Тёмные очки, шляпа мафиози, широкое пальто, брюки, рубашка, галстук и туфли. Спрятав волосы под шляпу, Алкид посмотрел на себя в зеркале. Этот образ "гангстера" давно был с героем. 250 лет точно, может быть и больше. Тёмные очки и шляпа должны были скрыть неестественные глаза и волосы Алкида (где вы видели человека с серебряными волосами и глазами?), а рубашка скрывала диагональный шрам от правого плеча к левому бедру, который был подарен герою Брюнстадом. Благо, воин избежал клыков, иначе бы стал тем, кого ненавидит больше всего. Однако Зелтречу повезло меньше — его укусили, и теперь в мире есть вампир-волшебник.
На магическое общество Алкид плевала, как и на церковь. Ассоциация считала его Волшебником, а Церковь — Еретиком. Но что поделать — герой слишком любит свободу действий во время зачисток и убиений, а все эти догмы и ограничения он в гробу видел. Но его никто не трогал, потому что все группы зачистки были… Зачищены особо жестоким способом. А маскировка просто вошла в привычку. Да и выглядит красиво тоже круто.
Алкид сел в кресло, посмотрел на часы и вздохнул. Ночь опустилась на Фуюки, выпуская из своих недр тьму. Мёртвых Апостолов тут не было, ибо герой очень часто выходил на прогулки в ночное время.
"
Алкид. Знаешь, в такие моменты стоит взять и вспомнить всё, что было раньше", — раздался из часов голос Иосифа. Да, старый дух смог спроецировать свою речь так, чтобы его могли слышать и другие. И очень часто он использовал это, чтобы издеваться над противниками. И над Алкидом, что естественно.
— И что ты предлагаешь вспомнить? — спросил герой вслух, открывая бутылку пива из холодильника возле кресла.
—
А всё. С самого начала.
— Ты же и так знаешь, что было. Вернулся в Трою, сообщил всем о полной смерти Медеи и свалил в Атлантиду. После недели адских испытаний, о которых я не собираюсь вспоминать, — поставив ударение на "не" произнёс Алкид. — стал Архонтом, а потом самолично свалил в Грецию и устроил Армагеддон. Одиссея повесил вместе с его семьёй, Аякса на кол посадил, Агамемнона и его город стёр с лица земли, а Диомеда живьём закопал под Дельфами. А боги молчали в тряпочку, ибо у меня крыша появилась такая… — Алкид вздохнул и глотнул пива. — Потом двести лет реформ и правления. В
тот день я отправился в Египет, чтобы переговорить с фараоном. И это, наверно, спасло меня. Ты не представляешь, что я чувствовал, когда увидел вместо острова океан. Всего три дня. Три дня понадобилось Библейскому, чтобы утопить великую нацию. Киё и Тама пытались меня успокоить, но я впал в меланхолию и начал пить. С тех пор это вошло в привычку. Потом почти тысяча лет безграничного кача, из которого меня вытащила Кошка и Дракон.
Алкид выдохнул и выбросил пустую бутылку в мусорное ведро. Его рука потянулась за второй.
— Эти две вообще отдельная история. Впрочем, как и Сфено с её сёстрами. Чёрт, да к нулевому году я был готов взять их всех троих в жёны. Да, Киё заменила, отчасти, Медею, Тама осталось Тамой, а Сфено привнесла в нашу жизнь троллинг. Ну, а Эвриала и Медуза постоянно бубнили об извращённости их сестры. Тот вырос и стал размером с остров, а Тама начала говорить о "воссоединении". Но случилась беда — Эпоха Богов тютю. Сфено и её сёстры исчезли, так как являлись искусственными богинями, а Киё и Тама с Тотом… Я не знаю, почему. Они же Магические Звери. Однако факт фактом — они испарились. Я пытался их найти. Гонял по Японии, чистил лицо ослабленному Сусаноо, но так и не добился каких-либо результатов.
Вторая бутылка полетела туда, где была первая. Достав сигару и зажигалку из кармана пальто, Алкид закурил.
— Посетил Соломона, который оказался неплохим человеком, в отличие от Бога, которого я до сих пор ненавижу. С Саней устроили эпичный замес с царём персов. Я и имени его не помню, но помню, что он нежить призывал. Вот тогда впервые и проявилось моё Зеркало Души. Армия на армию. Воин на воина. Это была эпичная битва, после которой Дарий, вспомнил, отошёл в мир иной.
