Там край, где уже не свернуть

Глава 6 Зимний лес встретил пришельцев неприветливо. Жестокий мороз, как оказалось, ни шел ни в какое сравнение с тем, что они переживали в городе. У людей Кровавого Племени было мало меховой одежды, поскольку на их территории почти не водилось зверей, а те шкуры, что удавалось добыть, доставались правителю и его приближенным. И теперь большинство людей кутались, как могли, в изношенные тряпки, плохо защищавшие от холода. Но холод был не единственным испытанием на их пути к обещанным Аргор'астером благодатным землям. В заснеженном лесу трудно было найти себе пропитание, здесь невозможно было поставить ловушки, а все зверье спешило уйти с дороги, которую с трудом прокладывало себе сквозь лес измученное трудным переходом Кровавое Племя. С трудом - потому что все пространство между могучими стволами деревьев было занесено снегом, местами по пояс людям. Самых сильных воинов, во главе с Грольфом, Лидемор послал вперед, чтобы прокладывать путь, и все же люди выбивались из сил. Многие из людей послабее уже кашляли, и почти все, кроме тех, кому накануне посчастливилось поесть мяса пойманного дикого быка, шатались от голода и усталости. Но никто не смел выказать свою слабость. Ни один воин, женщина, даже самый маленький ребенок не просил отдыха. Те, кому не хватало сил идти вровень со всеми, отставали, и племя забывало о них, оставляя во власти безжалостной зимы. Так повелел Лидемор, и никто из Кровавого Племени не смел оспорить его решение, по крайней мере, вслух. Правитель Кровавого Племени, удобно устроившись в паланкине, который несли Айс и Хет, не оглядывался на ползущую за ним тысячерукую и тысячеротую змею. Он и так знал все, что делают его люди. Вот где-то позади захныкал уставший ребенок, и мать украдкой поддержала его, помогая выбраться из сугроба, но не посмела взять на руки, не решаясь нарушить закон. Вот двое подростков сцепились в драке из-за полуобглоданной бычьей кости и катаются в снегу, норовя схватить друг друга за горло, пока длинная вереница людей проходит мимо. Наконец, один ухитряется выхватить из под-снега замерзший камень и проломить голову бывшему товарищу. Выхыватывает из его рук кость, послужившую причиной ссоры, и торопится поскорее догнать ушедшее племя. Если не успеет, вероятнее всего, замерзнет этой же ночью, как те, что остались лежать непохороненными на протяжении их изнурительного пути. Лидемора не волнует, сколько его подданных не дойдут до своего нового дома. Его беспокоит совсем другой: срок, указанный Аргор'астером, подходит к концу, вышедшая из-за облаков луна уже сияяет почти во всем своем блеске, лишь один ее край немного срезан. Чтобы пройти путь, когда-то занявший у него самого три дня, его племени понадобилось целых семь. Лидемор знает, что воины и особенно женщины уже украдкой шепчутся, будто он собрался продать их лесному правителю в рабство, оттого и гонит в "этот проклятый лес" с такой поспешностью. Пусть говорят. На этот раз он не станет наказывать их, иначе люди и вправду могут ожесточиться. Но в следующем же бою с племенами, отказавшими повиноваться Аргор'астеру, эти болтуны пойдут первыми и кровью смоют свою вину. Лидемор зябко поводит плечами и кутается в плащ из шкуры рыси. В этом лесу и впрямь есть что-то пугающее. Огромные черные ветви деревьев так тревожно скрипят, раскачиваясь на ветру, что люди уже успели насочинять сказок о духах и привидениях, слыша эти звуки. Но настоящий враг ждет их впереди, в сердце леса. Когда-то эти люди разлучили его с Аргор'астером, и вот теперь они оба готовы завоевать свое счастье силой, не оглядываясь более ни на какие глупые предрассудки. Завтра судьба леса должна решиться. Постепенно снега как будто стало меньше, и между сугробами появились тропинки, на которых угадывались как следы человеческих мокасин, так и лошадиных копыт. Видимо, они почти пришли к владениям племени Теней. А вскоре на деревьях появились знаки в виде заходящего солнца. - Это для нас, - возвысил голос Лидемор. - Ар... наши союзники указывают нам дорогу к поляне советов. Мы почти у цели. Завтра лес будет принадлежать нам, а враждебные племена почтут за