Неправильный альфа. I. Проклятье куртизана

      Люси вжался в угол и едва не надавал себе пощечин. Это ж надо было так впечатлиться от проклятого негодяя! Кто б мог подумать, что он настолько хорош собой! Люсьен немедленно попытался закрыть свое сердце для этих чувств, но было поздно — в него будто стрела амура вонзилась. Он чуть не заплакал. Уж кого-кого, а этого мерзавца ну никак нельзя было любить! Люси опять выглянул из укрытия.       Гамма тем временем снова уложил листочек на стол и опять принялся рисовать, да еще улыбался при этом, и на щеках его появлялись такие чудесные ямочки, что бедный Люсьен едва не закричал. У Рэя тоже были такие ямочки, только немного продолговатые, но такие же трогательные, а у этого смазливого злодея они были круглые, небольшие, и смотрелись просто до боли очаровательно.       Люси решил сбежать — невозможно было больше испытывать нежность к этому паразиту! Он уже двинулся было к двери, но вдруг подумал, а что скажет ангелу? Какое оправдание преподнести? Да и вообще, обещание ведь уже дано — надо его выполнять. Тогда Люсьен рассердился сам на себя за собственную слабость, а потом и на гамму, и решил, что проучит его, мало того, что за Рэя, так еще и за то, что он так нагло запал в его сердце с первого взгляда. Без всякого спроса!       Но для начала нужно было взять себя в руки. Вот тут-то и пригодились аристократические навыки, с детства прививаемые папочкой. Знал бы тогда Люсьен, как это окажется кстати, расцеловал бы сейчас родителя в обе щеки. Он мигом собрался, засунул свою влюбленность в самый дальний угол души и сделал вид, что чувств вовсе и не было. «Вот мерзавец, — Люси еще раз внимательнее пригляделся к гамме. — Ну, подожди у меня. Сейчас ты за все заплатишь, — он приподнялся на цыпочки. — Что же он там рисует?»       Люси попробовал разглядеть эскиз, но было далековато да и неудобно смотреть, — тогда он просто взял и вышел из укрытия. Гамма, заметив это, перевел на него взгляд и сразу подскочил на месте.       — Ты? — испугался он. — Как ты тут оказался?       — Не твое дело, — Люсьен решил не церемониться с ним. — Надо и пришел, — он приблизился и, спрятав прут за спиной, пренебрежительно осмотрел полностью обнаженного преступника с ног до головы, стараясь не замечать, насколько тот прекрасен, и что даже форма сосков у него была полностью идеальна. — Скажите-ка, как похорошел, — с деланным презрением проговорил он. — А где же твой костлявый шарм? Где вонючее очарование? Эти ребра, торчащие из-под истлевшей кожи были так соблазнительны… — Гамма злобно обнажил зубы на эту издевку, но пока помалкивал и лишь с опаской следил за Люсьеном, а тому даже оскал его понравился — это было ужасно!       — Так куда же девался твой зловещий облик? — продолжил он поддевать. — Эта скелетная грация — мечта любого художника… А голос… О, что это был за голос! — он язвительно рассмеялся со вполне правдивым сарказмом. — Ангел, по-моему, был слишком к тебе милосерден. Зря он тебя очистил, ты был просто неотразим тогда… — тут он рванулся и быстро схватил рисунок со стола. — Что это ты тут ваяешь? — но едва взглянув на лист, немедленно переменился в лице.       — Что?! — в нем мигом взыграла ревность. — Да как ты смеешь его рисовать?! После всего, что творил с ним?!       Гамма сразу заволновался, а Люсьен взял со стола еще пару работ. На рисунках был изображен Рэй, причем в довольно фривольных позах, полураздетый, расслабленный, а кое-где и возбужденный, причем совсем без всего, да еще и — Люси быстро покопался в изображениях — еще и вместе с самим художником! И сюжеты эти были настольно откровенны, что Люси взбесился и врезал гамме прутом по плечу.       — Дрянь! — злобно выкрикнул он. — Да как ты посмел?!       — Ай! — парень ахнул от жгучей боли, быстро перескочил через лавочку и отбежал подальше к стене, а Люси кипел: — Какое право имеешь ты касаться его даже карандашом?! Это не твой альфа!       — Но и не твой! — художник потер ушибленное плечо. — Он тебе тоже не принадлежит!       — Ах, ты негодник! — Люсьен кинулся к нему и снова хлестнул хворостиной. — Я тебе покажу, как осквернять его своими поползновениями! Сейчас ты у меня за все получишь!       — А-а-а! — гамма опять завопил от боли и бросился наутек, сбив по дороге скамейку, перепрыгнул через стол, но Люси его настиг и снова отхлестал.       — Помогите! — горе-художник хватался за горящие огнем места, пытаясь увернуться от ударов, но не успевал, и жгучие укусы плети настигали его вновь и вновь. — Хватит! Ну хватит же! — он даже попробовал напасть на Люсьена, но не тут-то было — тот легко отшвырнул его на пол и опять отлупил.       — Помогите же! — несчастный вопил так отчаянно, что разжалобил бы беса. — Прекрати!!! — но Люси ничуть его не жалел и все равно лупил, и только когда крики гаммы уже превратились в один протяжный, истошный вой, он наконец-то остановился.       — Вот так тебе, нечисть! — он отшвырнул окровавленный хлыст. — И даже думать о нем не смей! И вообще… катись к черту! Ибо я пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе! Да простит меня ангел! — и подойдя к столу, он бесцеремонно собрал все рисунки, будто они были его, вышел из домика, громко хлопнув дверью, и унес их с собой.