Выдохнув дым, Алкид погладил свой любимый медальон, с которым никогда не расставался.
— В Риме ничего интересного не было. Только интриги да покушения на Нерону. Я стал для неё верным защитником. Ну, как-то получилось, что она решила выйти замуж за меня и сделать Императором. Но мне не хотелось более править. Атлантида слишком въелась мне в душу. Как и улыбки её жителей. Ну, и однажды я должен был уехать на другой конец Империи, по делам. А когда приехал, Нерону уже хоронили. О, как кричал Сенат, когда я вырезал тех, кого нашли мои Глаза. С горечи я напился и проснулся лишь в Ирландии.
Алкид стряхнул пепел в пепельницу и очередной раз затянулся. Слабая улыбка тронула его губы.
— А потом я встретил Сетанту. И в первый же день мы напились и подрались. Кстати, с тех пор он мне должен тридцать пять медяков. Ну, я его побил. А потом мы пошли к Скатах. До сих пор помню, как она гоняла Кухулина по лесу. Я же убивал тамошних чудищ ради опыта и тренировок. Тренировки Кух-куна (как его злило это прозвище) проходили, я тоже качался, а потом Скатах пнула Сетанту под зад. А я его ведь предупреждал: не трогай её дочь. Так нет же — трусы в лесок, копьё в плясок. А его потом тоже побил.
Алкид потянулся и потушил сигару, чтобы в очередной раз потянуться за бутылкой с пивом. Что-что, а пить он любил. Однако "Вечная Молодость" выводила весь алкоголь из организма, не позволяя герою напиться в зюзю. Нет, если он будет пить постоянно, двадцать четыре часа без перерыва, то да, он сможет опьянеть. Но есть одна вещь, которая позволяет Алкиду почувствовать себя пьяным без танцев с бубном — медовуха Медб.
— Наше путешествие приостановилось из-за Медб, которая решила кабана умыкнуть. Нам дали деньги и сказали: "Стукай её". Ну, мы и начали стукать. Утром Кухулин в одиночку стоял, ночью — я. Постукав армию, мы пошли к королеве (Святой Кухулин, её одежда не оставляла места для фантазии), где выпили медовуху. Сетанта из-за огромного влияние Медб, я же — ради прикола. И как же меня тогда вштырило. Я сразу предложил королеве Кухулина в обмен на рецепт. Она сразу согласилась и отсыпала сверху золота. А ночью я, как истинный принц, ворвался в спальню и спас Сетанту от насилия со стороны женщины. Вот тогда нам пришлось на всех порах валить от кареты Медб и её армии, которая начала расти на глазах. Хорошо, хоть не Кухулинов.
Глотнув пива, Алкид посмотрел в окно и хмыкнул. Через три часа должен быть рассвет.
— А потом началось. Морриган решила взять Кух-куна в оборот, но тот, помня Медб, отказался лизать сапоги, за что и поплатился. Я пытался его спасти, но не успел. А потом меня коротнуло, и началось. Первым делом я убил Морриган, задушив в её форме вороны. Пыталась сбежать от моего гнева. И затем наступила очередь Балора. Если не попадать в обзор его зрения, то всё хорошо. Тем более веки он сам поднять не мог. Убив слуг, я просто проткнул его очи двумя Гаэ Болгами. Но если бы я где-то ошибся, то сейчас бы лежал в земле.
— В Камелоте было очень много интриг и мало битв, — после некоторый паузы продолжил Алкид. — Помню только, как я пнул Мерлина (это битвой даже назвать нельзя. Я просто со спины ударил его своим кулаком и вырубил, а потом попинал ногами), и как помогал Моргане. Жаль её было, по-человечески. История её не веселая была. А я просто подставил плечо, в которое можно поплакать. А потом повернулось всё так, что у меня появилась первая и единственная дочь — Мордред. Буйная девочка, вся в мать. А от меня у неё упорство барана. Плюс я ей копьё подарил, которое объединило свойства двух копий Диармайда. После я вернулся в Камелот, где начал помогать Артурии (у которой нехилые аргументы есть) с королевством и битвами. Пока остальные закрывали глаза на душевные боли королевы, я стал её личным психологом от нечего делать. Ну… А потом началось. Сколько же шуму произвела информация о любви двух сестёр к Рыцарю Мрачности. Я и сам не знал, пока они обе не сказали это вслух. А Мордред же сказала, что не переживёт наличие у папы второй мамы. По-моему, это было самое весёлое время. И самое печальное. В один день я потерял дочь, её мать и сестру. Проклятие, а ведь мог остановить эту разборку, но нет. Решил проверить информацию о возможных потомках выживших атлантов.