честь ловить для нас дичь! Его приближенные, шедшие впереди, торжествующе закричали, и остальным людям не осталось ничего, кроме как присоединиться. Лидемор подал знак, и Айс с Хетом прибавили шагу, чтобы их правитель занял полагающееся ему место впереди своего племени. Они все же пришли к поляне Четырех Деревьев последними, следуя по зарубкам, оставленным для них по приказу Аргор'астера. Когда впереди послышался гул человеческих голосов, перебивающих друг друга и о чем-то спорящих, Лидемор сошел со своего паланкина и вместе со всеми направился сквозь частый подлесок, состоящий из каких-то вечнозеленых кустов. Правитель Кровавого Племени аккуратно пробирался между коварных растений, благодаря своей ловкости ему удалось намного опередить своих подданных. Те с треском и приглушенными проклятьями ломали ветви далеко позади. Лидемор остановился, поджидая их. И едва не вскрикнул от неожиданности, когда навстречу ему совершенно бесшумно выступила всокая фигура - но тут же сердце его замерло от радости, а затем пустилось в бешеный пляс. - Ты выполнил свое обещание? - Аргор'астер взял Лидемора за подбородок, вынуждая запрокинуть голову. Его взгляд был теперь хищным и беспокойным, как у тигра на охоте, между бровями пролегла тяжелая складка. - Мое племя к твоим услугам, будущий правитель леса, - ответил Лидемор. - Если ты прикажешь, я пошлю их в бой. Но... Аргор'астер, неужели тебе больше нечего сказать мне? - Потом, - резко бросил правитель теперь уже Тигриного Племени, состоящего из объединенных людей Тени и Речных. - Вы будете ждать здесь, на опушке. Я еще раз попытаюсь уговорить Фейрис'астера и Агуил'астера объединиться по-хорошему. Если они откажут, я вызову вас. Не раньше. Он повернулся, чтобы уйти. У Лидемора сжалось сердце. Неужели он совсем безразличен своему великому воину, неужели власть над лесом тому важнее любви? - Прошу тебя, Аргор'астер, поцелуй меня только один раз. Правитель Тигриного Племени молча вернулся назад, легко подхватил Лидемора под мышки и, подняв вровень с собой, поцеловал - горячо, грубо и стремительно, как в юности. Тот почувствовал, как у него снова заходится сердце. Сейчас у него не было течки, но прикосновения любовника все равно кружили ему голову, заставляя забыть обо всем на свете. Значит, вот как это бывает, когда любви требует не только тело, но и душа! Однако Аргор'астер прервал поцелуй и, не оглядываясь, двинулся вперед, навстречу теперь уже двум собравшимся племенам - своему и вражескому. А Лидемор вновь заставил свое сердце превратиться в лед и, затаившись за раскидистым кустом, принялся смотреть и слушать, что происходит на поляне Четырех Деревьев. Когда Аргор'астер во главе своих людей вышел на поляну, навстречу ему выступил молодой воин, совсем юноша, с длинными огненно-рыжими волосами, заговорил быстро и горячо, яростно отрицая каждое слово правителя Тигриного Племени. Тот ничуть не был смущен, видимо, ожидал именно такого ответа. Правда, собравшееся вокруг своего правителя вооруженное до зубов Тигриное войско поистине представляло собой последний довод Аргор'астера, даже если не знать о союзниках, которых он призвал на помощь. Однако рыжий юноша с упрямой решимостью покачал головой и переглянулся с немолодым черноволосым мужчиной; тот выразил согласие с ним. Лидемор понял, что эти двое и есть правители двух враждебных Аргор'астеру племен, и подумал, что они, скорее всего, не сдадутся, как бы силен ни был противник. Что ж, значит, война на уничтожение. Лишь бы потом Аргор'астер вновь стал прежним страстным и внимательным любовником, а не надменным, полностью поглощенным делами правителем... Когда из вражеских рядов выбежал высокий темноволосый юноша, Лидемор невольно затаил дыхание: ему показалось, что время вернулось вспять, и он видит Аргор'астера в юности, каким тот был в их первую встречу. Потом, приглядевшись, он понял по резким, еще угловатым движениям юноши, по его несоразмерным рукам и ногам, что он куда моложе, скорее всего лет двенадцати, просто очень рослый для своих лет. Ряды племени Теней расступились перед ним, и навстречу вышла девочка, очень похожая на него, только волосы были