца о палец не ударил, а твоя мамочка продолжала слепо верить в то, что он ищет любовь, а не глупышку для перепиха.
— Замолчи, — глаза мальчишки неожиданно покраснели, и я ощутил покалывание магии на коже. Какие бы заклятия ни творил этот малый, они уже пропитали всё вокруг и теперь только и ждали, когда их активируют, уничтожив всех, кому не посчастливилось тут оказаться. — Не хочу слышать подобное! Тем более от тебя!
— Заткни уши и кричи ля-ля-ля, мой маленький нефилим. Или попробуй уже заткнуть меня, — Марбас спрыгнул со стола и встал, разведя руки, словно приглашая его ударить. В глазах Зухара он выглядел худым и слабым одногодкой. Если сравнивать этих двоих, то Зухар казался сильнее. Только вот какая ирония, что всё это было неправдой. — Как тебя именовали дома? Сын ангельской шлюхи? Или просто шлюхин сын? Они ведь не верили, когда ты им говорил кто твой папочка. А он как обычно думал только о себе. Ну так как? Ублюдок? Урод? Чудовище?
— Замолчи!!! — Зухар вскочил и схватил Марбаса за грудки. Его крылья распахнулись, роняя коричневые перья, а воздух вокруг начал подрагивать от жара. — Ты ничего не знаешь!!! Ты не представляешь, через что она прошла!!! Ты не видел, как она умерла!!!
— Забили камнями? Тоже мне мученическая смерть. Видел и хуже, — засмеялся глава Братства. — И проходил через все личные круги Ада, который придумал Орфаниэль, а когда прошёл, превратился вот в это вот. Посмотри на меня, ублюдок. Не ты, а я тот сын, которого он хотел видеть рядом с собой. Слепил меня, как Адама, из грязи и испугался чудовища, что породил. Я истинное лицо желаний твоего отца и отражение отвращения твоей матери!
— Марбас, хватит! — Набериус поднялся со стула, а я следом, демонстративно потянувшись к мечу, который свисал на поясе. — Он ещё плохо контролирует злость. Если мальчик тут всё разнесёт, то тебе придётся ужинать в другом месте.
— Прекрасно, посмотрим, на что способен это кусок говна, — Марбас резко ударил своего только что названного братом по рукам. Второй удар пришёлся под дых. Бил он несильно, но чтобы вывести нефилима из себя много и не нужно: он словно сухое сено — достаточно одной искры, и Марбас только что её высек.
Зухар схватил его за горло и поднял над полом, не напрягаясь, словно мой друг весил не больше пушинки.
— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, демон! От тебя не отказалась собственная мать и не винила во всех грехах, что произошли с ней, а ты не пытался это хоть как-то исправить. Тебя не мечтал убить всякий, кто видит. Тебя не игнорировал Орфаниэль, когда ты приползал к нему на коленях с просьбами помочь не себе, но ей, — прошипел он, скалясь словно бешеный пёс. Его крылья были угрожающе подняты.
Марбас лишь закашлялся, видимо пытаясь засмеяться в ответ, но нефилим с такой силой сдавил ему пальцами глотку, что я побоялся, как бы не передавил трахею так, что он потеряет сознание, а разум вылетит в небытие на некоторое время. Марбас демонстративно не пытался вырваться и не дрыгал ногами, как делают живые существа, когда задыхаются, висел смирно.
— Опусти его вниз, — я вытащил меч из ножен и встал так, чтобы в случае чего продырявить нефилима насквозь. Пробить ему сердце, чтобы не успел ничего натворить. В отличие от нашего повелителя, мне полукровка был ни к чему, поэтому я уже мысленно распрощался с ним. Однако мальчишка поступил на свой лад: швырнул Марбаса в меня. Я едва успел обратиться в тень и проскользил по стене, спрыгнув с потолка прямо перед носом нефилима, и ударил его в лицо с такой силой, что он завалился набок. Набериус выхватил меч и не придумал ничего оригинальнее, чем попробовать ткнуть в меня своей стеклянной зубочисткой. Он не пытался меня прикончить, просто отогнал, переключая всё внимание на себя.
— Херовая идея, журавлик, — Марбас сидел посреди стола, как главное блюдо вечера, и потирал шею. Вокруг нас на стенах проявились клубы чёрного тумана. Членов Братства в таверне хватало, а эти идиоты решили, что можно так просто швырять ассасинов куда не попадя. — Опусти меч. Я вообще-то разговариваю со своим братом, а не с тобой.
— Я его наставник на это время, Марбас, если ты забыл. Хочешь иметь дело с Короной, то так и скажи. Казнь организуем быстро и качественно, — Набериус попробовал протянуть руку нефилиму, чтобы помочь тому подняться с пола. Судя по количеству крови, я распорол ему щёку. Но вместо того, чтобы успокоиться, Зухар зарычал и одним прыжком налетел на Марбаса, валя стол. Я растерянно смотрел на этих двоих, которые сцепились врукопашную. Вздохнул. Хотелось заказать себе пива и, пока братья выясняют, у кого детство прошло хуже, насладиться холодным пойлом и куском мяса.