Алкид стиснул зубы. Ненависть на самого себя начала медленно закипать внутри. Выдохнув, герой достал из холодильника бутылку медовухи, которую осушил залпом.
— И последнее, о чём стоит говорить — битва с Брюнстадом. Я всеми силами начал пытаться отсрочить Конец, но люди и вампиры просто не слушали меня. Загрязнение природы, магические эксперименты, наносящие огромный урон Гее, МА с их обращениями. Впрочем, не только я горел с него. Зелтреч тоже желал смерти Аристотеля. Ну, мы и вышли против Брюнстада. Весь урон от него принимал я, а Зел закидывал его заклинаниями. Однако основной урон всё же прилетел от меня, ибо дрались мы в ближнем бою. Но когда полетела Луна, Волшебник показал, что он Волшебник. Под конец я вообще без руки и ноги лежал (Зел, спасибо, что пришил), а колдун дрался с кровососом, который его цапнуть успел. Но в ответ Зел его отправил в другую параллель, где, я надеюсь, Брюнстада расплющило его же Луной, — Алкид закрыл глаза. — А чего я тебе это вообще говорю?
— "
Не знаю"
— Да уж, старый маразматик я. Ладно, сегодня должна состояться встреча Токиёми и Мато. Макири, вернее.
— "
Эм… Сегодня битва в порту"
— Чё?
***
Сейбер слабо улыбнулась, чувствуя Лансера, который, в открытую, звал всех Слуг в городе на бой. Теперь проблем с нахождением противников было куда меньше.
— Айрисфиль? — опустив меч, спросила Слуга жену своего Мастера.
— Если нас зовут, то грубо отказываться, верно? — Айри сжала кулаки. Сама перспектива пугала её, но кто она такая, чтобы держать рыцаря подальше от дуэли?
— Верно.
Открыв дверь, Сейбер элегантным движением пригласила Айрисфиль сесть на место пассажира.
На мосту, на верхних его балках, сидело двоё. Вернее, один лежал, схватившись за крепление.
— Страшно! — прокричал небольшого роста юноша с чёрными волосами.
— Да не боись ты! Сейчас пойдём в порт и славно подерёмся! — раздался громоподобный голос огромного рыжеволосого мужчины с небольшой бородой без усов. Одежда на нём так и кричала о побеге этого человека с реконструкции битвы македонцев с персами.
— Чего ты так рвёшься в бой?!
— А то. Пока ты спишь, твои враги качаются. Так говорил мой друг. Поэтому мы должны ударить сейчас, чтобы не дать врагу скопить силы! ПОЕХАЛИ! — крикнул Райдер (а это был он), схватил своего Мастера, закинул его в колесницу и поехал в сторону порта.
Лансер не нравилось перспектива быть приманкой для других Слуг. Но Мастер сказал, чтоб его крысы съели, что так надо. Но как блондинке с зелёными глазами хотелось проткнуть своим копьём его брюхо. Ох, как хотелось, но ради мечты можно и потерпеть. Тем более замес должны был быть эпичным и принести «горы опыта и лута» — как говорил её отец, который и подарил фиолетовое копьё.
— Чёртов Мастер, чтобы его сатиры драли во все щели, — пнув камешек своим металлическим сапогом, произнесла Лансер.
— О, ну наконец-то! — сказала она громко и подняла взгляд. Мгновение — и её лицо скривилось в гримасе ненависти и злобы, а копьё было направлено на противника.
— ТЫ?! — одновременно крикнули Сейбер и Лансер.
Гильгамеш не нравилось, что её жалкий Мастер послал её, ЕЁ, Королеву Героев, "поиграть мышцами перед плебеями". Нет, показать шавкам их место нужно было, но Гильгамеш не хотелось трогать своими чистыми руками этих грязных псов. А тем более показывать им своё сокровище. Уж лучше бы она сейчас искала бы по миру достойного жениха и короля, а то в прошлом ходить «в девках» ой как не нравилось. Да и сейчас не нравится. А эта поганка-Мастер посмел слать её в грязный порт! Ничего, она ещё покажет и ему, и другим, почему её зовут Королевой Героев.
