***
А ночевали в эту ночь в гостинице. Жан забронировал им два номера — каждому свой, в тайне надеясь, конечно, что пригодится по большому счету только один. Так и случилось. Правда, поначалу произошла небольшая заминка: Ади, приняв душ и приведя себя в порядок, разоделся в красивую кружевную пижаму, которую уже успел прикупить в холле отеля, уселся на кровати и приготовился ждать Рэя, а тот всё не появлялся. И хотя альфа тоже намарафетился у себя в номере не хуже омеги, но никак не мог решиться к нему пойти. Просто он никогда не был навязчивым, вот и сейчас переживал и думал, а не устал ли Ади, не хочет ли он поспать. Но в конце концов желание близости пересилило всякий такт, и Рэй вышел в коридор, но там сразу же наткнулся на омегу. — Ты? — альфа почему-то ужасно обрадовался. — Ты ко мне идешь, да? — Вовсе нет, — Ади смутился своего порыва. — Просто… вышел погулять… — В пижаме? — Рэй заулыбался. — А что тут такого? — омега рассердился. — Как хочу, так и хожу, — но вдруг ему стало стыдно, и он сбежал. Альфа чуть не умер от умиления, увидев это, и помчался за ним, а в номере настиг, и они вместе завалились на кровать и долго и весело хохотали, тиская друг дружку. Но смех постепенно перешел в поцелуи, потом — в сладостные стоны, и, наконец, их тела переплелись и слились в страстной и невероятно нежной ванильно-земляничной симфонии.***
Рэй был ужасно голоден до секса из-за полугодового воздержания и вполне мог рвануть от одних только ласк, но не посмел и снова сдержал себя. Это Жан научил его такой выдержке — просто вымуштровал после того драматичного случая в школе, и теперь Рэй, действительно, мог творить в постели настоящие чудеса, спариваясь даже с течным омегой. Разум у него всегда был под контролем, он не позволял себе рано и часто кончать и в конце концов доводил партнера до полного изнеможения, полностью его насыщая, и при этом ещё сохранял силы. Так случилось и сейчас, и Ади после пары часов горячей и бурной любви уснул у него на груди полностью счастливым и удовлетворённым. Рэй оберегал его сон, часто просыпался, целовал, укрывал и снова обнимал, и никак не хотел отпускать. А ещё он впервые поймал себя на мысли, что весь день не думает о плохом. Не томится той глубокой болью, которая постоянно мучила его душу в последние два года. Неужели отпустило? Рэй даже поверить боялся. Хотя впрочем, он ведь впервые уехал так далеко от дома после той жуткой истории — от этого злосчастного дома, где всё и произошло. От страха, от чувства вины, от горя. Альфа вдруг позволил себе быть счастливым. А точнее, омега просто взял и осчастливил его — не спрашивая и в один момент сделав любящим, витающим в облаках, нежным до слёз и бесконечно страстным. Никому ещё такого не удавалось. А уж после смерти Люсьена тем более. Рэй тогда как будто выгорел, и ни одно семечко любви никак не хотело приживаться в его скорбном сердце. А тут вдруг разом всё взошло — огромным, цветущим садом, какие встречаются только в одной далекой стране, где растут сакуры. Рэй всегда мечтал туда попасть — всю жизнь, но сейчас он впервые подумал, что неплохо было бы побывать там вместе с Ади. Он покрепче прижал омегу к себе: «Надо будет обязательно съездить туда», — так он решил. И с этими мыслями наконец-то уснул.***
