You get on my nerves

      Осано взрыв. Осано всполох. Осано чёртов паразит, пытающийся пролезть под кожу, в душу, в сердце. Весь в веснушках, рыжий и нелепый. Яркий, до болящих глаз, до нервного срыва. У него на голове розовые резинки, такие же розовые заколки и даже жилетка розовая. В белый горошек. Аяно это приводит в состояние, близкое к истерике. А все считают это нормой.       Осано — цундере, до невыносимости громкий, грубый, раздражающий хам. А ещё он лучший друг семпая, и Аяно остаётся только скрежетать зубами, усилием воли заставляя себя положить оружие туда же, где и взяла. Нельзя убивать того, кем дорожит семпай. Инфо-чан выражает свои соболезнования, но едва ли Аиши не плевать.       Осано учится с ней в одном классе. Раздолбай настолько, что, кажется, у Аяно дёргается глаз на каждый его глупый вопрос. Она даже пару раз чуть не ломает карандаш, сдерживая яростный порыв придушить рыжую гадину. А ещё эта самая рыжая гадина зачем-то готовит ей бенто. Впихивает его каждый раз во время обеда прямо в руки. И отказов не принимает. Впрочем, стоит отдать должное — готовит действительно неплохо. Кажется, Аиши его даже благодарит. Автоматически.       Осано настоящее недоразумение. Даже пол помыть в классе не может без происшествий. Аяно старается о происшествии, когда на него почти упал целый шкаф, не вспоминать, потому что желание убить становится просто невыносимым. А ещё это недоразумение постоянно крутится вокруг её семпая, отнимая его драгоценнейшее время. За одно это хочется косточки рыжему переломать. Но нельзя. И Аяно терпит.       А Осано выбешивает.       Самоконтроль рушится к чертям собачьим. Аиши молчит. Пытается терпеть. Даже соперницы её так не бесили, но их хотя бы можно было убить. Осано нельзя. Семпай будет подавлен пропажей лучшего друга, а Аяно невероятно чутко чувствует изменения в его настроении. Так что приходится терпеть. Сжав зубы и усилием воли разгибая пальцы, обхватывающие любое оружие в её досягаемости, стоит ей увидеть Наджими.       Аяно дарят букет роз. Белых и красных, смешанных в одно и пахнущих просто невероятно сильно — девушку тянет чихать. Записки на букете нет, но Аиши чувствует напряжённый взгляд на своей спине и ей даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. Осано Наджими, рыжий дурачок, худший ученик их класса, лучший друг семпая умудрился влюбиться в неё.       Проблем становится на одну больше.       Шоколадные конфеты с любимой начинкой. Цветы. Неумелые комплименты.       Приглашение на свидание. Надежда в ярко-карих, почти оранжевых, глазах. Её согласие.       Она сошла с ума? Разлюбила семпая? Нет.       Просто пора с этим покончить.       Место красивое. В саду клуба Садоводов всегда красиво. Никого нет, все разбежались домой. Закат отображается в его глазах. Аяно улыбается, почти нежно, почти поощряющее, сжимая в кисти небольшую, но тяжёлую, статуэтку. Осано наивен, он её не замечает или не придаёт внимания, но итог один. Прости, семпай, но тебе придётся искать себе нового лучшего друга.       — Аяно-чан, я хотел тебе кое-что сказать, — Аиши готова нанести удар, однако останавливается. Почему-то хочется узнать, что Осано хочет ей сказать в последний раз в своей жизни. Наджими поворачивается к ней, улыбается (сладко, приторно, и Аяно почти корёжит от этой улыбки). — Знаешь, Аяно. Я… — глаза Аяно расширяются, когда чужая ладонь накрывает её собственную, бережно сжимая вместе с ней и статуэтку. Не вырывает. И, кажется, не боится. — Люблю тебя.       