Ocean adventure

      А Чонин всё больше старается не утонуть. Потому что Кёнсу кажется настолько невероятным — он и есть невероятный — что даже русал мог бы уйти на дно, пытаясь не думать об этой горячей коже и сладких пухлых губах. Но что-то слишком плохо выходит. Он уже видел дно своего океана, видел и чувствовал это так явно, аж до мурашек по коже.       Кай слышит такую явную просьбу о продолжении, что просто не может отказать ему, да и себе в том числе. Он тепло улыбается, шепнув на ушко Кёнсу: «Такой нетерпеливый… мне нравится», и снова падает в этот бездонный омут губ До. Они снова манят и снова зовут к себе. И Кай идёт на этот зов, уже более жарко углубляя поцелуй, и скользит языком меж приоткрытых губ. Чонин медленно изучает каждый сантиметр, вырисовывая наверняка невероятной красоты узоры, прямо как и сам Кёнсу.       Прекрасному парню — всё самое невероятное.       От шёпота, а после и от поцелуя, по коже прошлись мурашки, заставляя Кёнсу слегка царапнуть спину русала. На этот раз в движении языка больше страсти, больше уверенности. Урвав момент, когда их губы разомкнулись, До судорожно выдохнул и быстро вдохнул, снова закрывая глаза и отдаваясь поцелую, а ладонью скользя по чужой спине.       Под смуглой кожей чувствуется становящееся крепким юношеское тело. Наверняка Кай скоро перестанет быть юношей и превратится в мужчину. Кёнсу до этого ещё как минимум три или четыре года. Даже слегка завидно. По-доброму.       И всё-таки Чонин красивый. Под стать титулу Принца. И целует так трепетно и страстно одновременно. И… у него твердый. Упирающийся Су в бедро. Щёки вспыхивают жаром румянца, а собственное возбужденное тело осознается в мгновение. До, наконец отвлёкшийся от самозабвенности поцелуя, почувствовал томительное напряжение в паху.       Чонин медленно сходил с ума. Было слишком нереально всё то, что происходило с ним в эти минуты. Потому что Кёнсу был слишком идеален для своего возраста. Идеальное тело, идеальное сердце. Всё, что так любил Кай словно соединилось в этом прекрасном создании, походившем на ангела. Он и был ангелом. Вот только сильное напряжение в паху, которое уже достаточно долго чувствовал Ким, слишком сильно давило на нервы, отключая разум, а это было не очень хорошо. Он ведь мог просто причинить боль парню, если вдруг сорвётся. Но разве плохо то, что Кёнсу его возбуждает? Ну… вообще-то это не есть хорошо, но сейчас им как-то плевать на это.       Спустя ещё несколько минут жарких поцелуев Кай все же отстранился, напоследок оставив влажный чмок на губах Су, и посмотрел тому прямо в глаза. — Ты… в порядке? — говорил он хрипло и чуть слышно. — Мне… если… чёрт. Я не могу подобрать слова, Су… ты просто слишком прекрасен, и я не знаю, как описать это. — Со мной всё хорошо, — чувствуя чужое смятение и эту неловкость между ними, Кёнсу понял, что они слишком спешат. Его голову словно вскружили эти горячие губы Кая, вызывающие по всему телу мурашки. — Я голоден. А ты не хочешь есть?       Им обоим необходимо остыть. И найти что-то, на что они смогут отвлечься, замять эту неловкость. Тело всё ещё горело и дрожало от мурашек и возбуждения, но настойчивость и решительность младшего словно испарились, как капли с кожи под палящими лучами солнца. Сейчас, когда они прекратили поцелуи, До вернул себе способность мыслить трезво. Чонин — русал, принц и будущий правитель. Кёнсу — человек, сын деревенского пекаря. И всё. Что им даст эта близость? И может ли она у них быть? — Мне нужно придумать, как выбраться с острова. Долго тут мне не стоит оставаться. Завтра попробую сделать топор.       