Сжечь мосты

      Они не виделись около пяти лет. Чимин провел эти пять лет за границей, ухватившись за первую же возможность уехать как можно дальше. Но контракт закончился, а здесь, в Корее, в родном агентстве внезапно появилась возможность заместить пустующую должность, и хотя поступали предложения о заключении новых контрактов, Чимин отказался. Ему хотелось вернуться обратно. Работать в знакомой среде. Он чувствовал в себе способность работать на совершенно новом уровне. А то, из-за чего он сбежал из Кореи, перестало его беспокоить, он уже не думал об этом постоянно, даже не каждый день, и эти воспоминания больше не терзали его. Ему уже не верилось, что когда-то он так страдал всего лишь из-за одного человека, вернее, не складывающихся отношений с ним.       В компании по-прежнему работал этот человек. Естественно, а как же иначе? На нем практически держалось целое направление в деятельности компании, связанное с хип-хопом и написанием музыки. Продюссируемые группы "выезжали" за счёт композиций, созданных Шугой.       Чимина сразу же определили на должность ведущего хореографа с нормированным рабочим днём и обязательным выходным раз в неделю. Это были его основные требования, на которых он согласился подписать контракт.       Ему необходимо было максимально участвовать в воспитании своего ребенка. Он не хотел быть одним из множества представителей шоу-бизнеса, у которых нет времени на семью. Чимин был женат и старался помогать жене в ежедневных делах. Именно он отвозил и забирал ребенка из детского сада, а по вечерам и в выходной водил на дополнительные занятия или просто погулять.       Всё это время после возвращения Чимина они с Шугой практически не общались, так как совместной работы у них не было. Пересекались изредка только на общих совещаниях, порой - в автотранспорте компании. Чимину было известно в общих чертах, что Шуга тоже женат, и у него подрастает малыш.       В общем, жизнь Чимина протекала вполне спокойно, ничто не предвещало каких-то изменений. Даже несмотря на интересную и выматывающую работу, после её окончания дни были похожи один на другой. Но Чимин старался смириться с этим. Он представлял свою жизнь как часовой механизм, отлаженно ведущий стрелки по кругу.       Нет, его механизм явно был не в порядке.       Чимин и Юнги сидели в холле концертного зала, расположившись в двух креслах, между которыми стоял небольшой стеклянный столик. Они дожидались транспорта после закончившегося концерта. Так уж получилось, что большая часть сотрудников уехала в другой район города, а за оставшимися должны были приехать позже. Оба были усталыми, Чимин растерянно поздоровался, увидев, кто садится в кресло напротив.       Пак принялся копаться в телефоне. «Обещали недолго, лучше бы я приехал на своей машине, может, вызвать такси? Нет, слишком очевидно будет, что я испугался, надо держаться. Я сам себя накручиваю, а он такой спокойный». Юнги сидел, прикрыв глаза, удобно растекшись по креслу. — Что? — Вдруг приподняв голову, спросил Юнги. — А? — Дергаясь от неожиданности, откликнулся Чимин. — Мне показалось, ты что-то сказал. — Нет. — Стараясь всем видом показать, что занят. — Почему ты стал хуже ко мне относиться? — Помедлив, спросил старший. — Что? Вовсе нет. — «Просто старюсь не пересекаться с тобой». — Я никогда к тебе плохо не относился. — Мы могли бы просто нормально общаться, по-дружески, — осторожно и с улыбкой говорит Юнги.  — Ну да, по-дружески, — просто повтряет Чимин, не отрывая взгляда от экрана телефона. Потому что не знает, что вобще можно тут сказать. — А почему больше не пишешь? — Раньше между ними была негласная договоренность — они не звонили друг другу, только переписывались, так как приходилось скрывать от остальных их отношения. — Удалился из Твиттера… — да, и это тоже. После того, как понял спустя почти три года с момента отъезда, что нечего ждать от Юнги. Не было ни строчки, вообще ничего, Юнги не написал ему сам ни разу, даже с днём рождения не поздравлял. А Чимин первые годы поздравлял, чувствуя необходимость проявить внимание. «Надо же, заметил», — отметил про себя младший. — Ты обижаешься, — говорит куда-то в сторону, как будто не Чимину, Юнги, грустно улыбаясь.       Чимину уже надоел этот странный разговор. Чувствуется упрек в его сторону. И Чимин не может вести себя естественно, ему нужно делать вид, снова что-то из себя строить, лишь бы не выдать истинных чувств.       Наверное, раньше он бы возмутился при этих словах, спросил бы: «На что обижаюсь?», ожидая каких-то пояснений или оправданий. Но сейчас он знал точно, что объяснений никаких не будет. Юнги никогда (вот ни разу) не признавал ни ошибок, ни эгоистических намерений. — Не хочешь со мной общаться. Эх… — Это было так наигранно. Чимин чувствовал, что над ним насмехаются, поэтому постарался максимально абстрагироваться, думая о чем-то другом. «Где же эта машина?» — Взгляд скользнул по странице с номерами такси. — Может, такси вызвать? — Сам себе сказал Чимин. — А куда поедем? — Весело и как бы заинтересованно спрашивает Юнги. Специально провоцирует. Раньше они, бывало, вместе уезжали куда-нибудь из города, чтобы побыть наедине. В такие моменты Юнги становился совсем другим.       