Кирицугу, как и учил Старик, сидел на башне портового крана, ища вражеских Мастеров.
"Победа любой ценой", — так говорил Алкид давно. И Эмия не собирался играть честно, несмотря на злость Сейбер. Убийца не понимал, как можно быть зацикленным на честной борьбе? Зачем напрягаться и подвергать жизнь опасности, если можно одним выстрелом решить множество проблем?
Майя прикрывала его спину, поэтому Кирицугу не переживал за тылы, но вот порт… Там сейчас разгоралась самая настоящая бабская потасовка. Сейбер и Лансер сверлили друг друга взглядом, пытаясь продырявить оппонента. Но вот вражеский Слуга перехватил копьё и ринулся на Сейбер. Битва началась.
Ассасин сидел на балке и наблюдал за портом, сообщая всё своему Мастеру, который приказал наблюдать и говорить о любых способностях и чертах характера Слуг. Люди, сидящие на башне, не беспокоили его, тем более Мастер приказал не трогать их. Ну, а кто такой Хассан, чтобы перечить воле господина?
***
Во я мудак… Каким-то образом я целую неделю пропустил. Хотя… Я, может, снова напился в зюзю. Но такая халатность… Да уж, старость не радость.
"
А теперь давай решать: влетать пафосно или заявить о себе?"
Прибуду на место — решу. Благо моя скорость позволяет бежать на звуковой. Могу и быстрее, разрывая звуковой барьер, но пока не надо. Мимо проносятся здания, парки, деревья и редкие прохожие.
А вот и порт. Скрывшись в темноте между бетономешалкой и катком (откуда они тут?), я начал смотреть на бой. И мне пришлось держать челюсть рукой, чтобы он не упала. Ладно, Сейбер с "аргументами" ещё норма, но вот Лансер Мордред? Это что-то новенькое. Так, вылетает Ланселот и бежит к длинноволосой блондинке в откровенной одежде и броне. Её алые глаза смотрели на Берсеркера с превосходством и презрением. Девушка стояла на фонарном столбе, а её противник внизу. Все остальные просто застыли. О, Саня тут. Так… Кирицугу кемперит… Так… А с какого перепугу Гильгамеш — женщина?
<tab"
Ты слишком стар, чтобы удивляться", — подметил правильную мысль Иосиф. Да… Ну, и ладно. Смысла не меняет.
Ага, вот Гил-тян выстрелила в Ланс-куна мечом и копьём, но тот ловко схватил меч и отбил древковое оружие. Вместо двух золотых порталов стало четыре. Но Ланс-кун снова отбил все подачи. Чем же ответит Гил-тян?
"
Алкид, я понимаю, что для тебя это детские игрища, но, может, прекратишь?"
Ладно, пора выходить на сцену, а то чую, что Токиёми решит отступить.
***
— Что?! Да как ты?! То посылаешь, то возвращаешь! — неожиданной крик Гильгамеш заставил Берсеркера прекратить свои тщетны попытки атаковать. Пока ему удалось только разнести фонарный столб, на котором стояла девушка.
— Каков Мастер, таков и Слуга. Трус трусом помыкает, — раздался незнакомый мужской голос из тени. Спустя секунду, из тьмы вышел мужчина в тёмных очках и серебряного цвета одежде.
— Чего? Шавка, своей милостью я дарую тебе жизнь. Так что беги, иначе…
— Иначе — что? — прервал речь девушки незнакомец.
— Всё, тебе конец, плебей, — с нотками ярости произнесла Гильгамеш.
— ААААААААААЛКККККККИИИИИДДДД! — прорычал Берсеркер. (Прим. Автора: В оригинале он орёт «ААААААААРТТТТТТУУУУУУУУРРР!»)
— Итак, начнём наше шоу, — произнёс мужчина и снял очки. Серебряные глаза ярко полыхнули во тьме, а затем в златовласую девушку полетел каток. За всем этим наблюдали остальные Слуги, пытаясь побороться с шоком. Ибо явился тот, кого они не ожидали увидеть тут…
…Явился Алкид.
