Кофе с нотами крепкого виски

— Генерал Шустов - твой отец? У тебя ж нет отца, насколько я знаю. — Ну, технология пробирок в то время еще не работала, как сейчас. У меня есть отец. И это Шустов. До шестнадцати лет я рос как все дети, веря в сказку, что мой предок героически погиб. Когда мама умерла, я остался один. И встал вопрос о моем местонахождении. Видимо, приглядывал, сука, за нами. Потому что буквально на следующий день после похорон появился на пороге квартиры. Не буду рассказывать о нашей первой встрече и разговоре. Я, подросток, был обескуражен и обижен. Но все же здравый смысл взял вверх. Знаешь, ведь я неглупый парень, — улыбнулся Экс. — В итоге согласился на его предложение, что для меня будет лучше поступить в военное училище. Так, с его легкой руки, я вступил на тропу войн. Мы нигде не афишировали наше родство. Ведь в моем свидетельстве о рождении в графе "отец" стоял прочерк. Он воспользовался льготами, что я круглый сирота. Поэтому поступил на казарменное довольствие. Он был доволен. И овцы целы, и волки сыты. В его семейном гнездышке ничего не узнали. Да и сейчас не знают. У меня две безмозглые сестры, которые не знают о моем существовании. Это Шустов о них так говорит, — нервно засмеялся. — Раз я единственный его сын, вот и вцепился намертво. Налей выпить. Захотелось от всего этого, — попросил Святослава. — Конечно, — прошел к бару, — а при чем здесь мы? Почему Шустов просил тебя к нам не приближаться? — поинтересовался Свят, возвращаясь обратно с двумя стаканами. — Да все просто. Ты же знаешь, что за тобой было установлено наблюдение. Черт! Я видел этого мудака в баре. Три года назад Владимир выскочил в коридор. Быстро достиг выхода на лестничную клетку. Перепрыгивая через ступени, спустился на первый этаж. Пробежал через холл. Красные габариты машины скрылись за поворотом. По инерции Владимир пробежал некоторое расстояние, надеясь догнать человека, который был в их номере. Прохлада ночи остудила горячую кровь. «Черт! Черт! Сука! Узнаю кто, убью!» — стучало в голове. Остановился, тяжелое и прерывистое дыхание вырывалось из легких. Наклонился, опираясь руками о колени. «Козел! Как я его не заметил?! Да я никого не видел перед собой! И под собой только Ахмеда! Бля!» — вспомнил, выпрямляясь. Развернулся и пошел в сторону гостиницы. Миновал холл и решил, прежде чем вернуться к Ахмеду, зайти к себе в номер. Утром ему нужно было вернуться обратно в страну, но перед отъездом хотел поговорить. Зашел к себе и сразу, сбросив одежду, шагнул в душ. Приятные струи воды потекли по телу. «Не хотелось бы выносить все, что между нами произошло», — воспоминание о недавнем кайфе не оставило член равнодушным. Тот тут же откликнулся и встал по стойке смирно. Пришлось отвлечься и заняться ручной работой. Образ горячего парня стоял перед глазами. Экстаз судорогами пробежался по телу, сперма брызнула на стенки кабинки. «Да!» — зашипел. Лицо исказила гримаса, из горла вырвался глухой стон. Прислонился спиной к прохладной кафельной поверхности. Постоял, преодолевая слабость. Продолжил принимать душа и размышлять. «А, черт! Ну и хрен с ним! Я никому ничего не должен и оправдываться не собираюсь. Моя жизнь, только моя! Пусть, похер!» — решил, смывая остатки шампуня. Схватил полотенце, на ходу вытираясь, поспешил одеться в чистую одежду. Собрал все вещи, чтобы, не задерживаясь после разговора, уехать из гостиницы. Оглядел номер на предмет забытых вещей. «Все в порядке». — Он направился к выходу. Достиг двери, где сладко спал Ахмед, постучал. Подождал пару минут, снова побарабанил костяшками пальцев. «Тишина… Мать твою! Он не слышит, что ли? — Еще раз прошелся. — Охренеть! Не может быть! Неужели так крепко спит? — Стоять под дверью было неудобно, словно какой-то юнец. — Ладно, позже зайду, перед отъездом. Может, уже проснется». — Вернулся к себе. Слонялся по номеру, выжидая