***

      Гамма лежал и плакал. Все тело его горело, кровь перепачкала пол, сделала слипшимися его красивые, белокурые волосы, а он так и валялся на деревянных настилах, подвывая от боли и раскачиваясь из стороны в сторону. Но в конце концов не выдержал, обхватил голову руками и так отчаянно закричал, что крик этот резко пронзил все пространство вокруг глубокой мукой. В нем было столько горечи и обиды, что сердце Люсьена сжалось до крови. Он остановился на полпути и снова прислушался, а гамма тем временем зарыдал, да так громко и горько, как плачут малые дети, желая привлечь жалость своих отцов. Люси поскорее захлопнул уши, но было поздно — он уже впечатлился, а потому со злостью топнул ногой и все же вернулся.       — А ну прекрати! — он снова вошел в избушку. — Не смей так орать! Мне не жаль тебя ни капли!       — Нет, жаль… — гамма сразу утих, но все еще всхлипывал, утираясь слезами вперемешку с кровью, которая так и сочилась из ран. — Иначе бы ты не вернулся, — он опять жалобно заскулил и снова начал раскачиваться, хватаясь за раны и всем видом показывая, как ему больно. — Зачем ты так со мной? Ну зачем?!       — А ты зачем?! — как можно сердитей ответил Люсьен. — Зачем изводил Рэя? Что ты творил с ним, а?       — Я любил его! — гамма закусил указательный палец, потому что страданья тела были невыносимы. — И защищал его от тебя. А еще от этого зеленоглазого колдуна. Он же приворожил его, ты что, не видишь? Это демон! — он опять заплакал. — Рэй отдалялся от меня. А тут еще ты. Вы все мне мешали! А я хотел одного — быть рядом с ним!       — И поэтому отвел его в тюрьму? Чтобы спрятать?       — Да! — гамма даже не скрывал этого. — В тюрьме он бы был в безопасности! И наша любовь тоже! Вы не добрались бы туда! Ни ты, ни этот твой мерзкий змееныш! Рэй бы полностью был моим! Как я и мечтал!       Люсьен смотрел на него, ушам своим не веря. Кажется, ангел был прав — этот парень, действительно, был безумен. Это же надо такое нести, причем на полном серьезе. Чувства к нему сразу же охладели. Лучше бы он не раскрывал свой дурацкий рот, тьфу! Теперь стало понятно, почему он вызывает у всех только одно неприятие.       — Глупец! — Люсьен покачал головой. — Ты же чуть его не сгубил. Ты что, не понимаешь этого? Какая же это любовь? Ты вообще знаешь, что такое любить?       — Знаю! — гамма приподнялся и прислонился к стене, снова ахнув от боли. — Надо добиваться того, кого любишь! Любой ценой…       — Дурак! — Люсьену плюнул в его сторону. — Ты просто безмозглая тварь! — ему стало отвратительно это существо. — И тебе еще мало досталось! Скажи спасибо, что я до мяса тебя не расколошматил. Но если ты еще раз произнесешь имя моего альфы, то так и будет.       — Но он не твой! — гамма не унимался. — Теперь колдун его окрутил! А почему ты к нему не ревнуешь?!       — Да потому что он любит его! А ты и мизинца Ади не стоишь, — Люси хотел уже уходить, но гамма вдруг собрал свои силы, вскочил и бросился на него, но тут же опять получил, да так, что отлетел к стене и стукнулся об нее головой.       — Ай! — он съехал на землю и схватился за ушибленный затылок. — Но как же так! Почему ты сильнее меня?! Ты всего лишь омега!       — А ты-то кто?       — А я… — он приподнялся и вытер лицо рукой. — Я стану альфой! Чтоб укротить тебя! Тогда будешь слушаться меня!       — Что? — Люсьен даже опешил от такого поворота. — Ты о чем это говоришь? Да кто тебе позволит меня укрощать? На что ты мне сдался?       — А на то! — гамма встал на ноги, все еще морщась от боли. — Я красивый, и понравился тебе! Я всем нравлюсь… — но тут он осекся. — Во всяком случае, вначале… И ты — не исключение.       — Да ничего подобного! — Люсьен возмущенно развернулся и вышел из домика. — Вовсе ты мне не нравишься…       — Неправда! — гамма выбежал следом за ним. — Не ври! Нравлюсь! Я видел твой взгляд! И отдай мои рисунки! Они тебе не принадлежат!       — Еще чего! — Люсьен покрепче прижал бумаги к груди, совсем разволновавшись. — На них мой альфа, а значит они мои.       — Но он не твой! — выкрикнул гамма. — Ты мертв!       Люси сразу замер и обернулся к нему со злостью.       — А ты что, жив? Ты тоже мертвец!       — Вот именно! — гамма явно хотел примириться. — Так почему бы нам не сойтись?       — Да ты что, совсем ополоумел? — Люсьен чуть не лопнул от негодования. — После всего, что ты натворил? Да никогда!       — Но почему?! — гамма сжал кулаки от бессилия. — Что же во мне не так?! Почему меня все отвергают?!       — Да потому что ты — страшная личность. Моральный урод!       — Что?! Это я-то урод?! — гамма все понял по-своему. — Да я красивей тебя! Причем намного! И это еще честь, что я предлагаю тебе себя! А ну, стой! — он подбежал и схватил Люсьена за плечо, но тот мигом отбросил рисунки, развернулся и с размаху вмазал ему так, что тот соскользнул с дорожки и плюхнулся прямо в болото.       — Вот тебе, гад! — Люси кипел от гнева. — Расфуфыренный мыльный пузырь с самомнением! Поплавай-ка в этой жиже, тут тебе самое место!       — А-а-а-а! — гамма опять завопил. — Что ты наделал? Вытащи меня отсюда! Немедленно!       — Еще не хватало, — Люсьен кинулся в домик, нашел свой хлыст и снова вернулся. — И вот еще получай! — он специально посильней замахнулся хворостиной, и гамма от ужаса тут же нырнул под грязную воду, а вынырнул совсем перепачканный и похожий на кикимору. Он сразу закашлялся и начал отплевываться, а Люсьен недобро расхохотался.       — Вот так-то тебе! — он отбросил палку, снова поднял рисунки и пошел по дороге. — Теперь-то ты просто неотразим. Думаю, жабы оценят… — и удалился, исчезнув за кустами.