Такое странное поведение Кёнсу на самом деле причинило очень неприятное чувство, потому что Кай только отбросил здравый смысл и стал слушать своё сердце, как До смёл его словно мусор. Чонин почувствовал себя настоящим мусором. А слова о том, что парень как можно скорее уплывёт… ударили лишь сильнее. Кай поднялся с песка и обернулся в сторону водной глади. — Ты… действительно так сильно хочешь покинуть это место? Ну… Тебе ведь совсем некуда идти, раз ты убежал из дома. Разве ты не можешь остаться? — Я не… Нет. То есть… Я не знаю. Тут нет условий для нормальной жизни. Сейчас тепло, сухо, но что мне делать, когда придут дожди, когда наступит зима? И что я буду есть? Где спать? — Кёнсу потёр виски пальцами, жмурясь от тяжести крутящихся в голове мыслей. — Тут совсем ничего нет. Как мне быть?       До был слишком беспечным. Кай может исчезнуть в любой момент, нырнув в глубины океана, а вот Кёнсу так и останется на этом Богом забытом клочке земли среди бескрайнего океана. Не всегда большую угрозу представляют хищники. Иногда куда опаснее простая простуда. У парня действительно ничего нет, кроме нескольких плодовых деревьев, которые рано или поздно иссякнут своими запасами. По сути, Су в ловушке. — Не то, чтобы я хотел уплыть… но я рискую, оставаясь тут и бездействуя… Ты понимаешь? — младший не пытался обидеть русала. Он совершенно не хотел этого делать. До, так или иначе, симпатизировал морскому принцу. Но нельзя сходить с ума. Опасно бросаться в омут с головой. Кёнсу — не русал. Он утонет. — Для меня это всё… впервые… и я немного боюсь совершить глупость или ошибиться… Мы можем не торопиться?       Кёнсу вряд ли мог видеть лицо Чонина после этих слов, иначе расстроился бы ещё сильнее. Он зажмурился так сильно, что появились звёздочки в глазах, а руки сжались в кулаки. — Я… не держу тебя. Разве я могу? — опустошённо ответил Кай. Было так глупо надеяться, что этот До останется здесь, на острове, ради какого-то там Чонина. Из-за какого-то там русала. Вот только он всё же надеялся. Надеялся, и эта вера принесла ещё больше боли. — Я помогу. Построим для тебя лодку и ты сможешь… покинуть это место. Сможешь жить там, где тебе самое место. Наверное… ты прав, это была ошибка, не нужно было её совершать. Я скоро вернусь, — русал не дал и слова вставить Кёнсу, как быстро удалился в глубь леса. Кажется, это ранит сильнее, чем Чонин мог себе представить.       Младший хочет сказать, но ему не дают и слова вставить. Кай уходит, а Кёнсу остается на берегу и смотрит на воду серьёзно, хмурясь. Он не хотел, чтобы всё повернулось таким образом. И русала обижать До точно не собирался. Но ведь это правда — условий для жизни тут никаких нет.       Пока Кая не было, младший привёл себя в порядок. Правда, вскоре ожидание ему опостылело и парень пошёл следом за Чонином, полагая, что быстро найдет его, однако, чувствуя, что что-то не так, начал звать старшего: — Кай! Где ты? Кай!       Находясь где-то в глубине субтропического леса, он был слишком неосторожен, делая шаг, не глядя под ноги. Оборвавшийся на середине крик «Чонин» был вызван падением Кёнсу кубарем по склону оврага. Повезло, что не врезался в дерево, а лишь поцарапался об ветки и корни, заработав пару ушибов и десяток синяков.