время. Каждые пять минут смотрел на часы. Позвонил в службу такси. Закинул сумку на плечо и снова вернулся к номеру любовника. «Да что ж это такое! — разочарованно посмотрел на закрытую дверь. Больше не было возможности ждать. Провел рукой по волосам. — Ладно, позже свяжусь». Чувства были в раздрае. Недосказанность напрягала. Привык, когда все четко и ясно. Разложено по полочкам. На своем месте. Наши дни — Теперь понятно. Хорошо. Значит, за вами проследили, — вставил реплику Свят, когда Владимир сделал перерыв в монологе. — Да, я сразу понял, но не ожидал, что я узнаю по приезде с задания. У меня было дельце на пару месяцев, — признался, делая глоток из стакана. — И что же? Постой, догадываюсь… — Да, именно… Три года назад Владимир сидел после возвращения с задания в кабинете начальника. Генерал с багровым лицом и с пеной у рта орал благим матом. — У меня что, все спецы в пидарасы подались?! Я не позволю! Сначала один, а теперь второй! Полюбуйся, щенок, — ему кинули пухлый конверт на стол. Тот с громким стуком приземлился перед Эксом. Владимир спокойно смотрел на орущего начальника. Взял в руки, зная, что увидит там снимки. Просмотрел горячие фото. Начиная с бара и заканчивая страстной постельной вечеринкой. Мужчина внимательно смотрел на него, стараясь прочесть на лице эмоции. Но Владимир не был бы Владимиром, если бы дал легко лицезреть свои эмоции и чувства. — В сосалки хуевы подался?! — не дождался ответной реакции человек в штанах с красными лампасами. — Сын, ты в своем уме? Ты же мужик! Не для этого я тебя растил и вел по жизни. Ладно, этот, а ты?! — Что этот?! Не сам ли ты его подложил под араба? Оставь их в покое! Пусть живут! — все же не выдержал Экс, когда разговор коснулся Свята. — Я тебе ничего не должен. — Щенок, ты мне всем обязан! Да если бы не я! — Давай скажи еще, что меня не было бы на свете. Поверь, это смешно. — Экс убрал конверт во внутренний карман куртки. — Флешку, — протянул руку, вставая. — Я сниму слежку, но ты пообещаешь к ним не приближаться! — бросил Шустов. Владимир сел обратно, вперил в отца взгляд, прикидывая, можно ли ему верить. Одолевали сомнения, но спокойствие друга было важнее. Они столько пережили… «А как же Ахмед?! Я еще не поговорил с ним», — размышлял, обдумывая ответ. — Нет, я не могу тебе этого обещать, — наконец принял решение. — Давай закончим на этом. Я живу как хочу. Ты волен принять или не принять мой выбор. Смирись и не мешай мне. А впрочем, твое мнение не важно. Я определился со своим выбором. Я гей! Четко говорю, чтобы дошло, я гей! Сосалка, если тебе нравится меня так называть. Мне похер! И если мои чувства взаимны, то не спрошу твоего мнения, — встал, расправил плечи и пошел к двери. — Твой арабчик уже забыл о тебе, — раздался вслед голос, полный сарказма. — Что? — Владимир остановился. Мимоходом брошенные слова пронзили грудь. Обернулся. — Держи, — пустил по гладкой поверхности папку в синем переплете. Ввел в действие последний козырь. Экс вернулся к столу. Сердце пропускало удары. Взял в руки документы. На первой странице лежали фото. Ахмед с двумя женщинами в хиджабах. — Он не стал тебя ждать и завел себе гарем, — жалящие слова отца прорвались сквозь шум в голове, — хочешь третьим? Давай, дешевка, вперед! Будешь после вагины облизывать, — звучало в спину словно отравленные стрелы. Экс с папкой в руках бросился из кабинета Шустова. Выжженная пожарищем душа ревела. Черный уродливый шрам появился в сердце… Серый пепел, не дающий права на надежду… Горький запах рухнувшей мечты. Он бежал, не замечая удивленных лиц. Ему кивали в приветствии головой или протягивали руки, но Владимир не видел никого. На этой земле еще долго не взойдет первый росток. Не покроется зеленью, не возродится и не укроет листвой… Вот она, беспощадная правда жизни! Экс быстрым шагом достиг байка. Засунул папку в карман к снимкам. Надел каску и опустил