В его глазах столько нежности, столько ласки, что Аиши замирает. Ей никогда и никто не говорил таких слов, только родители. Да и те словно заученно, словно только потому, что это правильно. У них нет таких глаз, они не улыбаются так обречённо, не говорят «Я тебя люблю» действительно с любовью. Девушка невольно всхлипывает. Потом ещё раз и ещё. Слёз нет. Просто больно где-то в груди. Но её сердце уже занято.       — Я люблю семпая, Осано-кун, — практически шепчет Аяно, перехватывая статуетку поудобнее, и зажмуривается. Больно от того, что придётся сделать. Никто не должен стоять на пути к её счастью. — У нас ничего не выйдет. Я…       И внезапно щемящее чувство пропадает. Взгляд зацепляется за нелепые розовые заколки, веснушки, губы. Аиши вспоминает семпая, неуклюжесть этого рыжего недоразумения и своё раздражение. Вспоминает все эти нелепые ухаживания, подарки, эти чёртовы заветные три слова, которые произнёс не он. Не семпай.       Они не могут быть вместе. Не могут.       Осано не её семпай.       — Аяно-чан, он никогда тебя не полюбит. Никогда не полюбит так, как я, — горечь в его словах непривычна. Отравляет, словно яд. Аиши бесит это. Её бесит, что какой-то Осано чуть ли не отобрал её у семпая. Который чуть не заставил её изменить любимому из-за глупого сердца, забившегося чаще при взгляде тёплых карих глаз Наджими.       — Заткнись! — Осано не успевает закричать. Валится в большую клумбу цветов, тихо стонет от боли, но Аяно слишком зла, чтобы одуматься. Она бросает окровавленную статуэтку и бросается на того, кто её искренне полюбил. Бьёт по лицу, ломает нос, до крови царапает, хотя никогда не отличалась особой физической силой. Осано не сопротивляется. И его лицо — одно сплошное кровавое месиво. Закатное солнце играет отблесками на нём, на её окровавленных дрожащих ладонях. Аяно бесит Наджими.       Потому что он не сопротивляется.       — Ты меня бесишь, бесишь, бесишь!..       А на щеках дорожки слёз, смешанные с его кровью. И Аяно рыдает, пряча лицо в окровавленных руках. Не может завершить начатое, не может убить его. А ведь так просто — дотянуться до валяющейся рядом статуэтки, ударить Наджими в висок и пронаблюдать за тем, как жизнь из него уходит. Аяно так делала много, очень много раз. Но она не может. Только не с ним.       Осано бесит её. Невыносимо, до крови поперёк горла и клокочущей в душе ненависти. До желания убить, раскромсать, сжечь дотла. До невыносимой боли в груди, до нервного тремора рук. До любви. Такой же больной, такой же одержимой, как сама Аяно. Но она любит семпая. Любит. Любит…       Нет.       Больше нет.       Чужие ладони отрывают от лица Аяно её собственные руки, и Аиши вздрагивает, глядя на превращённое в кровавое месиво лицо напротив. На нём — ни одного живого места. Аяно всхлипывает. Бросается на шею Наджими, умоляя простить её, никуда не отпускать. Крича, как ненавидит его, какой же он всё-таки урод. Сжимая руками так, словно пытаясь раздавить. Боясь потерять. У Аяно истерика. Аяно плачет навзрыд.       Осано обнимает её. Аккуратно кладёт свои руки ей на лопатки, пачкает её волосы кровью, но едва ли ей есть до этого дела. Шепчет, что не злится, что простил, что любит. Аяно вцепляется в него, как клещ. Не намеревается отпускать. Удерживает. А солнце окончательно пропадает за горизонтом, последними лучами обласкав странную пару, сидящую в окружении цветов.       — Я запуталась, Осано.       — Я распутаю.       — Я же люблю его.       — Я так не думаю.       — Не оставишь?       — Никогда.       — Ты меня бесишь.       — Я люблю тебя.       Аяно стирает слёзы. Аяно обрабатывает его лицо, радуясь тому, что кабинет медсестры не закрывают после ухода учеников. Аяно крепко сжимает его ладонь, глупо улыбается. Её всё ещё бесит его неуклюжесть, его дурацкие истерики, розовые заколки. Веснушки, отвратительный характер, огонь вместо волос. Однако…       Пожалуй, Аяно готова это пережить.