Но сон, увы, его разочаровал, потому что снова приснился кошмар. Причем самый ужасный. Даже здесь — вдали от дома, альфе не удалось этого избежать. И всё одно и то же: снова жуткий холод, удушливый запах разложения, мрачный туман, глухие удары в стены. Рэй бежит от этого и натыкается на двери, на множество дверей. Он врывается в одну из них и видит там себя, прикованного к железной кровати без матраса, без всего — просто к голому железу. А над ним стоит чёрное существо — огромное, страшное, и целится когтями прямо в грудь. Рэй вдруг оказывается на месте этого мученика, как раз в тот момент, когда иглы пронзают сердце, и чувствует всю эту боль, и кричит, неистово вырываясь из пут. А существо склоняется над ним, и альфа понимает, что это вроде как будто Люсьен, только мертвый, полуразложившийся, с вытекшими глазами. «Ты недостоин счастья, — злобно шипит он. — Не смей приближаться к солнцу. Не смей!» И вдруг вырывает ему из груди сердце. Рэй выгибается от страшной и жгучей боли, кричит, задыхаясь, и снова пытается высвободиться, но пространство вокруг взрывается, и альфа опять оказывается в коридоре, и снова бежит, и натыкается на другую дверь. А за ней — две фигуры: омега и альфа — родители Люсьена. «Мы прокляли тебя! — яростно кричат они. — Гори в аду! Гори за всё, что натворил!» И Рэй опять рыдает, падает на колени, умоляет их о прощении, но в ответ слышит лишь новые и новые проклятья. В итоге он падает без сил, понимая, что выхода нет, что ему никогда не загладить вину, и она будет вечно грызть его сердце, уничтожая любую возможность счастья. Он теряет сознание, а в себя приходит на тёмном, пустынном мосту и решает покончить с собой. Он прыгает вниз, но падает в лоно мутного, грязного водоёма, на дне которого плавают страшные, зубастые спруты. Завидев новую жертву, они тут же кидаются к нему, жмутся, обвивают щупальцами, рвут на части и пожирают Рэя заживо, и всё это так дико больно, что впору сойти с ума. Как наяву. Рэй пытается вырваться — теперь ему хочется жить. «Помогите! — кричит он в отчаянии. — Помогите мне кто-нибудь! Умоляю!» Но помощи нет, и его начинает засасывать в бездну — безжалостно, неотвратимо, а отовсюду слышны злобные крики: «Будь проклят! Ты недостоин жить! Гори в аду! Умри!» И Рэй понимает, что гибнет — причём это происходит на самом деле. Почти каждую ночь, даже не подозревая об этом, он не раз находился на грани жизни и смерти. Сердце его останавливается, дыхание замедляется, пульса почти не слышно, но как и в прошлые разы, чьи-то руки вдруг резко вырывают его из сна, и опять открывается дверь, но на этот раз оттуда полыхает свет. «Сюда! — слышит он голос спасителя. — Скорее!» И только сейчас — впервые за всё время этих жутких сновидений — альфа осознает, что это голос Люсьена. Только не хриплый и злой, как было в начале кошмара, а мягкий и добрый, такой же как был при жизни. Рэй останавливается и пытается найти его, чтобы увидеть хоть раз, но руки выталкивают его наружу: «Да беги же ты!» И альфа вырывается на волю, а просыпается с криком и в холодном поту.***
Ади вздрогнул от неожиданности. — Что с тобой, милый? — он обнял Рэя и взволнованно глянул ему в глаза. — Что случилось? — А? — альфа еле пришел в себя и, испуганно отдышавшись, наконец, осознал, где находится. — Ох… Нет, ничего… — Он вытер лицо одеялом, потому что по лбу и вискам каплями струился пот. Потом приподнялся, нервно сглотнул. — Это кошмары… Прости, я… не предупредил… Ади обнял его и погладил по взмокшим, растрепанным волосам. — Ах, ты мой бедный… Ну ничего, всё пройдет… Пройдет, вот увидишь… Но Рэй так не думал. Нет. Ничего не пройдёт. Ничего! Его вдруг охватил липкий ужас. Что же он натворил? Что наделал?! Как посмел дать Ади надежду? Как он вообще мог допустить такое? Дурак. Ну дурак! Эгоист проклятый… И альфа с горестным стоном уткнулся в подушку — да так и застыл.