темно-рыжими, заплетенными в косу. Она несмело протянула мальчику руку, но тут же отдернула ее и, покачав головой, вернулась назад, оставив брата подавленным и растерянным. Лидемор сжал кулаки с такой силой, что острые края ногтей до крови вонзились в кожу. Конечно, он понимал, что его возлюбленный не был одинок все эти годы, и все же видеть теперь перед собой его точную копию было невыносимо. За спиной этих детей он не мог не представлять их мать: высокую, статную, с золотыми пышными волосами, гордую воительницу и охотницу. Где она теперь? Наверное, осталась в своем прежнем племени, среди врагов своего мужа. Но не будет ли ее тень стоять между ними и впредь? Правитель Кровавого Племени так погрузился в свои размышления, что даже прослушал, как сын Аргор'астера наотрез отказался уйти к отцу и стал рядом со своим рыжеволосым правителем. Он очнулся, лишь когда над кустами, в которых они укрывались, взмыло черное знамя с золотым оскаленным тигром. Это был знак. Лидемор неспешно поднялся, пропуская вперед Грольфа и других своих приближенных воинов. Даже сейчас, исхудавшие и усталые после долгого пути, они смотрелись внушительно, а уж желания драться у каждого хватало на десятерых. Голодный хищный зверь с тысячью пастей, которого невозможно загнать в его логово, пока он не насытится. И впервые в жизни правитель Кровавого Племени подумал: а так ли уж крепка его власть? Если бы он сейчас, к примеру, приказал этим людям повернуть обратно и повторить их изнурительный переход, послушались бы они? Или все же обратились бы против него, смяли, как стадо быков попавшую под ноги крысу, и пошли дальше, уже никем не управляемые? Он даже рассердился на себя за такие мысли. Ничего подобного сегодня уж точно не произойдет. Приказа покидать лес он не отдаст, пока жив. Лидемор вышел из-за спины Грольфа, оглядел теперь уже вблизи вражеских воинов - те явно были ошеломлены как появлением такого огромного войска, превосходящего всех лесных людей вместе взятых, так и видом его правителя. Понятно, они привыкли, что правителем становится самый сильный и умелый в войне и охоте, а при нем даже меча нет. Бластер, впрочем, привычно оттягивал пояс, но оружие скрывали скальпы врагов; их-то лесные воины, надо полагать, заметили, а об остальном им знать ни к чему. Пока. В будущей битве бластер даст ему преимущество над самыми могучими из них. Может быть, их хваленое Звездное Племя и создало людей, но только ружие Чужих сделало их равными. Легко ступая по хрустящей от мороза траве - на этой поляне почти не задерживался снег, - Лидемор подошел к Аргор'астеру и встал справа от него. Больше всего на свете ему хотелось сейчас, чтобы этих людей не было вокруг, чтобы они остались вдвоем и никто не смел помешать им. Хотелось, как прежде, зарыться ладонями в густую массу его волос, хотелось вновь стать самим собой, мягким и слабым, в могучих руках воина, стать тем, кем ему полагалось от рождения. Но непонятная холодность Аргор'астера и только что увиденное живое напоминание об его прошлом отчего-то мешали Лидемору поверить, что все будет хорошо. Налетевший порыв ветра заставил раскачиваться кроны четырех огромный дубов, росших в середине поляны, и теперь в их скрипе явственно послышалась насмешка. Над кем? Над Аргор'астером, над ним или над обоими сразу? Правитель Тигриного Племени, взбешенный упрямством противников, обернулся к Кровавым воинам. Сейчас его вид был действительно ужасен: горящие яростью глаза, оскаленные в нервной усмешке зубы, взъерошенная ветром темная грива волос, точно грозовое облако, налившийся кровью багровый шрам через все лицо. - В бой, Кровавое племя! - громовым голосом прокричал он, указывая на врага. Лидемор застыл, не веря своим ушам. Правитель Тигриного Племени смеет отдавать приказы его воинам?! Он забыл, что у Кровавого племени есть свой правитель, и никто посторонний не властен над ним. Аргор'астер на самом деле ни во что не ставит его. Обещал разделить с ним власть над лесом, но на самом деле ведет себя так, как будто его, Лидемора, и на свете нет. И, как бы в ответ, рыжеволосый юноша обратился к нему и начал рассказ обо всех преступлениях Аргор'астера, давних