Вопрос, на который не требуется ответа

«Как же он меня бесит,» — думал Дэйв, подразумевая под «ним» Джеймса, — «ненавижу». Переспросив несколько раз у многих людей и глянув на статистику, он убедился, что продаж у нового альбома своих соперников гораздо больше, чем следовало и чем вообще представлялось. За кратчайший срок Чёрный альбом Металлики превзошёл абсолютно всё. По известности группа Мастейна и рядом не стояла, и это его жутко бесило, раздражало и выводило из себя. Как будто это было огромное соревнование, и Джеймсу, соответствуя его золотым волосам, досталось золотая медаль, а рыжему Дэйву — бронза. Эта странная ассоциация оказалась навязчивой и пугающей. Секунда, — и он уже подбежал к зеркалу и высматривает седые волосы у себя. Пока что нет, спасибо генетике. В любом случае, ему, вопреки ожиданиям, даже серебра на сцене не досталось, — его взяли, скорее всего, Слэер, тоже мерзкие типы. А ведь в первое время продажи были так высоки, что на радостях Мастейн даже помирился со многими, с кем у него был конфликт, включая в этот список и Хэтфилда, завязал с большинством веществ. Нет, ну надо было этому дебильному альбому Металлики выходить? За пару недель, нет, дней он стал абсолютным хитом, заслонив всех от лучей славы. От этой мысли у Дэйва сжимаются кулаки. От прежних радостных мыслей почти ни следа не осталось. «Как же он меня бесит,» — вновь думает Мастейн, резко захлопнув дверь и оказавшись на улице. «Раздражает,»— шагая к остановке. «Терпеть не могу,» — покупая билет на кассе. «Сука, даже в мыслях на мозг давит,» — садясь в полупустой автобус. «Бесит,» — наблюдая за меняющимися названиями городков и населённых пунктов на табличке. «Мразь,» — спускаясь с мини-ступенек автобуса на потрескавшийся асфальт. «Ненавижу», — почти бегом двигаясь по знакомой улице. «Бесит,» — поворачивая к богато выглядевшему дому. «Убью падлу,» — стуча в дверь. — Привет, Джеймс, как жизнь? — вслух говорит Дэйв. «Аргх, как же сильно он меня бесит,» — опять думает Мастейн, следуя за Хэтфилдом. «Бесит, бесит,» — наблюдая за тем, как Джеймс наливает чай в две небольшие цветные чашки и говорит что-то не особо положительное про людей, которые приходят в гости ночью. — Ну… у меня тоже всё хорошо. «Мразь, ещё и спрашивает». — Правда? Ты выглядишь так, будто тебя что-то тревожит. — Нет, Джеймс, у меня всё хорошо. Рыжий почти с ненавистью смотрит на собеседника. Вновь проскальзывает та дрянная ассоциация с цветом волос и цветом награды. Нет, у Хэтфилда отнюдь не золотые волосы, уже нет. По неизвестной причине цвет его шевелюры становится темнее. «Будто насрали на голову,» — подумал и рассмеялся про себя Мастейн. — Точно? Явно есть вещь, которая тебя сейчас беспокоит, достаточно сильно, причём. Видно же. «Это, наверное, Ларс его обосрал так,» — мысль продолжается, — «и этот чувак с говном на башке меня как-то может превосходить?» — Дэйв, — из реальности доносится голос Джеймса, — ответь мне на вопрос. Мастейну не до этого: перед глазами у него снова встала распечатанная статистика продаж от альбомов. Нет, нет, это не может быть правдой! Нет, нет. Дэйв поднимает голову и встречается со взглядом Хэтфилда. Со странным чувством рыжий отмечает, что ассоциация с дерьмом на головной не имеет права на существование, и, вообще, вокалисту идёт коричневый цвет почти так же, как и пшеничный. — Земля вызывает Дэйва, приём. Мастейн не хочет отвечать на этот вопрос. Не нужны ему эти мерзкие мысли о проблеме, исходящие из них воспоминания, не хочется заново переживать это всё. — Приём. Дэйв не может ответить. — Почему? — с лёгкой улыбкой спрашивает Джеймс. Несмотря на весьма сильно поменявшуюся внешность, его характер почти остался прежним, его обладатель повзрослел