***

      Гамма с рыданиями выбрался на поросший сухой травой берег. Тело его было в грязи, да еще смешанной с кровавыми подтеками, кожу сразу мучительно засаднило, волосы слиплись и прекратились в пакли, он был совершенно растерян и не знал, что ему делать. А Люсьен все шел по дороге и понимал, что ни на миг больше не хочет помогать этому самовлюбленному, безмозглому идиоту. Пусть ангел ищет ему другого учителя, или же просто прикончит, ибо перевоспитать это глупое существо невозможно. Но вдруг произошло странное: рисунки Рэя в руках Люси вспыхнули и рассыпались в прах. Люсьен ахнул и стряхнул с пальцев остатки черного пепла: «Что это?» А пространство кругом задрожало, воздух потемнел и наполнился темной гарью, и вдруг из болота вырвалось страшное, черное щупальце. Оно яростно шлепнуло своим склизким телом о землю, и с берега вновь послышался душераздирающий вопль: «А-а-а-а!»       Люсьен сразу кинулся обратно — чисто по инерции, потому что крик был слишком ужасен. Но едва он выскочил из-за кустов, как увидел страшное, змееподобное существо, которое обвило тело гаммы за шею и торс и тянуло его в болото. Бедняга хрипел, упирался, пытался схватиться за гнилые кусты, но все было тщетно. И Люси кинулся ему на подмогу, сначала попробовав оттащить его за ноги, но поняв бессмысленность этой попытки, снова схватил хворостину и начал яростно лупить ею прямо по щупальцу, но палка быстро сломалась.       А кругом раздавался визг, злобное, яростное шипение, нечисть сильнее сжимала горло своей жертвы и, наконец, оторвав беднягу от куста, потащила его под воду. Гамма понял, что это конец и, сдавленно завопив, потянул к Люсьену руки, как маленький, перепуганный ребенок. Люси так ужаснулся этого жеста, что и сказать было нельзя. Ведь никакой омега на свете такое не выдержит — в нем тут же вспыхнул мощный отцовский инстинкт, и он бросился на черного змея, как яростный тигр, впился в него когтями и зубами, и начал драть его, будто зверь. Щупальце заверещало, пробовало отбиться, но Люсьен в своей ярости был совершенно бесстрашен, и зло отступило, ослабло, и Люси вывернул от него несчастного гамму, вытащил его на берег, а змееподобное существо с гулким воем исчезло под грязной водой.

***

      Гамма дрожал и жалобно плакал. Он выглядел таким несчастным, что Люсьену опять стало его жаль, он даже обнял его, и тоже весь перепачканный, погладил по грязным от болотной жижи волосам: «Ну все, все, — утешающе проговорил он. — Все позади. Теперь ты в безопасности…» — но тут же решил, что слишком добр к нему.       — В общем, ладно, — он оставил беднягу в покое, поднялся на ноги и осмотрел свою перепачканную одежду. — Господи, на кого я похож. Надо отмыться в своей обители…       — Я тоже хочу помыться, — гамма вцепился в него. — Возьми меня с собой…       — Вот еще, — Люси даже не взглянул на него. — А на что ты мне нужен? Такой глупый дурак, который связывается с нечистью и потом наживает себе проблем. Ведь этот болотный паразит выискал в пространстве именно тебя, а липнет он только к самым падшим душам. Но мне-то это зачем? Теперь и я из-за тебя весь грязный… — он собрался было идти, но гамма вскочил и догнал его.       — Ну, подожди, — пристал он. — А почему ты меня спас? Все-таки я не безразличен тебе, да?       — Это вышло случайно, — Люсьен подошел к тому месту, где остался пепел от рисунков. — До тебя мне нет дела, — он присел и грустно вздохнул, осмотрев останки художеств. — Вот видишь? — кивнул он на прах. — Зло сжигает в тебе все хорошие начинания. Посмотри — красоты уже нет… — Люси расстроенно махнул рукой, встал и пошел дальше, но гамма снова побежал за ним.       — Ну, не переживай так, — сказал он. — А хочешь, я еще нарисую тебе Рэя? Сколько угодно. Могу и тебя нарисовать? Только… возьми меня с собой. Ну пожалуйста!..       Люсьен отрицательно покачал головой, тогда гамма остановился и сказал ему вслед:       — Ну… прости меня. Я знаю — это волшебное слово. И еще… Сейчас вспомню… — он немного подумал. — Спасибо, что спас меня — вот. Теперь ты не сможешь мне отказать.       Люсьен обернулся, взглянув на него с состраданием. Похоже, у парня и правда не было сердца — просто невероятно.       — Какой же ты дурачок. И зачем только природа наградила тебя такой красотой? Ведь за ней — пустота! — он опять зашагал по дороге, а гамма вновь увязался за ним.       — Ну, я пойду с тобой, да? — он так ничего и не понял. — Ты ведь берешь меня, правда? Потому что признал, что я красивый…       Люси не отвечал, хоть и не гнал его, ибо сил уже не было противостоять этой глупости. Гамма так и пошел за ним, лепеча по дороге очередную чушь, но Люси не слушал — ему было жаль рисунков. Этот безмозглый красавец уже не цеплял его так, как в первый момент встречи, но то, что он так хорошо рисовал, пожалуй, его и спасло. Люси ужасно скучал по Рэю, а на рисунках он был, как живой. Ну, разве можно было упустить такой шанс? Но и гамма был искренне счастлив, хоть и не понимал всего до конца. Ведь как бы Люсьен не сердился, а сердце его все равно излучало тепло, и парень пошел за ним, как изголодавшийся пес, в надежде получить хоть кусочек этой любви.