и не очень. Лидемор слушал его, но не слышал. Расскажи ему эту историю всего лишь несколько минут назад, она ничуть не помешала бы ему любить Аргор'астера по-прежнему. Но теперь все стало на свои места. Его равнодушие сегодня утром, и то, как изощренно он довел его, Лидемора, до исступления в их последнюю ночь, заставляя умолять взять себя... Как же он мог не понимать раньше, что Аргор'астер и прежде все делал лишь для себя, не думая о нем или о ком бы то ни было еще? И пришел к Кровавому племени он потому что решил завоевать лес чужими руками. Не захотел тратить жизней своих воинов? Можно и так сказать, конечно, но сути дела это не меняет. Аргор'астеру несказанно повезло тогда, что он, Лидемор, как последний влюбленный дурак, позволил себя соблазнить. Заключая с ним договор, правитель Тигриного племени сразу же рассчитывал обмануть. Когда Кровавое племя помогло бы ему сломать сопротивление соседей, их, ослабленных и измученных, наверняка вышвырнули бы обратно или вовсе прикончили, чтобы не делиться добычей. А его, Лидемора, убили бы еще раньше. Новую наложницу или наложника будущий правитель леса, надо полагать, и без него найдет, а в остальном толку никакого. Сердце Лидемора, начавшее было оттаивать после той ночи с Аргор'астером, вновь стремительно покрывалось непроницаемой ледяной броней. Только теперь броня почему-то оказалась обоюдоострой, и шипы ее, прежде направленные лишь наружу, сейчас глубоко ранили и его самого. Ну что ж, он, Лидемор, не игрушка в чужих руках, он тоже правитель и сумеет отомстить за себя. Кровавое племя останется в лесу, как и предлагал Аргор'астер, вот только сражаться его воины будут с теми, на кого укажет их правитель. Он гордо поднял голову, взглянул в глаза бывшему любовнику. - Мое племя сражается только тогда, когда я этого хочу. Сегодня битвы не будет. - Предатель! - Аргор'астер с быстротой молнии выхватил меч из ножен. Лидемор, при всей быстроте своей реакции, едва успел отскочить в сторону, под прикрытие своих воинов, и страшный удар рассек пополам одного из них, случайно оказавшегося ближе остальных. Но в следующий миг Кровавые воины уже плотно окружили своего правителя, приготовившись драться. Тут же послышался гулкий топот копыт - от опушки леса мчался к Аргор'астеру огромный вороной конь. Все это произошло настолько быстро, что правитель Тигриного племени не успел призвать на помощь своих воинов - а может быть, понадеялся на свою силу и умение, рассчитывая справиться в одиночку. Вскочив на коня, он направил его в неистовый галоп, навстречу ощетивнившемуся строю Кровавого Племени. Сейчас он был вполне способен сокрушить войско городских людей в одиночку. Могучий всадник на могучем коне, с залитым кровью мечом в руках, настоящий герой старинных легенд. Лидемор невольно залюбовался им, вопреки всему, что сознавал теперь с такой беспощадной ясностью. Перед ним был враг, и враг страшный, и все же нить, связывавшая их все эти годы, никуда не делась даже теперь. Быть может, чувствовал эту связь лишь он один, но, пока они обы живы, ему не получить свободы. Что ж, значит... Лидемор сжал покрепче рукоять бластера и шагнул вперед; воины поспешно расступались перед ним. Аргор'астер уже успел разметать первый ряд Кровавых воинов, но сам он, как и его конь, оставались невредимы. И теперь, увидев Лидемора, правитель Тигриного племени с силой пришпорил Черного Вихря, бросаясь навстречу. Меч в его руках, уже занесенный над головой будущей жертвы, казался сейчас раскаленным, и голова тигра, высеченная на клинке, облизывалась, радуясь свежей крови. Но Лидемор поднял руку, и луч призрачно-синего, нереального света метнулся вперед, словно небывало длинный клинок, который нельзя ни сломать, ни отклонить. Аргор'астер успел в последний миг поднять коня на дыбы, Черный Вихрь взмыл свечой - и тут же со страшным пронзительным ржанием завалился назад, перерубленный едва ли не пополам. Лидемор подошел ближе, не выпуская бластера. Правитель Тигриного племени лежал на земле, еще оглушенный; труп жеребца придавил ему ноги. Но вот он открыл глаза и увидел над собой Лидемора, и лицо его исказила гримаса ненависти. Со