только визуально. Или же прикидывается, что всё такое же, как и раньше. — Неважно. А в доме у тебя есть что-то сладенькое к чаю? — Ты, — хихикнул Хэтфилд, — если серьёзно, то в холодильнике поищи. «Вот тварь,» — думает Дэйв, отгоняя мысль о том, что Джеймс видел, как он слегка покраснел. «Все равно бесит,» — отламывая кусок шоколадки. — Дэйв, ответь на вопрос. Мастейн представляет ответ как нечто большое, плотно скрытое в каком-то непрозрачном коконе, в котором его не видно никому. Это кокон оказывается окружён тяжёлой шарообразной оболочкой из какого-то твёрдого металла и опускается глубоко-глубоко, под воду и землю. Теперь никакие ассоциации оттуда не пробьются. — Не хочу, — отрицательно качает головой Дэйв и делает очередной глоток чая. — Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь, — Джеймс несильно хватает его за руку. — Я сбегу. — Я за тобой побегу. «Гнида,» — из-за последней фразы на поверхность разума поднялись воспоминания из прошлого и болезненно полоснули про старой душевной ране, — «ненавижу его». — Хорошо, тогда не сбегу. Но и на вопрос не отвечу. Усилием воли эти гнилостные отрывки почти десятилетней давности вновь упрятаны глубоко в пучину сознания, где они не могут достать и причинять боли. Нет, даже не надо думать, каково им будет там. Плохие воспоминания славятся своей живучестью. *** — У тебя точно нет какого-то торчкового СПИДа или типа того? «Вот гадина. Моё тело — моё дело, как хочу, так и им и дрочу,» — любые напоминания о наркоте тоже были не в почёте в связи своей актуальности, — неделю назад Дэйв сорвался. А за пару дней до этого узнал о выросшем уровне… нет, нет. Выросшей вероятности получить торчковый СПИД или типа того. Блин, ну и странное название. — А у тебя точно нет мысли купить вторую зубную щётку или типа того? — вопросом отвечает Мастейн. — Ладно, пофиг, всё равно меня СПИД не убьёт. — Нет у меня СПИДа! Сам, небось, подцепил, вот и пытаешься найти отмазку, — говорит Дэйв и запирается в ванной. *** — Перед сном надо одну вещь сделать, — произносит рыжий, скидывая руку Джеймса со своей талии. — Ответить на вопрос? — Нет, ширнуться, прикинь, — Дэйв встаёт с кровати и бежит в коридор за курткой. Однако Хэтфилд незаметно подходит, отбирает пакетик и поднимает руку высоко вверх. Мастейн не может дотянуться до своего сокровища, сильно уступая в росте. — Отдам, когда ответишь, — Джеймс пресекает его попытки достать порошок и возвращается в спальню. — Сначала верни, потом отвечу, — Дэйв ощущал слабую дрожь всем телом от всего лишь осознания, что не может получить драгоценный пакетик. Он ещё не на такой стадии, когда развивается физиологическая зависимость, но уже испытывал прелести психологической. — Нет, не верну. Ты обдолбаешься, ляжешь на пол или кровать и так и будешь лежать как овощ, и слова из тебя ни вытянешь. Так что сначала ответь. «Ненавижу его,» — Мастейн уже потерял счёт подобным мыслям. — Нет, не буду, — Дэйву было сложно выбрать, что хуже — остаться без дозы на ночь или начать копаться в себе и получить стресс после ради этой самой дозы. Но в итоге, он решил, что может сегодня обойтись без героина. Твёрдо так решил. Так же, как и не отвечать на вопрос. — Всё, теперь он мой, — Джеймс делает вид, что ему очень дорог этот пакетик. Ради шутки он на секунду прикасается губами к пластиковой поверхности, — я ж спидозный, так что теперь не советую колоть это. — Да забирай себе, — с огромным трудом говорит Дэйв, — после то, как ты держал его в руках и так далее, он вряд ли будет торкать. И вообще, в чём смысл целовать пакет? — В этой комнате есть ещё кто-то, кого можно поцеловать? — усмехнулся Джеймс. — Тут я есть, ничего так? Мастейн всё ещё мысленно проклинает Хэтфилда, но не может