Purified

— Пожалуйста, хватит! Роуч смотрит на лейтенанта, как загнанный в угол зверь — впрочем, так оно и было. Сержант попался, однако он не думал, что безобидное приглашение мирно, по-дружески посидеть и выпить обернется чем-то подобным. — О, нет, не хватит, — ухмыляется Саймон, сдавливая запястья Сандерсона так, что тот аж вскрикивает от боли. — Тише, солдат, ты же знаешь, что должен стойко переносить боль? — Да пошел ты! — Гэри буквально выплевывает эти слова, за что получает довольно сильную пощечину. Райли отрицательно качает головой, цокая языком. — Какой непослушный. Разве так должен вести себя сержант перед человеком выше его по званию? Гэри распахивает глаза и жадно хватает ртом воздух, когда свободной рукой Саймон сжимает его шею, частично перекрывая доступ к кислороду. Гоуст довольно скалится, смотря на парня, и когда он был готов отключиться, ослабляет хватку. — Сволочь... — с хрипом произносит Гэри, пытаясь отдышаться и прийти в себя. — Как тебя только в армию пустили? Саймон не отвечает ему ничего, лишь пристально смотрит в глаза парня, словно стараясь напугать своим взглядом. А после срывает с парня футболку. Лейтенант берет его грубо, совершенно не заботясь как о моральном состоянии Гэри, так и физическом. Последний кричал, совершенно не желая оставлять попыток выбраться, однако все же он сдается, опускает голову и позволяет трахать себя до крови. Ему больно: он кусает губы, но всячески сдерживается. Он смотрит на Саймона по его же приказу, но не видит ничего вокруг. Перед глазами стоит алая пелена и вопрос: «Что скажут другие?» Сандерсон не знал, сколько времени прошло с того момента, как это началось, но когда Саймон отпустил его, вдоволь наигравшись, была уже глубокая ночь, хотя пришел Роуч вечером, даже до ужина. Едва он ступил на порог своей комнаты, сразу свернул в сторону душа, по пути стягивая с себя немногочисленные вещи. — Убью, — прошептал Гэри, уже стоя под холодными струями воды. — Убью, убью, убью. — Он ненадолго зависает, тупо смотря куда-то в угол ванной, а после так же тихо произносит: — Грязный. Опорочен. И после этих слов его ноги подкашиваются. Роуч едва успевает схватиться за прочно закрепленную сушилку для полотенец. Его трясет, он чувствует, как на глазах проступают слезы. Только сейчас до него доходит все произошедшее. Гэри аккуратно садится на пол, повторяя одно слово. Опорочен, опорочен. *** — Чего такой печальный, а, солдат? — нагло ухмыляется Саймон, и сержант ощущает несильный толчок. Роуч раздраженно смотрит на нарушителя тишины, а во взгляде его читается «Неужели сам, дубина, не догадываешься? Еще одно слово — и застрелю на месте». Саймон тушит сигарету и невинно улыбается, поднимая руки, мол, я сдаюсь. Однако продолжает говорить: — Нам выдвигаться через минуту, проснись. И они выдвигаются, как положено, ровно через минуту, по приказу командира. Только тогда Гэри удается вырваться из плена своих мыслей, однако одно слово все еще вертится в его голове и на языке. Разве что с одним отличием. Теперь он чувствует, что вот-вот он будет очищен от этого позора и отомщен, вот только как? Роуч самозабвенно выполняет приказы: устанавливает ОЗУ, охраняет его, а после забирает и быстро валит вместе с Гоустом. С тем, кого теперь ненавидит больше всего. — Устройство у вас? — слышит он голос Шепарда и послушно отдает ОЗУ. А после генерал стреляет. Роуч не чувствует практически ничего, кроме умиротворения, и смотрит на лейтенанта. Он знает, что спастись не получится, но зато... Он очищен. Он отомщен.