звериным рыком Аргор'астер отшвырнул в сторону окровавленную лошадиную тушу. Но сам подняться не успел: Лидемор вжал до предела спусковую кнопку бластера и что было сил взмахнул им - сверху вниз, пронзая синим лучом грудь и живот Аргор'астера. Алая кровь фонтаном взметнулась в воздух. Отчаянный, полный боли и ярости крик исторгся из горла Аргор'астера и тут же оборвался каким-то сдавленным кашлем. Огромное тело выгнулось дугой и забилось в судорогах. Лидемор испуганно отскочил, когда непроизвольно вскинувшаяся вверх рука едва не достала его; даже смертельно раненому Аргор'астеру, пожалуй, хватило бы сил переломать ему все кости. Теперь он, не отрываясь, глядел с безопасного расстояния и пытался понять - что же он чувствует теперь? Радость оттого, что дважды соблазнивший и обманувший его человек теперь умирает от его рук? Но почему так? Лидемор видел в своей жизни сотни смертей - убивал сам и смотрел, как это делают другие, - но такой жестокой агонии ему еще не доводилось видеть. Обычный человек с такой раной был бы давно уже мертв. Кровь продолжала хлестать потоком, растапливая снег, неглубокий на этой поляне, дымясь в прозрачном морозном воздухе. На несколько секунд Аргор'астер замер неподвижно, и Лидемор даже удивился, почувствовав облегчение. Но тут же раздался новый пронзительный крик, и могучее тело вновь принялось корчиться на земле. Руки умирающего неистово раздирали мерзлую землю, словно он надеялся получить от земли помощь и исцеление. Напрасная надежда - еще несколько раз Аргорастер замирал, точно мертвый, даже кровь останавливалась, но каждый раз вновь приходил в себя - только для новых мучений. Лидемор лишь ненадолго отвел глаза - поглядеть, что делают остальные. Большинство воинов лесных племен застыли, как вкопанные, не в силах скрыть ужаса и удивления. Что пугало их больше - страшная агония правителя Тигриного племени или непонятное оружие, нанесшее эту рану? Большинство воинов Аргор'астера бросались к своим коням и торопились покинуть оскверненную убийством священную поляну. Никто из сородичей не бросил им ни слова упрека, напротив, по их мертвенно-бледным, перекошенным от страха лицам видно было, что они и сами хотели бы последовать примеру недавних врагов. Оба вражеских правителя владели собой лучше остальных, на их лицах читалась скорбь, а не ужас, но Лидемор видел, что и они, особенно младший, рыжеволосый, потрясены не меньше других. Позади, в рядах Кровавых воинов, послышался смех. Лидемор знал, что многим из его людей нравится упиваться чужими страданиями, и сам порой поощрял их, потому что такие люди были полезны для устрашения остальных. Но то, что происходило сейчас, было чрезмерно даже по меркам Кровавого племени. Что бы ни совершил в своей жизни Аргор'астер, он не заслуживал, чтобы его предсмертная агония превращалась в развлечение для тех, кто и мизинца его не стоил, ни умом, ни силой. Не произнося ни слова, Лидемор обернулся к своим и выстрелил в хохотавших. Те рухнули, не произнося ни слова. А их правитель вновь повернулся к своему возлюбленному, умирающему теперь от его рук, будто какая-то сила не позволяла ему отвести взгляд. Он знал, что был прав, нанеся эту рану. Он должен был отомстить за оскорбление. Никто не смеет обращаться с правителем Кровавого племени как с рабом, хотя бы об этом не знал никто, кроме них двоих. Кроме того, он защищался. Впрочем, даже не напади Аргор'астер первым, он все равно выстрелил бы, потому что ненавидел его в тот миг. Но сейчас Лидемор уже готов был молиться, чтобы мучительная агония Аргор'астера, наконец, закончилась; вот только молиться ему было некому, ибо он не верил ни в духов Звездного Племени, ни в каких иных богов, привыкнув с детства полагаться лишь на свою хитрость и свой бластер. А потом Аргор'астер внезапно открыл глаза и остановил взгляд на Лидеморе. Зрачки его неественно расширились от боли, так что глаза казались совсем черными, но он явно понимал, кого видит перед собой. И, обращаясь к нему, хрипло прошептал что-то сорванным от прежних жутких криков голосом - Лидемор не расслышал, что именно. Он подошел ближе, теперь уже не опасаясь. Аргор'астер, наконец, лежал