***

      В обители оба они влезли в воду святого озера, правда, Люсьен постарался отдалиться, но гамма так и лез поближе.       — Слушай, мне надо раздеться, — Люси, наконец, рассердился. — И если ты бессовестно ходишь голый, то мне это претит. Я предпочитаю целомудрие. Уйди отсюда.       — Да что я там не видел? — гамма даже обиделся. — У тебя все так же, как у меня, ну разве что член поменьше.       Люсьен только фыркнул на это.       — То же мне, а ты-то кто? Сам как омега, и чем гордиться? У тебя тоже маленький член.       — Неправда! — гамма расстроился. — Побольше, чем у тебя. И, кстати, я запросто еще его увеличу, стоит мне перестроиться в альфу. А я, пожалуй, так и сделаю, потому что собираюсь жить у тебя.       — Что?! — у Люси чуть глаза на лоб не полезли — А кто тебе разрешит? Вымойся и вон отсюда!       — Ну уж нет, — гамма начал стирать с себя грязь и опять подошел ближе к Люсьену. — Мне тут хорошо. Тут есть ты. Ты тоже красивый — как раз мне под стать. Вот подожди, я стану альфой и докажу тебе свою силу.       Люсьен засопел от возмущения, потом нырнул под воду и, как рыба, отплыл от гаммы подальше, в дальний закуток.       — Не вздумай приближаться ко мне, — крикнул он оттуда. — А то опять получишь по шее, — и сбросил свою одежду. — И даже если ты станешь альфой, я все равно буду сильнее тебя. Потому что знаю боевые искусства.       — А я знаю, как усмирять непокорных омег, — у гаммы даже голос уже стал пониже — наверняка, началась перестройка. — Против страсти ты не устоишь, вот увидишь. Ты тут один, а значит — голодный, так что я быстро приберу тебя к рукам, и ты станешь моим мужем. Это несложно.       Люсьен даже не знал, что ответить. Такая наглость его возмутила, к тому же проклятый негодяй был недалек от истины — Люси и правда уже исстрадался без секса. Но сдаваться ему вовсе не хотелось. Тогда он отплыл еще дальше и там уже полностью вымылся, выстирал свою одежду, развесил ее на кустах, и нырнул в чащу леса, исчезнув и оставив гамму в озере совсем одного.       Наглец искал его потом, бегал по лесу, по берегу, кричал и даже ругался, но Люси спрятался очень надежно. Гамма в итоге заплакал от злости, начал швыряться сухими ветками, но это тоже ни к чему не привело, и в конце концов под вечер он сдался и стих. А когда Люсьен вновь вернулся на берег, парень уже мирно дрых в его подвесном гамаке.