Любить эмо

Мое предсказание сбылось: их больше нет. Эмо вытеснили с парада выпендрежников, как субкультуру, высмеяли, как личностей, ненавидели и гнали, пока не перерос драную челку и розовые шнурки последний ребенок, жаждущий внимания. Медведи с распоротыми плюшевыми животами, значки с разбитым сердцем… сейчас это все кажется пережитком какого-то выдуманного прошлого, трудно поверить, что все это происходило всерьез. И как бы не оспаривали все, кому не лень, скандальную статистику самоубийств, в прямом или переносном смысле, но все эмо мертвы. Что дальше? Я уже в том возрасте, когда можно с надменным выражением лица презрительно процедить, что-то наподобие занудного: «Я же говорил, что это произойдет!», и делать вид, что доволен сложившейся ситуацией, но вместо этого я, будто ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, обиженно кусаю губы и жадно выискиваю в толпе: кого? Признаваться, что мы всегда пытаемся уничтожить то, что нам неподвластно, слишком унизительно. Говорить о том, что какая-то часть меня злится и жалеет о своей победе, было бы глупо. Рассказать кому-то, что пережиток прошлого, тот самый, носивший идиотскую стрижку и розовые шмотки, так за годы и не исчез из моей жизни?.. Образы тех, кого я ищу, остались лишь в памяти. Да, стиль эмо изжил себя. Но эмо остались. Их больше не узнаешь в толпе по черно-розовой защитной окраске, не встретишь на «сходках». Современные эмо просиживают за мониторами в офисах и при встрече ничем не выдают себя чужим. Хватит уже, было, проехали. Надемонстрировались. Клуб стал закрытым и все заявки на вхождение в него отклонены. «Если ты не был с нами, то и не будешь никогда». Покупаю пачку чая и возвращаюсь домой, больше не пытаясь высмотреть незримое. Один раз выигранная война не получит продолжения. Реванша не будет, в нем нет смысла. Эмо нашли тех, кого искали. Эпатаж больше не нужен. Старые записи из дневника режут по живому. Недаром Юлька выцарапала для характеристики моего персонажа в своей книге именно их. «Я не смог бы быть Фаустом — проще взять Мефистофеля за руку и отправиться с ним прямиком в адское пекло…»* «Желание… обладать тобой (и бросить навсегда), подарить тебе свое сердце (и втоптать твое в грязь), любить тебя до конца жизни (и убить при первой же возможности)…* «Я стою здесь, над пропастью во ржи, позволив всем, кто был тут когда-то, сорваться вниз и разбиться».* Избранные цитаты изувеченного прошлого. Перечитываю Юлины истории о себе. Обоснование сатанизму — это правда я сам продиктовал? Мои обиженные и злые письма для одного-единственного читателя, выставленные, тем не менее, напоказ. Полуобнаженные фото… И как итог и единственно-верная суть этого перфоманса, вскользь упомянутый обрывок диалога: «— Понимаешь. У меня теперь есть один доставучий знакомый. Он считает себя эмо-боем. — И что? Он тебя домогается? Ну, расскажи, а? — Как тебе не стыдно?»* Фыркаю от смеха и провожу нехитрые манипуляции, которые нужно было сделать уже давно. Удалить все записи. Закрыть дневник. Отправить заявку на полное удаление. — Луна?.. — спустя столько лет остался всего один человек в мире, кто зовет меня так. — Ты вернулся? — спустя столько лет у него все те же интонации обиженного ребенка. Нет, Юля, не расскажу. Да, Юля, я гей. Хорошая книжка, Юля. Нет, ты не причем, я удалил дневник потому, что захотел сам. И все же… если этот бестактный вопрос еще тебя интересует, то… это я его домогаюсь. Все та же косая челка, но в современном шоу уродов это едва ли покажется необычным. Мы убили эмо, и мир заполонили свободные, самоуверенные, несчастные никто. Отрощенные бороды; конверсы; то висящие мешком, то прилипшие второй кожей джинсы. Разноцветные волосы и линзы; демонстративный сатанизм. «Синий кит» и музыкальный хаос. Сейчас выделиться может лишь тот, кто не пытается этого сделать. Субтильная фигура, соответствующий моде фасон джинсов, еще не зажившая ранка от пирсинга на губе, — как долго я уговаривал снять «украшение». Касается места прокола языком, и, не выдержав, прижимаю хрупкое тело к себе, пошло сжимая бедро и больно кусая воспаленно-алые губы. Я не хочу подводить итог, он понятен и так. Мотивы прозрачны, попытки успешны и приз себя оправдал. И смаковать победу я тоже не буду: прилюдно. Поэтому в уже почти изживших себя традициях (я вообще питаю слабость к прошлому), — «а потом они заварили чай»…