спокойно, видимо, у него уже не осталось сил даже на предсмертные судороги. Увидев над собой Лидемора, он прошептал еще раз свистящим, задыхающимся шепотом: - Ты... теперь я вспомнил!.. Никогда от меня... не избавишься... Скоро сам за мной пойдешь... За мной, но без меня... Навсегда... - в горле его что-то клокотало при этих словах, на губах оседали и лопались пузырьки красноватой пены. Затем по телу Аргор'астера пробежала дрожь, он вытянулся и замер. На сей раз окончательно. А Лидемор вновь посмотрел поверх его тела на своих новых врагов. Сначала следовало решить вопрос с ними, а потом уже думать о том, что только что произошло. Наивный рыжеволосый мальчишка думал договориться с ним. Предлагал ему вернуться в город. Пожил бы сам хоть пару лун в том городе - наверняка бы запел другое. А битвы не миновать: вражеские воины уже опомнились и выстроились в строй, под своим алым знаменем с золотой молнией. И второе племя тоже, у тех зеленое знамя с причудливым серебряным завитком, видимо, обозначающим ветер. Ну что ж, они сами того хотят! Но условия будет выдвигать он, Лидемор. Больше никто в целом свете не посмеет навязать ему свою волю. - Мы забираем ваши земли, - произнес он, обращаясь ко всем лесным людям. - Я буду править лесом так же, как правил городом. Но я понимаю, что вам потребуется время, чтобы осознать это. Даю вам три дня на размышления. Сами решайте, что лучше - подобру-поздорову убраться отсюда или сойтись в битве с моим племенем. На рассвете четвертого дня я буду ждать здесь вашего ответа. За эти три дня его воины смогут отдохнуть и окрепнуть после трудного путешествия, а лесные люди, испуганные страшной смертью величайшего из своих воинов, совсем падут духом и будут не в силах сопротивляться. Тактика устрашения не раз приносила ему победу, там, в городе, во время войн с неподвластными ему людьми, серыми карликами и стаями вер-хундов. Но отчего-то сейчас назначенные им самим три дня показались Лидемору невероятно долгим временем. Пожалуй, лучше было бы решить все немедленно. Но от своих слов не следовало отказываться. Лесные люди сомкнутым строем проследовали к своим лошадям; порой то один, то другой из них оборачивался, словно ожидая выстрела в спину. Однако Кровавые воины, увидев их отступление, лишь разразились ликующими криками и свистом. Лидемор поморщился. Никогда не следует недооценивать противника, тем более на его территории, а эти болваны, кажется, думают, будто они уже победили. - Молчать! - резко выкрикнул он, обернувшись к своим рядам. Воины потупили головы, многие из них побледнели, чувствуя, что правитель чем-то обеспокоен и рассержен. - Разбейте временный лагерь, там, на маленькой полянке за зарослями. Здесь через три дня состоится битва. После мы срубим эти огромные дубы и поставим наш главный лагерь. - Лидемор! Лидемор! Лидемор! - воины, как обычно, полностью доверились обещанию своего правителя и, успокоенные, отсалютовали ему - кто обнаженными мечами, кто просто взмахами рук. А он и сам не знал уже, так ли уж хочет править этим лесом. И что, в сущности, ему даст лагерь, расположенный на этой поляне? Но дубы-великаны он прикажет срубить, во что бы то ни стало, чтобы больше не смели насмехаться над ним злорадным шепотом своих ветвей. Но сначала на очереди все-таки лесные люди. Оставшись на поляне один, он взглянул на залитое кровью тело Аргор'астера. Что ему делать с ним теперь? Снять скальп, по праву победителя? Он представил себе это могучее, все еще красивое даже после смерти тело обезображенным, как множество других тел, которые по его приказу доставались в пищу вер-хундам и серым карликам. Нет, он не сможет этого сделать! Значит, приказать похоронить? Но племя может счесть это слабостью: у Кровавых воинов не принято хоронить мертвых. Пока он размышлял, из леса вышли на поляну трое лесных людей: рослая рыжеволосая женщина в богатой одежде, огромный светловолосый воин в черном и еще один мужчина, держащийся позади других, скорее похожий на слугу или раба, чем на свободного человека. - Кто вы такие и что вам нужно во владениях Кровавого племени? - рука Лидемора отточенным движением легла на бластер. - Мы