забрало. Оседлал и завел железного монстра. С оглушительным и пугающим ревом спортивный DUCATI сорвался с места. Мчался, наплевав на все дорожные правила, на грани лавируя между машинами. Как ему казалось, пролетел в один миг двести километров, достиг небольшого городка, где прошло его детство. Доехал до кладбища, слез с мотоцикла. Купил у торгующей старушки цветы. С каской и с букетом пошел по безлюдным узким дорожкам. Тишина и безмятежность жили в этом месте. Шелест листвы и пение птиц приносили в убитое горем сердце умиротворение. Запах недавно сошедшего снега, лежалой и прелой листвы. Владимир достиг конечного пункта своего спонтанного путешествия. Неведомая рука привела его сюда, здесь он находил силу в самые тяжелые моменты жизни. Отворил заржавевшую калитку. Отметил, что та нуждается в смазке, а оградка — в покраске. Провел по черному мрамору рукой, смел опавшие листья. Положил цветы на столик. Присел, прикоснулся к влажной земле. — Здравствуй, мама… Вот, приехал… Прости, что давно не приходил, — сказал, убирая завядшие цветы. Дотянулся до свежих, положил у основания. — Мама, я не знаю, наверное, ты меня позвала? А может, я сам… Я скучаю по тебе, мне плохо… Так тяжело, как никогда. — Владимир, не стесняясь, заплакал. Здесь некого было стесняться. Только мама и он, да играющий весенний ветер. Наши дни — Да, братан! Неожиданно! До сих пор не могу поверить, что Шустов твой отец, — признался Свят, наливая очередную порцию. — Все же потом так и не спросил, снял ли он наблюдение. Я подумал, что Ахмед женился. С отцом насчет вас больше не разговаривал. К его радости причина, по которой я хотел бы увидеть вас, отпала. Тихо отворилась дверь в кабинет, и вошел Амир. — Ну как у вас дела? — спросил он. — Мда, дела… — повторил Свят. — Ты будешь? — обратился к любимому Святослав. — Да, плесни мне тоже. — Амир сел в кресло. — Как малыш? — назвать ребенка сыном язык не поворачивался. Слишком было неожиданно, но все же решил произнести новое для него слово. — Как... сын? — Сейчас спит, — улыбнулся Амир, — спасибо. — За что? — спросил, принимая стакан, который протянул Святослав. — Как за что? За то, что назвал сыном. Значит, ты признал его. Для меня это радость, — делая глоток, проговорил араб. — Так, теперь вернемся к Ахмеду и Фаридэ. Прошло два дня, как их похитили, а мы все топчемся на месте. Часики тикают. Надеюсь, с ними все в порядке. Наша служба безопасности оказалась некомпетентная, — сказал Свят. — Кто последний их видел? Как все произошло? — Ахмед с детьми поехал в больницу, но это оказалось ловушкой. До пункта назначения им не суждено было добраться. Находились в машине с няней. Камеры на близлежащих домах оказались выведены из строя. — Святослав набрал номер и приказал: — Приведите Мадинэ. Сейчас, минут через десять она будет здесь. А пока еще раз просмотрим запись с камеры из детской. По словам Мадинэ, Фаридэ засунула в ухо бусинку. — Он включил видео. Владимир впился взглядом в экран. Женщина показалась ему смутно знакомой. Но он не мог определенно сказать, откуда ее знает. Ахмед за три года возмужал. Был так прекрасен! В животе Владимира заныло от беспокойства и радости, что он увидел любимое лицо. Всего два дня отделяли его от момента записи! Так недавно и так давно. Маленькая белокурая девочка. Беспокойство и ужас на лице араба. Запись закончилась. — До этих событий Ахмед начал испытывать определенные трудности в бизнесе, — сказал Амир. Дверь открылась и в помещение в сопровождении двух мужчин вошла женщина. — Мадинэ, проходи, садись. Мы хотим еще раз задать тебе вопросы, — пояснил Свят. Как только няня вошла, Владимир сразу вспомнил ее. С близкого расстояния он не мог ошибиться. Она скользнула по нему взглядом — и тоже узнала. Остановилась словно вкопанная. Экс встал и подошел к ней. — Ну, Марина, здравствуй. Давно не виделись. Не знал, что ты здесь служишь Родине.