Тут Чимин понял, что забыл дышать и, поймав себя на этом, внутри вспыхнул от стыда. — Я. Поеду. К себе. Домой. — Четко расставляя слова, заявил Чимин. — А где ты живешь? — Как бы невзначай спросил Юнги. — Тебе зачем? — Чимин вскипел. — А? Письмо пришлешь? Или придешь поздравить с днем рождения? Или хочешь проводить меня, или ещё что?       Нет, конечно. Ничего такого Юнги в жизни не стал бы делать. Ни раньше, ни сейчас. А вдруг кто-то увидел бы, узнал?       Юнги ничего не ответил. Они просто смотрели друг на друга, упрямо не желая признавать ни правоты собеседника, ни того, что оба нуждаются друг в друге.       Первый всё же решил сказать Юнги, в привычной манере сваливая вину на младшего. — Ты что, правда хотел быть моим?       Эти слова обожгли Чимина, словно огонь прошелся по всему телу. — Нет!       Словно были прочитаны мысли, но те, пять лет назад, когда Чимин был готов на многое, если не на всё, лишь бы быть с Юнги. Он потупил взгляд, смутившись. Пользуясь тем, что сотрудник ресепшена куда-то отошел, Юнги схватил младшего за плечи, сгребая с кресла и приближая лицо к своему.       Чимин лишь быстро взглянул в глаза Шуги, широко распахивая свои, но тут же отворачиваясь так, что Юнги была видна только алеющая щека. — Ты всегда врешь, — сказал Юнги, отпуская. — Думаешь, если будешь притворяться, я ничего не пойму? «Неужели это так заметно?» — В панике думал Чимин. — Какие же вы все предсказуемые, только и видите, как захапать себе. — Раздраженно заметил Юнги. — Кто это «вы»?! — Такие люди. Как ты. Живете одними эмоциями. — Ничего мне не надо от тебя, — тихо и как-то обреченно сказал Чимин, выворачиваясь из рук Юнги и вставая. — Можешь верить или нет, но если бы я сам был уверен в ТЕБЕ, то не стал бы скрывать своих намерений. А так… ничего. И я всё давно понял, не надо объяснять.       Чимин поспешно ушел. Шуга не в силах побороть злость, схватился за голову, откидываясь в кресле и закрывая глаза. Уже в который раз одно и то же. «Почему я не ушел куда-то, ведь это так и будет продолжаться. Хотя, казалось, столько времени уже прошло. Почему я должен чувствовать какую-то ответственность за его чувства?» — думал он. Тогда, пять лет назад, Юнги не хотел связывать себя отношениями с Чимином. Не говоря уже о том, чтобы не скрывать их. Хотя Пак этого и не требовал. Его не смущало то, что их связь — тайна. Пока в один прекрасный день Юнги официально не обзавелся девушкой. «С чего это вдруг он решил поговорить со мной? Чем я ему мешаю? Смотрю разве как-то не так или делаю что-то? Я вижу, что был прав. Ему не нужны мои чувства, они не такие, как ему хотелось бы, я сам не такой. Поэтому я не хочу, чтобы он что-то знал или подозревал. Пожалуйста, не смотри на меня, не думай обо мне и не спрашивай у меня ничего. Тогда всё будет правильно. Не надо было возвращаться. Но тогда, получается, я признал бы значительность и невозможность преодолеть. Но я так не хочу. Знаю, что смогу справиться с этим». Хотя совсем ничего не чувствовать не получится. Но, видимо, какую-то часть его это устраивало.       А потом произошло что-то уж совсем из ряда вон. Чимин проходил по коридору их офиса, направляясь в комнату с плоттером, где ему нужно было распечатать необходимые материалы. Его путь пролегал по коридору, в котором на данный момент велись ремонтные работы, поэтому сотрудников здесь было не увидеть. Только рабочие, которые на данный момент были на обеденном перерыве. Вдруг кто-то схватил его за руку и талию, быстро затаскивая за угол в небольшой стенной проем. И этот кто-то оказался не кем иным, как Шугой. Не медля ни секунды, он прижал Пака к стене и впился в его губы, приоткрытые от удивления. Протестующий возглас был заглушен поцелуем. Но в следующее мгновение Чимин сообразил, что происходит. И что он этого не хочет, не может, он обещал себе, договорился сам с собой, что этого никогда не будет, в конце концов! Пак сжимает губы и пытается вырваться. Но тело его зажато между стеной и телом Юнги, которое он отчетливо ощущает каждой соприкасающейся точкой. И это почему-то больно, но не физически. А где-то в сердце. Он хочет и не хочет этого. Он мечтал о таком раньше, но запретил себе мечтать.       Одной рукой Шуга прижимает затылок Чимина, не давая отстраниться. «Пытка» продолжается, и даже хотя бы рефлекторно, хочется уже повторять вслед за Юнги его движения. Чимин пытается мысленно вспомнить все обиды на Юнги, только бы не поддаться, но не выходит, мысли путаются. — Не хочешь? Ну ладно, — мягко говорит Юнги, отстраняясь и выпуская светлые пряди волос из рук. Чимин облегченно выдыхает, расслабляясь. И не успевает даже моргнуть, как Шуга нежно касается его губ своими снова, но теперь невесомо и спокойно. Чимин тает, как всегда раньше, не может злиться на старшего, в его глазах загорается надежда, а на губах появляется легкая улыбка. — Я соскучился, — шепчет Юнги на ухо Чимину. — Я тоже, хён. — Выдыхает Чимин в шею Мина.