пришли с миром, - женщина подняла ладони, показывая, что она безоружна. - Я - Валента'астер, бывшая правительница Речного племени, а теперь соправительница Тигриного. Тоже бывшая, - она тяжело сглотнула. - Это Бранд и Харт, - указала она на мужчин. - Мы пришли просить тебя отдать нам тело Аргор'астера. Он был нашим правителем и величайшим воином леса. Каковы бы ни были его преступления, он заслуживает быть похороненным, как подобает свободному человеку. Больше мы не просим ни о чем. Отдать тело Аргор'астера соплеменникам? Что ж, пожалуй, это достойный выход. Почему бы и не оказать лесным людям эту маленькую услугу напоследок, прежде чем отправить их вслед за их правителем? Одних ли их? "Сам за мной пойдешь" - показалось, или ветви четырех дубов, раскачиваясь на ветру, проскрипели последние слова Аргор'астера. - Так и быть, я разрешаю вам забрать тело, - произнес Лидемор снисходительно-капризным тоном. Пусть считают его решение прихотью своенравного правителя; да и его воинам лучше будет думать так же. Огромный светловолосый Бранд поднял на руки тело своего бывшего правителя; видно было, что даже для него это нелегкая ноша. Валента'астер с усилием закрыла мертвому глаза и украдкой коснулась его темных волос, затем подняла с земли меч Аргор'астера, покрытый уже запекшейся кровью Лидемор неожиданно почувствовал что-то похожее на жалость к ней. Значит, и с ней Аргор'астер поступил так же, как с ним? Конечно, она ведь тоже правительница, крайне выгодный союз. И все-таки ей должно быть сейчас несоизмеримо легче. Лидемор покинул залитую кровью поляну, вернулся туда, где его воины разбивали временный лагерь, ставя шатры и сооружая хижины из веток. Вокруг уже горели костры, из леса доносились голоса посланных на охоту. Он прошел через поляну к предназначенному для него шатру; никто из людей не окликнул его, никто не произнес ни слова. Правитель Кровавого племени неожиданно почувствовал себя совсем одиноким среди своих воинов. Прежде его вполне устраивала их покорность, и ему в голову не приходило ожидать от них любви. Теперь он впервые задумался: как же это вышло, что даже Аргор'астера кто-то любил, по крайней мере, те, кто пришли за его телом, - а его, Лидемора, никто. Интересно, что Кровавые воины сделают с ним, когда он умрет? Захотят ли похоронить или бросят на свалку, как многих других? И что произойдет с самим Кровавым племенем, когда не станет его бессменного правителя? Выберут ли они кого-то другого вместо Лидемора? Но кого? После того, как он много лет подряд убирал всех возможных конкурентов, найдется ли хоть один человек, способный вести других за собой? Что же, значит, Кровавое племя распадется, вернувшись на круги своя, и каждый будет жить сам по себе, как жили до его прихода? А не лучше ли это будет для них? Быть может, они только обрадуются, избавившись от его неусыпного контроля и постоянного страха? Так ли уж хотят эти люди быть племенем завоевателей? Наверняка многие из них предпочли бы воспитывать своих детей, не боясь, что их семью за это убьют по приказу правителя? Если даже он сам готов был все бросить ради будущей жизни с Аргор'астером, что же должны чувствовать другие, вынужденные отказываться от своей любви и своих детей? Вот лесные люди ни за что не стали бы терпеть таких запретов. Ни в одном из их племен такому, как он, ни за что в жизни не удалось бы стать правителем. И теперь он может уничтожить их всех до одного, но никогда не сможет заставить служить себе, это Лидемор понимал теперь со всей ясностью. Но теперь он уже не был уверен, нужна ли ему будущая победа. Все его надежды умерли этим утром вместе с Аргор'астером, и дальше его не могло ждать ничего, кроме одиночества до конца своей жизни и еще более сокрушительного бунта собственной плоти. Шрам на ключице, давным-давно оставленный Аргор'астером, теперь горел, точно свежая рана, напоминая о себе. Что бывает с нижним, который убьет предназначенную ему пару? Мать об этом ничего не рассказывала, да и вряд ли кто-то мог сложить такие легенды. Кто теперь будет являться ему по ночам? Придет ли за ним в его следующую течку призрак Аргор'астера, чтобы увести за