устоять перед почти что инстинктивным желанием. «Буду ненавидеть его ещё сильнее, если он остановится,» — мысленно говорит Дэйв, отвечая на поцелуй. Когда Джеймс поспешно скидывал с себя и рыжего одежду, а голове последнего приносилось всё меньше мыслей на тему раздражения и агрессии в сторону вокалиста. Они всё ещё были, но, казалось, отошли на второй план. Когда Дэйв почувствовал сильную физическую боль, он полностью отдался этому ощущению и осознанию факта, что она перекрывает его боль душевную. Когда и эта боль отошла на второй план, уступив место другим ощущениям, которые были в разы приятнее, несколько плохих воспоминаний всё-таки просочились на поверхность. Мастейн вспомнил, что несколько лет назад эти чувства, этот процесс был почти такой же. От этой мысли паутинкой начали строиться другие. «Ненавижу, ненавижу,» — Дэйв пытался абстрагироваться, но получалось плохо. «Эта мразь мне всю жизнь портит, » — думал Мастейн, краем мозга осознавая, что, пока его душа придумывает невесть что, тело его вовсе не страдает и, вообще, всё близится к кульминации. На некоторое время злые мысли отпустили, но теперь рыжий чувствовал себя невероятно уставшим. «Бесит,» — подумал он и понял, что это слово можно адресовать не только Хэтфилду. «Нет, только он меня и раздражает,» — вновь решил Дэйв. «Или не только он,» — с этим пора было заканчивать. Мозг и так был истощён всеми переживаниями за этот день. — Обними меня, — обессиленно прошептал рыжий. Джеймс несильно прижал его к себе, и Мастейн почувствовал, что наконец сможет сегодня расслабиться и уснуть. — Дэйв, ты обещал, — слова повисли в воздухе, ибо сначала гитарист притворился спящим, а через минуту спал уже на самом деле. *** — И тебе доброго утра, — отвечает Дэйв. «Скотина, проснулся пораньше и сразу свалил.» — Ты хочешь что-то поесть? — Да… Или нет. Только кофе. Мастейн подбирает с пола разбросанные вещи, надевает их и подходит к Джеймсу. — Есть сигареты? — Да, конечно. Вот только… — Понял уже. Покурю, и отвечу. Серьёзно. Хэтфилд кивает и протягивает пачку. Они выходят на улицу и стоят у входа к дому. Вокруг никого, только слышны далёкие птичьи крики. Дэйв втягивает дым, а в это время думает, что когда-то ответить придётся, может, и прям сейчас. Опять нужно переживать всё это. «Вот поэтому и ненавижу. Ненавижу.» — Джеймс? — Да, Дэйв. — А что ты думаешь по поводу моего нового альбома? — немного неуверенно спрашивает Мастейн. Он только сейчас понял, что мнение Хэтфилда ему ещё неизвестно и хочет его узнать. — А, ну… Ты про прошлогодний? — услышав это, Дэйв скрипнул зубами, — знаешь, получилось на любителя, но неплохо. Если честно, мне не особо зашло. Без обид. Так, я ответил на твой вопрос, теперь твоя очередь. Что тебя весь день так сильно тревожит? Когда ты зашёл, на тебе лица не было. Что случилось, Дэйв? Мастейн смотрит исключительно в пол, чтобы случайно не встретиться с голубыми глазами Джеймса. Когда молчание становится слишком долгим и тягостным, он поднимает голову и медленно говорит: — Джеймс, ты прав. Меня раздражает один человек. И этот человек — ты. Я специально провёл чуть больше, чем один день вместе с тобой, чтобы убедиться в этом факте. Прощай. Дэйв почти моментально хватает свои вещи и убегает. Куда-то далеко, но бесцельно. Рыжему очень хочется остановиться, оглянуться, но смотреть назад уже поздно. Он бежит, почти не смотря, куда именно. На остановке Дэйв докуривает пачку, которую так и не вернул Джеймсу. Сигарету за сигаретой. Он старается держать себя в руках, но слёзы всё-таки стекают по его щекам. Мастейн понимает, что причина его ненависти кроется вовсе не в Хэтфилде, а в событиях, связанных с ним и просто во всей этой ситуации, но ничего изменить уже нельзя