***

      Чонин долго бродил по уже давно изученным тропинкам леса и думал над словами Кёнсу. Было слишком больно вот так осознавать, что парень так яро хочет покинуть это место. Что же тогда это… зачем нужно было давать надежду? Зачем он так поступает…       Но вообще-то верно. У До, наверное, и шанса не было, потому что это Кай всё начал. У него выбора не было. Вероятно, ему солнце голову напекло, вот и случилось то, что случилось. Верно… это просто ошибка. А Су не хочет ошибаться. В отличие от Чонина. Что же делать? Ведь принц не считает это всё ошибкой. Он всё ещё так сильно чувствует этот божественный вкус сладких, таких пухлых и мягких губ, он всё ещё ощущает покалывания на кончиках пальцев и по всему телу, там, где их кожа хоть на мгновение соприкасалась. Что же делать, если Чонин так сильно хочет, чтобы Кёнсу остался?       Внезапно Кай услышал вскрик. Кроме Кёнсу, это не мог быть никто другой, поэтому парень сразу же побежал к источнику звука. Через минуту он отыскал место и парня, что лежал внизу оврага. — Су! — заволновался не на шутку Чонин и быстро спустился к парню. — Чёрт, — увидев кровь на правом плече и содранную кожу на руках и ногах, у русала ёкнуло в груди. Он не должен был оставлять его одного. Это он виноват. — Ты в порядке? Держись за меня крепко, — парень подхватил Кёнсу на руки и стал выбираться из оврага. Это было немного сложно, учитывая то, что он нёс на руках До, но через пару минут они всё же выбрались.       Кёнсу выключился ещё во время падения, шибанувшись головой о корень дерева. Остановившись уже в самом низу оврага, парень ещё с минуту пролежал без сознания, а после открыл глаза и сразу же застонал от боли. Трясущимися руками коснулся саднящей головы, затем плеча, и увидел на пальцах кровь. И это заставило его снова потерять сознание до тех пор, пока рядом не оказался Кай. Чувствуя на себе чужие руки и смутно, словно сквозь толщу воды, слыша голос, Су прижался к горячей груди и из всех сил попытался обнять руками за шею. — К… Кай… — Су! Потерпи ещё немного. Мы скоро будем на месте. Совсем чуточку… только не теряй сознание! Говори со мной. Считай что-нибудь. Или скажи, что у тебя болит! Только держись, — судорожно говорил Чонин, пробегая к пляжу.       Через несколько минут он почувствовал под ногами песок и опустил парня у воды. — Кёни, ты в порядке? Ты не должен был идти за мной, дурак! Чёрт… кажется ты проткнул плечо веткой, — закусив губу, осторожно осматривал Кай раны и ушибы любимого. — Прости, что так вышло, — слабым голосом промычал Су, уткнувшись носом в грудь русала. Голова ужасно болит, как и плечо. На берегу Кай начал осмотр и его заключение про плечо было не самым радостным. До тихо шмыгнул, давя в себе слёзы. — Это… не было ошибкой. Я не хотел… обидеть тебя. — О чём ты вообще говоришь! Сейчас это неважно, дурак! Ты весь в крови! Чёрт, а я даже не знаю, что могу найти в этом лесу. Были бы мы у меня дома…       Чонину пришла в голову идея, но её правильность была очень сомнительной. — Су… Прошу, продержись немного. Я очень скоро вернусь к тебе и принесу лекарства.Ты только потерпи, ладно? — прошептал Кай и прижался губами ко лбу До. Знал бы он, что если сейчас он вернется в море, то ему придется там остаться. Ну и ладно. Кён все равно уплывет скоро. Так или иначе, скоро Кай снова останется один, а этот остров будет лишь горьким воспоминанием. Возможно, так будет даже лучше, если русал сейчас вернётся домой за лекарствами, пообещав больше не сбегать и принять свою судьбу. Возможно, До наконец сможет выбраться отсюда.       Парень аккуратно встал с колен, укладывая Су на листья, и направился к водной глади, уже сейчас жалея обо всем. Ведь прямо сейчас он идёт добровольно туда, откуда так долго пытался сбежать. — Не уходи… не уходи, пожалуйста, Кай, — Кёнсу вцепился дрожащими руками в чужие и посмотрел на старшего огромными глазами. Он боялся остаться один, но больше боялся, что Кай не вернется назад. — Просто будь… рядом…       Когда парень так крепко ухватился за руку Чонина, что у него навернулись слёзы. — Су, пока ты здесь… пока ты с такими ранами… я не могу вот так тебя бросить, но и без лекарств раны нельзя вот так оставить. Их нужно хоть закрыть чем-то… — Чонин закусил губу и вернулся к парню, присаживаясь очень близко. — Не бойся. Всё будет в порядке… верь мне, — он наклонился, и, поколебавшись, оставил на приоткрытых губах До почти невесомый поцелуй. — Я скоро вернусь, Су.       У Кёнсу глаза на мокром месте, но он выдыхает рвано, кивает согласно, но хватку рук разжимает с трудом, словно мышцы занемели за столько короткое время. Он чувствует на губах этот почти прозрачный, невесомый поцелуй, который всё же опускается в сердце лёгким успокоением. Кай не бросит его. Кай вернется назад. — Я верю… — хрипло просипел До, вцепляясь трясущимися пальцами в изумрудную траву вокруг себя, чтобы хоть за что-то зацепиться в этом мире и не терять сознание. Когда русал отстранился, резко стало холодно, словно в мгновение солнце стало ледяным. Даже вдыхать стало трудно, но Су сильный и он обещал Каю подождать, пока он вернется. И раз Кёнсу сказал, что дождется, то он обязан сделать это.