собой? Подобные легенды он часто слышал от матери. Или он будет являться по-прежнему живым, каждый раз доводя его до исступления? Что ж, осталось не больше двух недель, чтобы узнать, как это будет. Но разве он хочет это узнать? Аргор'астер сказал ему тогда, в их первую встречу: "Ты никогда меня не забудешь" - и был прав. Он, Лидемор, ничего не забыл, через всю жизнь он пронес воспоминания об их единственной встрече. Да, он любил не живого человека, а образ, подобный героям старинных легенд, но воплощен-то этот образ был все же в облике Аргор'астера. И "никогда от меня не избавишься" тоже правда, он понимал. Что же, значит... "сам за мной пойдешь"? Он, Лидемор? Тот, кто считал себя вправе выживать любой ценой, что бы не происходило с окружающими? Но всегда ли следует стремиться выжить? Вот спустя три дня его воины пойдут в бой с тем же самым желанием - выжить любой ценой. Понятно, что не всем из них это удастся, но все же они, с детства ходящие бок о бок со смертью, ценят свои шкуры больше, чем бы то ни было еще. А противостоять им будут свободные лесные люди. Те, кому не жаль отдать жизнь ради своих родных и друзей, ради жизни своего племени, ради того, чтобы ему, Лидемору, не удалось срубить четыре огромных дуба на священной поляне. И кто из них окажется сильнее? Аргор'астер успел это понять, он все же был плоть от плоти этого леса, не пришелец, как Лидемор. Если Кровавые воины не найдут в себе другой силы, кроме жадности, страха перед своим правителем и трусливого инстинкта выживания, все их бластеры ничему не помогут. И, быть может, это будет к лучшему. По крайней мере, для него. Если смерть Аргор'астера не смогла принести ему свободу, видно, только собственная может это сделать. Ему не последовать за Аргор'астером в Звездное племя, или куда там уходят после смерти свободные люди. Уж после смерти-то он, Лидемор, освободится от него навсегда. "За мной, но без меня". Он устало вытянулся на связке шкур, постеленной для него кем-то из воинов. Что ж, следующая битва все расставит по своим местам. Как бы там ни было, подставляться под чей-нибудь меч он не станет; лесным воинам еще придется подумать, как взять его получше, с его бластером и молниеносной реакцией. Если им и удастся победить, то такой дорогой победы весь их лес не припомнит. Лидемор усмехнулся: ему вспомнилось окончание некогда рассказанной матерью легенды, из которой он взял себе имя. Сколько лет прошло, а все-таки вспомнилось... "Много дней и ночей бились отважные воины племени Тигра с вышедшим из пещер племенем ледяных змеев. К концу последней битвы осталось от племени Тигра четверо мужчин и шестеро женщин, но врагов их было вдесятеро больше. Наконец, Лидемор, король ледяных змеев, растерзал когтями правителя племени Тигра, но не успел восславить свою победу. Алая горячая кровь убитого облила змея, прожигая насквозь лед, из которого состояло его тело, и Лидемор растаял, как тает снег под солнцем. А подданные его, увидев смерть своего повелителя, испугались и поспешили вернуться в свои самые глубочайшие пещеры, и с тех пор их больше никто не видел". Эпилог: Спустя три дня состоялась битва лесных людей против Кровавого Племени, ставшая самой жестокой и кровопролитной в истории леса. Четыре лесных племени, объединившись перед лицом общего врага в одно племя - Львиное, - отразили натиск превосходящего их численностью противника. Фейрис'астер, командующий объединенными силами, убил Лидемора, сам при этом потеряв одну из девяти жизней, которые дает правителям Звездное племя. Кровавые воины, увидев гибель своего повелителя, тут же разбежались, и больше никто не слышал о них как о племени. Тела убитых врагов лесные люди сожгли на поляне Четырех Деревьев. Именем Лидемора, наряду с Аргор'астером, еще долго впоследствии женщины-матери пугали непослушных детей; однако всей правды о своих врагах лесные люди так и не узнали. Душа Лидемора, вероятно, перестала существовать окончательно, во всяком случае, в Сумрачном Лесу, куда попадают после смерти преступники, во главе с Аргор'астером, его убийца никогда не появлялся. Таким образом, последние слова умирающего Аргор'астера сбылись вполне.