Я прекрасно помню отношения между Марбасом и Орфаниэлем, и мне было понятно, за что мой друг так презирает своего учителя и его единокровного сына. Про Зухара я мало что знал, лишь то, что он нефилим, жил с матерью, и что Орфаниэль его сторонился. Учитывая, как ангел трепал нервы Марбасу, каждый раз выжимая его на тренировках, как лимон, я представить себе не мог, чем смертный может быть так недоволен. Как по мне, так он легко отделался.
Но я не понимал ещё одной вещи: почему Орфаниэль, зная что такое нефилимы, оставил мальчишку в живых. Он был не худшим вариантом, нет, он был самым сдержанным из всех, что я видел, но это был нефилим. Ошибка природы, запретный ребёнок.
Тем временем Зухар прижал Марбаса к полу и бил так яростно, что будь вместо того обычный человек, мозги бы уже давно растеклись лужей по деревянной поверхности. Ничего он ему не говорил и ничего не доказывал, просто пытался убить голыми руками. Мой друг же при каждом замахе нефилима смеялся и обзывал слабаком, сыном человеческой шлюхи и ещё папаша знает как, я и знать не знал, что такие слова существуют в природе.
«Мне оттащить его?» — поинтересовался я у Марбаса, всё ещё сжимая рукоять меча.
«Он стесняется, подожди немно…» — Марбас неожиданно закашлялся кровью, словно внутри него разорвалось несколько органов. Нефилим снова зарычал, схватил друга за горло и сначала ударил о стену, оставляя уродливый кровавый отпечаток, а потом снова швырнул, снося пустующие столы. Все посетители сбились около выхода и не знали, как им поступить в этом случае: они в жизни не видели нефилима и не знали, что от такого ждать.
Зухар проигнорировал просьбу Набериуса остановиться, ударив его с такой силой, что он отлетел в сторону, и бросился за Марбасом, который продолжал кашлять, держась за грудь. Его глаза стремительно тускнели, словно какое-то заклятие сжирало энергию, заключённую в теле.
— Наигрался, — я швырнул нож в ногу нефилима, тем самым заставив его затормозить в нескольких шагах от моего боевого товарища. Не для того я спасал шкуру этого идиота от Орфаниэля, чтобы он сдох от руки его ублюдочного сына. — Сидеть!
Нефилим обернулся ко мне и я понял, что сейчас будет очень больно. Он даже не попытался замахнуться для виду: воздух со всех сторон сдавил меня, словно огромных размеров кулак. Я попробовал обратиться в туман, но потерпел полное фиаско. Дышать очень быстро стало нечем. Жалобно хрустнули рёбра. Меч выпал из моей руки и звякнул о пол.
— Убью суку, — я не сразу понял, что это голос Марбаса. Он поднялся и пересёк расстояние между собой и нефилимом в мгновение ока, достал нож и с силой засадил тот ему в живот по самую рукоять. Меня тут же уронило на пол: заклятие рассеялось слишком быстро. Я с трудом вдохнул, с хрипом. Если бы мог плакать, то разрыдался бы от облегчения: смерть от удушья самая идиотская из тех, что может со мной случиться.
Набериус подлетел к Марбасу и оттащил его, подхватив под руки. Друг пару раз взбрыкнул, но всё же выпустил нефилима из смертельной хватки.
— Найдите Уфира! Срочно, — закричал маркиз, присаживаясь рядом со своим учеником. Он бился раненой птицей на полу, методично блюя кровью. Марбас успел провернуть нож в его брюхе, но, к счастью для мальчишки, не выпотрошил его как барана. — Зухар, открой глаза, ну…
Я тихо подошёл к Марбасу, ожидая его распоряжения: если он посчитает, что надо добить ублюдка, то мы это сделаем не смотря ни на что. Глава Братства попытался утереть лицо, но теперь чёрная размазанная кровь смотрелась как боевой раскрас. Очень хотелось двинуть его по голове за то, что он выбесил нефилима, но я сдержался.
— Жить будет, — успокоил Набериуса Марбас, а между тем фактически пощадил нефилима. Остальные Тени, услышав это, тут же растворились в воздухе, позволяя солнечному свету снова проникать в помещение и избавляя присутствующих от замогильной сырости. — Но боец из него дерьмовый. Тренируйте, если он для вас не просто игрушка, — он посмотрел на меня и кивнул в сторону выхода. — Идём, Седит. Счастливой встречи не получилось. Он ещё более жалкий, чем его папочка.
Набериус не стал нас останавливать: был слишком занят лечением своего ученика. В кои-то веки мальчишка выбрался на прогулку из Лимба, куда его отправил для ассимиляции лично Люцифер, и тут же схлопотал ножом в живот. Бросив взгляд на прощание, я подумал только о том, что Орфаниэль и отцовство — вещи несовместимые: что Марбас болван, что тот.
— Мы ещё поговорим на тему того, что вы натворили, — услышал я голос маркиза, когда уже был в дверях.
— Наша почта всегда открыта для ваших предложений, — ответил я, на прощание поднимая руку и, обратившись туманом, скрылся в тени, что отбрасывал на мостовую Марбас.