До двенадцати

В гримерной комнате было душно. Стойкий запах дешевого тонального крема «Балет», пота и принтерной краски, казалось, въелся в стены настолько, что вывести его, казалось, было абсолютно невозможным. На туалетном столике перед огромным зеркалом постоянно кто-то поправлял стекший грим, готовясь к новому номеру.Фестиваль первокурсников всегда был одним из самых волнительных мероприятий в университете, ведь именно оно открывало новым будущим возможно прекрасным специалистам, а пока еще совсем еще молоденьким и неопытным студентам дверь в закулисье, а после – и на сцену. Рафаиль неодобрительно посмотрел в зеркало и в очередной раз поправил вечно съезжающие усы – ему предстояло играть роль бати. Не отца, нет. Типичного такого мужчинку неопределенного возраста в норковой шапке и синем свитере с оленями, какую,наверное, носил каждый такой мужчина неопределенного возраста, чей уровень интеллектуального развития чуть отошел от австралопитека, а все желания и мечты сводились к очередной бутылке крепкой сорокоградусной воды. Парень в реальной жизни разительно отличался от своего персонажа, от того образ приобретал еще большую комичность для тех, кто знал его лично, и это было достаточно забавно. Но, находились люди, которых крайне не устраивала именно эта роль в исполнении брюнета. Его сосед по комнате, Илья, был как раз из этого числа. -Ужасные усы, - каждый раз комментировал молодой человек образ своего соседа. -Хочешь, другие наклею? Все для тебя – рассветы и туманы,– отшутился Раф на мотив известной песни, потрясся почти полной упаковкой с накладными усами разной формы и густоты. -Меня не привлекают усатые мужчины, - достойно парировал Илья. Диалог прервала председательница студенческого клуба и организатор мероприятия, фигуристая брюнетка с бездонными глазами а-ляБемби по имени Катя. -СТЭМ! На застройку! Сейчас, танцоры закончат, вы следующие! Рафаиль! Раф, мать твою за ногу! Тебя там Гриша ищет! -Не маленький, не потеряется, - тихо буркнул Раф, в надежде высказаться, но остаться не услышанным, но, тем не менее – вышел в закулисье. Один. Илья исподтишка смотрит на происходящее на сцене. Какого черта этот патлатый так уставился на Рафа? На егоРафа. И когда он стал считать этого худощавого паренька своим? Два. Руки начинают сжиматься сталью, когда Рафаиль треплет Гришу за плечо. Рациональная часть Ильи осознает, что все это прописано в сценарии и Раф должен это сделать, иначе его не поймет группа, но другая – эмоциональная, хочет кинуться на сцену и оттащить свое персональное солнцеот этого противного мальчишки. Три. Он уже почти готов это сделать, но номер, в котором участвует Раф уже подходит к концу. Слава богу. Рафаиль медленно подходит к Илье. Он смотрит серьезно. По-взрослому. Впервые Илья осознает, что Рафаиль старше. Но это не мешает сердцу впускать в себя столь необходимое чувство, ставшее уже потребностью – защищать этого улыбчивого брюнета. Четыре. Илья осознает, что до его номера остается еще два танцевальных номера, один музыкальный и один театральный. Иными словами – минут двадцать-двадцать пять им обеспечены. А еще он осознает, что мужская гримерка именно сейчас пустует. Пять. Русоволосый парень настойчиво тянет на себя худощавое тело брюнета, который сейчас выглядел еще меньше, чем обычно. Щеки Рафаиля покрылись ярким румянцем, который проглядывал даже сквозь толстенный слой тонального крема. Шесть. Теперь уже отступать не намерен никто. Илья жадно впивается в тонкие губы Рафа. Это тощее, почти мальчишеское тело сейчас кажется младшему самым желанным на планете. Семь. Ключ от гримерки, неведомым образом стащенный у Кати оказывается как нельзя кстати. Илья заваливает Рафаиля на зеркальный столик, тот самый, на котором ворохом накинуты костюмы выступающих. Они всегда отличались аккуратностью во всем, поэтому и не боялись оставить на вещах биологические следы. Восемь. Рывком Илья стягивает эту противную одежду, откидывает в дальний угол меховую шапку и резким движением срывает столь ненавидимые им усы. -Ну вот, совсем другое дело, - по-акульи ухмыляется русоволосый парень. Тем не менее, в этой его ухмылке нет никакой злобы или агрессии: лишь безграничная любовь и тепло плещутся в его глазах, грозясь вырваться наружу и затопить старшего в этом океане чувств. Девять. К такому исходу событий парни явно были не готовы, поэтому ничего, похожего на смазку в своем арсенале не имели. Не страшно. Это ведь гримерка. Нужно только поискать. Забытый кем-то из девочек увлажняющий крем для лица тоже сгодится. Илья не жалея зачерпывает большое количество уходового средства и смазывает сжатое колечко мышц, проталкивая внутрь соседа один палец. Тесно. Парень уже боится, что больше в него ничего не влезет. Десять. Синеглазый парень с трудом проталкивает еще один палец. Раф вскрикивает от боли, но тем не менее, просит не прекращать. Илья добавляет крем и начинает растягивать своего …соседа? …парня? Не важно. Вскоре два пальца сменяются тремя, а Рафаиль начинает стонать более протяжно – к боли примешиваются нотки удовольствия. Илья вынимает пальцы из хрупкого тела и подставляет к разработанному колечку головку члена и вводит сначала только ее. Раф морщится от дискомфорта и вскрикивает, когда младший входит одним резким рывком. Илья не спешит, дает время привыкнуть к непривычному чувству заполненности. Одиннадцать. Рафаиль стонет невероятно пошло и это заводит еще сильнее. Илья рвано вбивается в извивающееся под ним тело, ловя громкие стоны своего любовника, еще не избалованного прикосновениями. Раф выгибается сильнее и с громкимполукриком-полувсхлипом изливается, пачкая впалый загоревший живот. Следом изливается Илья. Двенадцать. -Никто не видел Илью с Рафом? – опрашивала всех председательница студенческого клуба, - На финалку пора застраиваться! Найдете – оповестите! Дверь гримерки открылась изнутри. Два запыхавшихся, но счастливых парня буквально вывалились из нее, сразу же наткнувшись на Катю, которая хитро улыбнулась, но не сказала тем не менее ни слова. В финальном танце парни встали в конце, незаметно держась за руки. Одна лишь мисс председатель студклуба хитро поблескивала в их сторону огромными глазами а-ля Бэмби. «Пусть хоть мои детки будут счастливы» - промелькнуло в ее голове прежде, чем кулисы задернулись, скрывая под толстой пеленой ткани первокурсников филологического факультета.