Шарики

Однажды, по совершенно случайному стечению обстоятельств, меня занесло в бильярдную. Мы пришли сюда совершенно случайно, то ли ноги сами занесли, то ли полные кошельки, но то, что я знала точно, что мне не придется думать о выходе из бильярдной, по крайней мере, ближайшие несколько часов. В бильярд я не играла, и поэтому понятия не имела обо всех этих "палках", но уж то, что я знала наверняка, так это о строжайшем запрете называть "палки" палками при бильярдистах — за такие оскорбительные слова можно было огрести по полной. Кии — вот как назывались эти штуки. Научить меня в бильярд — то же, что и свинью читать. Измученная кия обреченно стукалась о борта бильярдной стойки, тяжелые шары летели совсем не туда, куда надо было мне — то есть, в сеточную лунку, а именно туда, куда нужно было им — непременно за борт. — Охх-хо... — раздался сочувствующий голос. Мне наскучило, и я, прекративши осквернять бильярдную стойку, пропустила по стаканчику освежающего. Вдруг дверь в бильярдную распахнулась, и в комнату зашла невысокая девица с висящем на спине мешке. Мне сразу бросились в глаза ее огромная, нависающая на глаза челка, и во мне возникло чувство страшной опасности — мне казалось, что эта челка вот-вот покроет все вокруг, как необъятное цунами. Пряди волос нависали по бокам и обрамляли голову, точно шлем; серые глаза отстраненно наблюдали за всем, губы были сжаты. Девица встала возле бильярдной стойки, развязала свой мешок, и оттуда, как из рога изобилия, посыпались миллионы разноцветных шариков — все они были яркие, сочные, прыгучие, ну никак не бильярдные! Я оглянулась — позволено ли? — но все вокруг стояли, занятые своим. Шарики замельтешили, зашевелились по столу и полились по разным углам. Вся эта разноцветная, кишащая масса, словно миллиарды жучков перемешивалась, переливалась рекой. Один шарик толкал другой, третий налегал на четвертый, и все они преследовали какую-то неведомую цель, шли к ней всем вместе и всеми вместе себе мешали. — Ты можешь подойти, если хочешь, — раздался пронзительный голос Цунами. Я не заметила, как она начала смотреть на меня своими стеклянными глазами. — Зачем ты это сделала? — Я наблюдала за шариками, вылетающими за борт бильярдного стола и катившимися к самому выходу, — Этими шариками нельзя играть в бильярд. — Я и не играю..., — ответила она, — Я наблюдаю. И вправду — ее острые глаза, словно созданные для этого, улавливали каждый шарик, каждый прыжок. Она не могла отвести взгляд от кишащих жучков. Вдруг она повернулась ко мне и молвила: — Люди думают, что малейшая сила ничего не меняет. Они думают, что все решает большая сила, но они ошибаются. Это не так. С этими словами она подошла к уже успокоившейся шариковой массе, взяла один шарик и покатила его. Затем, с одной стороны она отправила ему вслед огромный шарик, а с другой — множество маленьких. Маленькие победили: средний шарик отклонился влево. Цунами победоносно глядела ему вслед. — Люди не принимают маленькую силу. Они ее не видят, поэтому ничего не понимают. Я не понимала ее, но слушала, как завороженная. Казалось, только слышать ее голос — все, что мне было нужно, и неважно, что она говорит. — Смотри, — обратилась она ко мне, взяв в руку ребристый красный шарик, — Этот шарик ребристый. Куда и как бы он ни покатился, он всегда остановится раньше других. Но виноват ли он в этом? Ответ казался мне очевиден. — Нет, конечно. Он не виноват. Она опустила и швырнула его по столу. Шарик звонко заскрипел о доску и сбил несколько других, разбросав их по углам. Шарики пришли в движение — раздался скрип, шарики начали стукаться друг о дружку, и если бы они умели говорить, то непременно заворчали бы: "Чего ты толкаешь? Не лезь, не трогай!" — А теперь? — спросила Цунами, — Виноваты ли они, что все толкали друг дружку, не в силах остановиться? — Нет, не виноваты. Их толкали, и им некуда было деваться. Цунами прикрыла их, остановив безобразие, подняла голову и заключила: — Значит, люди не виноваты тоже. Это высказывание словно застало меня врасплох. — Почему же? — начала было я, — У человека есть разум. Он может контролировать свои действия, в отличие от шариков. У шариков нет разума, и они не могут остановиться, когда их толкают другие. Они все подвержены случайностям и следуют им, как законам. — А, допустим, надели мы шарики разумом, что бы изменилось? С этими словами Цунами бросила в толпу очередной шарик. Разноцветная масса вновь зашипела, запрыгала, запричитала, и оттуда только и слышались возмущенные, грубые голоса: "Ш-ш-ш-ш-ш! ты, не толкайся!" "Мне больно! Он это сделал! Он должен понести наказание!" "Шарик выскочил за борт! Ну что ж, сам виноват. Не нужно было нестись туда, как угорелый!" "Ух, как высоко подпрыгнул! Какой молодец... Вот бы мне быть таким пружинистым!" "Треснутый! Не подходите к нему!" Голоса начали стихать. Шариковое море потихоньку успокаивалось, его волны усмирялись, и вскоре на бильярдном столе замерла неподвижная тишина. Цунами опустила глаза. — Чем же мы отличаемся от шариков? — раздался ее тихий голос. ...Точно яркая вспышка пролетела перед моими глазами. Цунами не было. Шарики исчезли.