Говорящий Сад

      Путь до заветной потусторонней деревни требует не так уж много времени, как может показаться на первый взгляд. От путника требуется только войти в дверь, расположенную в Кудыкиной горе, а выйдет этот человек уже где-нибудь в Рязанской, Калужской или любой другой области нашей необъятной страны. И сделает этот человек, выражаясь сухим математическим языком, всего шесть шагов.       От Заречья, находящегося между мирами, до любой точки потустороннего мира, всего шесть шагов. От осознания этого факта у любого колдуна или колдуньи, выросших по ту сторону реки, голова пойдет кругом, настолько это невероятно. А колдун, выросший в волшебном мире, даже глазом не моргнет, подумав об этом; он просто сделает эти шесть шагов для перемещения и приступит к выполнению задания, порученного ему Заречьем, абсолютно не задумываясь о невероятном расстоянии и противоречии всем законам физики.       Именно поэтому мысли, витающие сейчас в голове Димы Велес были столь необычны для колдуна, воспитанного Волшебным сообществом. Шагая в направлении Кудыкиной горы, молодой человек как молитву повторял алгоритм перехода из мира в мир: шаг, чтобы войти в дверь; четыре шага в темноте; один шаг, чтобы выйти — вот что отделяет его от страшного жребия, который он взвалил на свои плечи. Всего шесть жалких шажков, и он окажется за сотни километров от родного Заречья, навсегда покинув дорогих ему людей.       В теории сделать это легко, и по времени все действие не займет и тридцати секунд, но на практике… Самым страшным ему представлялся первый шаг, когда еще можно передумать, повернуть обратно и забыть все свои намерения как страшный сон. И пока запаса мужества было достаточно, Дима не спеша брел по тропинке, прощаясь со всем, что его окружает.       На развилке Дима остановился, привлеченный тихим шепотом, доносившимся со стороны Говорящего Сада. Слабая, почти неразборчивая речь старых Яблонь всколыхнула целый ворох воспоминаний в сознании Димы. Вспомнив обстоятельства, при которых он последний раз заходил в Сад, молодой человек скривился. Его память услужливо подкинула образ златокудрой красавицы с жаром целующей обычного конюха.       Не раздумывая ни секунды, молодой человек медленно направился в сторону Говорящего Сада, чтобы в последний раз вдохнуть пряный аромат яблонь, так полюбившийся ему за годы, проведенные в Заречье. В том, что это будет последний раз, Дима не сомневался. Он твердо решил для себя, что больше никогда не вернется сюда.       Сделав шестой шаг, он навсегда захлопнет дверь в эту деревню.       Сад встретил молодого человека ласковым перешептыванием, в котором угадывалось слово «здравствуй». Яблони, мимо которых проходил колдун, с нежностью, на которую только было способно дерево, дотрагивались своими ветвями до Димы. Для молодого человека оставалось загадкой, почему деревья так себя вели: они ни с каждым Земляным заговаривали, а с ним, с Огненным колдуном, охотно общались, ни разу не встретив его молчанием. Может, виной тому была кровь рода Велес, текущая в его венах, может, что-то другое. Причин выяснить Диме не удалось, а теперь и не удастся. Все, что ему остается — с теплотой вспоминать о таком преданном друге.       Подойдя к самой старой Яблоне, Дима присел, облокотившись о теплый ствол, нагретый жарким летним солнцем. Яблоня, прошептав традиционное приветствие, осыпала юношу своей листвой, выражая обеспокоенность внутренним состоянием молодого человека.       Долгое время Дима сидел неподвижно. Он не сводил взгляда с тропинки, хорошо просматривавшейся с его места, словно стараясь удержать в памяти каждый ее камешек. Из этого состояния юношу вырвал девичий смех. По тропинке шла компания девушек, во главе которой легкой поступью царицы шла та, чей образ приходил к Диме каждую ночь. — Спрячь меня, — прошептал молодой человек, и Яблоня бережно склонила свои ветви, укрывая Огненного колдуна в своей тени.       Когда девушки скрылись из виду, Дима тяжело вздохнул: — Красивая. — Холодная, — возразили ему Яблони, отказываясь признавать красоту колдуньи. — Холодная, — эхом повторил Дима, с тупой болью в сердце, признавая правоту мудрых яблонь.       Как бы ни была прекрасна Анисья Муромец, ледяной холод, коим обжигала она Диму, часто заставлял юношу проклинать поистине колдовскую красоту девушки.       Вот только сердце Димы, отринув все доводы трезвого рассудка, со всем жаром и страстью, свойственным колдунам огненной стихии, любило девушку несмотря ни на что. И чувства его порой граничили с безумием, прощая Анисье то, чего просто нельзя было прощать. — Друг мой, я хочу тебя попросить кое о чем, — обратился Дима к Яблоне. — Передай ей, пожалуйста, что я люблю ее. Что я стану для нее тем героем, о котором она так мечтает. Я обязательно стану ее героем. Только пусть она дождется меня…       Различив возмущенные нотки в шепоте Сада, Дима поднялся со своего места и, в последний раз погладив теплую кору Яблони словно прощаясь, пошел на встречу со своей судьбой. Ни разу не обернувшись, Дима вошел в Кудыкину гору как ни в чем не бывало, попрощался с бабушкой и сделал самый первый роковой шаг, которого так страшился.       Как и желал, Дима захлопнул свою дверь в Заречье навсегда, попутно закрыв и остальные двери…